Под сводами Каситы.

      Свое текущее состояние Мирабель могла сравнить с состоянием газировки в банке, которую предварительно хорошенько встряхнули. Энергия бурлила в теле с силой воды в Ниагарском водопаде, но в голове стоял густой туман. Мадригаль в какой-то момент превратилась в живой парадокс. Разум отчаянно требовал продолжения сна, когда тело, наоборот, рвалось куда-нибудь, лишь бы сбросить накопившуюся энергию. Мирабель попыталась прикрыть глаза и нырнуть в сон вновь, однако ничего не вышло. Ни сейчас, ни пятью минутами позднее. Время издевательски застыло, а комната наполнилась удушливой духотой.       Голова Мадригаль закружилась, едва ее тело покинуло узкую кровать. Спина, и без того искалеченная сегодня, заныла с новой силой, но уже с непривычки. В какой-то момент Мирабель даже понадеялась, что стол перед ее глазами, маленькое окошко сбоку и мерзкий зеленый цвет стен — это наважденье, мираж измученного разума. Еще немного и каменная коробка расплывется перед глазами, увеличится в размере, тем самым уступая место привычной комнате на троих с огромным зеркалом в углу и велотренажером у большого платяного шкафа. Однако, нет. Это все еще был новый дом. На новой улице и с новыми соседями где-то снизу.       Мягкий полумрак обхватил второй этаж, чья тишина едва ощутимо дрожала под чужим храпом и сопением. Мирабель даже не пришлось стоять со стаканом напротив дверей, чтобы отчетливо услышать скрип кровати в комнате Луизы и сонное бормотание Джульетты. Голосов отца и Исабеллы не слышалось, что могло значить только одно — они отправились за бабушкой. Пятая комната скоро получит своего жильца.       Шла вниз Мирабель не столько по своему желанию, сколько по зову дикой жажды. Несмело обхватив рукой перила, Мадригаль осторожно шагала во мраке, никак не в состоянии вспомнить где же здесь выключатель. Изнутри новый дом, названный ласково «Каситой» в одном из многочисленных объявлений об аренде, выглядел несколько зловеще. Здесь не наблюдалось черепов на стенах или скелетов вместо кадок с цветами, но Мирабель была готова поклясться, что чужие вещи во тьме нагоняли на нее жути даже больше, чем традиционные атрибуты страха.       Каждый новый шаг отзывался то скрипом, то стуком. Лестница либо срочно нуждалась в ремонте, либо во время дневного сна Мирабель получила многократное усиление слуха, раз слышала практически каждую доску под собой. К скрипу добавлялись и голоса, звучащие фоновым шумом. Про себя Мадригаль безнадежно вздохнула. Только столкновения с людьми ей не хватало!       «Я спустилась. А дальше куда?» — Мирабель осмотрелась. Коридор, по злой иронии куда больше новоявленной комнаты, казался практически бесконечным из-за темных пятен, засевших то тут, то там. . Первая развилка не обрадовала. Несколько дверей, практически одинаковых, предстали перед носом Мирабель. Одна дверь была открыта, оттуда же и слышались те самые голоса, но Мирабель была готова поспорить, что кухня располагалась не там. Так значит ей идти вперед? Или свернуть в сторону? — Впереди дверь на веранду. Дверь на кухню справа.       Неизвестный девичий голос дал о себе знать как раз в тот момент, когда Мирабель сделала первый шаг вперед. Кричавшая либо читала мысли, либо что-то на небе решило немного подсластить пребывание в новом доме. Так или иначе, Мирабель потянулась к той самой двери, что располагалась справа.       «А справа от меня или от нее?» — Спасибо!       Вежливого «пожалуйста» не последовало. Даже шепотки не прорезались в тиши. Что ж, тем лучше. Выключатель на кухне найден не был, поэтому пришлось действовать наощупь. Чудом не снеся стул, Мирабель вышла к холодильнику. Толкнув дверцу на себя, Мадригаль облегченно вздохнула. Свет внутрвнутренней лампы чуть-чуть разогнал мрак и осветил кувшин с водой, что гордо стоял посреди прямоугольного стола, слишком небольшого, чтобы все домочадцы могли есть разом.       «Они просто соседи, а не родственники.» — Поспешила напомнить себе Мирабель. Все еще плохо соображая, младшая дочь Джульетты налила себе воды в первый попавшийся стакан. — «Мы не должны с ними есть. Но, с другой стороны, нам придется ходить на кухню по расписанию?».       Тяжко, очень тяжко. Вот в прошлом доме, который принадлежал именно им, все было иначе! И кухня была свободна, в комнатах наблюдалось больше места, и выключатели сами попадали под руку. Мирабель залпом осушила стакан, ополоснула его в мойке и заодно брызнула воды на лицо, чтобы придать тому хоть немного свежий вид. Еще один минус таких соседей — ты больше не можешь ходить по общей территории так, как тебе вздумается.       Холодильник захлопнулся и мрак снова наполнил помещение. Мирабель тряхнула кудрями и сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. Никто не знал, насколько они сюда приехали. Где-то в глубине ее сознания тлела надежда, что обитание здесь не продлится больше года. Быть может, если повезет, они съедут отсюда вообще через несколько месяцев! Дверь на кухню тихо закрылась за спиной, а пальцы ног защекотал мягкий свет подобия гостиной. Тоже общей. Отчасти было даже обидно, что самые приличные комнаты представляли из себя объекты общего пользования. На уединение можно было уповать лишь на собственной территории, больше похожей на тюремную камеру.       «В любом случае, нужно быть дружелюбной!» — Мирабель легко ударила себя по щекам и заставила себя улыбнуться. — «Я же не буду прятаться вечно? Ну же, дыши словами!»       Первый ее увидел ребенок, сидящий на толстом ковре. Маленький темнокожий мальчишка удивленно приоткрыл рот, едва Мирабель подошла к дверному проему. Тот самый маленький мальчик, с задатками английского джентльмена по словам Августина, быстро-быстро заморгал, пронзая незнакомку взглядом. Внутренне Мирабель успела даже сжаться и искренне пожалеть, что сунула свой нос сюда. Умывания, судя по всему, было недостаточно и вместо прекрасной феи, прибывшей сегодня утром, несчастный мальчишка увидел злую заспанную растрепанную ведьму Запада. — Сколько бабочек!       А, нет. Показалось. Мирабель мимолетно взглянула на подол парадной юбки, что был щедро украшен крылатыми красавицами всех цветов и размеров.       Повинуясь голосу младшего, остальные дети второго семейства повернулись в сторону новоприбывшей, тем самым отрезая всякие попытки для позорного бегства. — Эм, привет? — Мирабель неуклюже махнула рукой. — Не помешаю? — Да… То есть, нет! — Кричавшая отчего-то коротко икнула, прямо как птица на жердочке. В одно мгновение незнакомка с высокой прической убрала ноги с подлокотника и нормально уселась на диване, отбросив журнал в сторону. — Что ты! Проходи! — У нас две свободные фишки. — Камило вяло кивнул в знак приветствия и потянулся к кубикам. — У меня все равно игра не идет. Ну-с, Тонито, примем в наши ряды прекрасную даму?       Отчего-то Мирабель показалось, что она пришла не в то место и не в то время. Не смотря на дружелюбие, что циркулировало в воздухе вместе с кислородом, швею не покидало чувство, будто она чему-то помешала. Уж больно странно обладательница высокой прически поглядывала на братца, который также старательно пялился в фишки в своей руке.       «Тонито» молчал и продолжал смотреть на подол чужой юбки так, словно вместо невинных бабочек там было вышито что-то другое. Почти физически Мирабель ощущала как зоркие детские глаза внимательно рассматривают каждую деталь. Бабочки, цветочки, народные узоры — все это вызывало у мальчишки чистый, ни на что не похожий интерес. — Молчание значит согласие. — Камило подвинулся, позволяя Мирабель пройти к дивану. Выхватив свободные фишки, средний сын Пеппы протянул их новой знакомой в разных руках. — Но сделай выбор правильно, Нео. Синяя фишка — будешь ходить последней. Красная — обгонишь Долорес на один ход. — Я же говорила, что мне это не интересно. — Долорес фыркнула. — И вообще, она не сказала тебе «да», поэтому оставь свои фишки при себе.       По сути старшая сестрица плавно намекнула Камило не мешать прощупывать почву. Средний ребенок Пеппы показал язык родственнице, прежде чем вернуть фигурки на самое начало игрового поля. — Может хоть сегодня прекратишь быть такой занудой? — Ехидно поинтересовался Камило. — Тебе только девятнадцать, а ты уже ведешь себя на семьдесят. Держу в курсе: у Мариано уже есть любимая бабуля. Вряд ли он нуждается во второй.       Мирабель ясно увидела, как худосочная круглолицая девушка подпрыгнула опять, но не от удивления, а от гнева, что короткой вспышкой мелькнул в ее глазах. Нащупав подушку, Долорес швырнула ее прямо в голову младшего брата, но Камило успел уклониться. — И глаза уже не те, что раньше. — Обладатель желтого пончо страдальчески закатил глаза. — Но не переживай, сестренка. Мы любим тебя такой, какой ты есть. И не важно сколько зубов у тебя останется в итоге, как быстро защелкают суставы и начнет шалить память. Кстати, о памяти, можешь мне рассказать о своей заначке. Я, как ответственный брат…       Вторая подушка попала прямо в цель. Камило покачнулся, а Долорес сверкнула белоснежной улыбкой. Ее напряжение и неловкость лопнули в один момент, стоило незадачливому братцу получить по заслугам. — Ну же, присаживайся. — Даже голос, и тот начал звучать совершенно иначе. Без иканий и нервозности. — Я — Долорес. Рада познакомиться, соседка.       Соседка… Странное слово немного горчило, но уж лучше так, чем «никто». Мирабель плюхнулась рядом. Мальчишка, что рассматривал юбку, спешно поднялся на ноги. — А я Антонио! Ан-то-ни-о! — Нет-нет, — Долорес тряхнула волосами. — Не Ан-то-ни-о, а Ан-то-нио. «Нио» на слоги разбивать нельзя. — Я же говорю: старуха. — Мирабель вздрогнула, едва чужой шепот донесся до ее уха. Камило выдернул из своей шевелюры перо и тряхнул буйными туго закрученными кудряшками. — Или зануда. Эй, бабуль, мы не в школе, расслабься!       В него бы опять полетела подушка, но, увы, под руками у Долорес было пусто. Недовольно цокнув языком, дочь Пеппы Мадригаль ограничилась раздраженным: — Оболтус.       Камило не растерялся и задорно подхватил эстафету. — Зануда. Блаженство резво покинуло сознание Долорес, уступая место привычному раздражению. Этот кучерявый бесенок в желтом пончо довольно улыбался, терпеливо ожидая ответа. — Заноза. — Не будь здесь младшего брата и почти незнакомой девушки, на которую требовалось произвести приятное впечатление, Долорес бы внесла пару ясностей.       Камило тут же отпарировал: — Зараза.       Со стороны это напоминало неправильный пинг-понг. Про себя Мирабель подивилась подобному бесстрашию. Вот она скажи что-то подобное Исабелле… Черт, да сама мысль о подобном давалась с трудом, не говоря уже о действии. — А я Мирабель. — Чуть запоздало швея пожала маленькую руку. — Приятно познакомиться, Антонио.       Мальчишка чарующе улыбнулся и Мирабель, сама того не подозревая, улыбнулась в ответ. Невольно в ее памяти всплыла малышня, что осталась на месте прошлого обитания. Эх, как же по ней плакала соседская детвора, когда машина окончательно покидала улицу. Сердце Мирабель даже сжалось. Как же иногда печально быть самым младшим ребенком в семье! — И мне тоже! — Тот засмеялся. — Ми-ра-бе…бе…       Губы мальчика задергались. Коварное «эль» не желало давать о себе знать. Заметив потуги ребенка, Мирабель решила не мучить несчастного: — Можешь звать меня Мирой.       Так просто, без лишних нервов и осложнений, Антонио завел новое знакомство. Даже не верилось, что с ним так говорила девушка, выше его в несколько раз. Обычно взрослые как-то неприятно посмеивались и смотрели на Антонио сверху вниз, когда любительница бабочек обращалась к нему как к равному. — Знаешь, мне тоже нравятся бабочки. — Чистосердечно признался Антонио, неумело завязывая беседу. — А у тебя их и много, и они красивые.       Смущение опалило девичьи щеки. Все же приятно было получать комплименты, пусть и из уст ребенка. Мирабель невольно разгладила темно-синюю ткань юбки, любуясь работой долгих месяцев. Один только продавец ниток знал сколько материала ушло на это великолепие. Даже Исабелла, обычно равнодушная к гардеробу младшей сестры, не могла не заметить «аляпистости» образа. Определение тут же было записано в своеобразные комплименты. — Ох, спасибо. — Мирабель неловко заправила прядь за ухо. — Я их вышила сама.       В доказательство своих слов дочь Джульетты немного приподняла подол, оголяя не самую симпатичную внутреннюю сторону. Вышивка внутри и близко не стояла с лицевой стороной, но Антонио уже был впечатлен. Его руки сами потянулись к немного кривым швам и узелкам, что успели скопиться с изнанки. Ничего подобного ему на своей одежде или нарядах Долорес видеть не приходилось. Вещи с вышивками, что продавались в магазинах, были аккуратны и скучны со всех сторон, а тут таился целый клад! — Красиво. — Антонио хотел сказать что-то еще, но… — Нахлебник! — Долорес приподнялась. — Хах, сплетница! — Кости застучали. Старший сын Пеппы жонглировал мелочевкой, при этом не спуская хитрого взгляда с сестры. — Обжора! — Жа-а-а-адина.       Это напоминало этакую вечеринку для «своих». Иронично, но приглашение прошло не только мимо рук Мирабель. Антонио грустно потупил взгляд, как бы говоря «здесь такое каждую среду и не важно, что сегодня воскресенье». — И долго они так будут?       Антонио пожал плечами. Подобные ссоры были настолько стихийными событиями, что утверждать что-либо нельзя. Камило и Долорес как могли начать спор с ровного места, так и закончить на совершенно неожиданной ноте либо через час после начала, либо спустя три минуты. — У меня в комнате есть энциклопедия с бабочками. Хочешь покажу?       Мирабель особой фанаткой бабочек никогда не являлась, но если выбирать между ними и все еще ссорящимися однофамильцами, то выбор вставал очевидный. — А картинок там много?       Восторженный кивок стал ответом. Антонио нашел единомышленницу, а Мирабель обнаружила способ скрасить грядущую ночь. Когда чужой спор утих, шла тридцать пятая страница восемнадцатого шрифта.