Дневник Петунии Эванс

      Петуния, закинув одну ногу на вторую, кончиками пальцев покачивает туфлю. Девушка устало опирается щекой о руку, короткие белёсые волосы щекочут кожу, кривым почерком она записывает вычисления на полях тетради. Вместе с трелью школьного звонка с её губ срывается облегчённый вздох. Целых 20 минут истязаний мозга над последним заданием в тесте ничего не дали. Ещё минута и твёрдая четвёрка в четверти машет ей носовым платочком в прощании. Царица всех наук перестала даваться ей с 7 класса, с тех пор, как появились тысячи тем и формул, о существовании которых наивная девочка никогда не подозревала. Петунья собирает вещи в сумку, аккуратно кладёт тетрадки в учебники, дабы края не помялись, и недовольно смотрит на одноклассников, толпящихся у выхода. Она никогда не понимала этой спешки.Петуния устало опирается об край парты и терпеливо ждёт, когда толпа рассосётся. —Неужели так сложно проявлять манеры , —неприязненно отмечает её соседка по парте, глядя исподлобья. —Да,—неопределённо пожимает плечами Петуния. Соседку зовут Сьюзи Белл, с которой у неё приятельские отношения.Поздороваются и попрощаются, дальше этого не заходят, что устраивает обеих. —Том, подожди! —слышатся крики из коридора. И, словно позабыв свою же тираду о «невоспитанных», Сьюзи подрывается с места, опрокинув стул, и второпях прощается с Петунией. Брюнетка, приложив руку ко рту, стала кричать им что-то вдогонку, пытаясь преуспеть к их компании. Петуния с упрёком покачала головой, недовольно наклоняясь за стулом.       Солнце лениво выглядывало из-за облаков, но Петунья всё равно щурится, прикрывая глаза рукой из-за резкой смены тусклого школьного света на яркие полуденные лучи. В мыслях браня директора. Старый хрыч экономит настолько сильно, что в пасмурный жмуришься от дневного света. «И солнце, пожалуй, тоже виновато,"—подумала Петуния и утвердительно кивнула головой. Идя по заросшей тропе, блондинка вслух перечисляет список своих знакомых, у которых она ещё не ночевала. Четыре дня назад она обнаружила, что чудище не приходит к ней, когда она не у себя дома. Нужно будет записать это наблюдение в дневнике, бормочет девушка, постоянно поправляя ремешок сумки. Как-то на свой страх и риск она начала наблюдать, строить теории и экспериментировать. Первая теория заключалась в том, что нечисть ограничивается только её комнатой, но она с треском провалилась. Вторая теория—если в комнате присутствует кто-то кроме неё, то монстр не удостоит простых смертных своим визитом.Эксперимент провести возможности не было: Эвансы не впустили бы её в свою комнату, а рисковать Лили ей не хотелось. Но удача всё же развернулась, за неимением лучшего слова, свои почтенным еблетом к Петунии, и шанс представился, когда подружка пригласила её на ночёвку. С тех пор она пытается ненавязчиво, но довольно часто, оставаться у подруг на ночь. Но как нам всем известно, бывает, что белая полоса в жизни кончается, и на её место громоздится чёрная. И вот, удача опять повернулась к ней своей целлюлитной задницей, поэтому пришлось уныло шагать домой. Петунья, опустив голову вниз, почти что прижимая подбородок к груди, с интересом учёного пинала камушек. —Эй, Эванс! Девушка на секунду замирает, затем подрывается с места, но не так, чтобы казалось, будто она бежит, а торопится. Нужно помнить о соседях, которые, как стервятники, дожидаются и наблюдают за жертвами для новых сплетен. Окрикнувшего она узнала по особо властному голосу, который принадлежит только одному человеку в этом захолустье. — Эванс, нужно поговорить—чужая рука обхватывает её за острый локоть. —Реддл, у меня нет времени, —раздражённо шипит Петуния, возводя глаза к серому небу. Впервые увидев его, ещё будучи ребёнком, она поняла, что будет недолюбливать этого мальчишку, сама не понимая за что. Может быть, из-за завести. За что бы он не брался, он был лучшим во всём. Президент школы, любимчиком всего городка, да и у учителей был на хорошем счету настолько, что те доверяли ему буквально всё, ещё и заслуженно считался очень умным мальчиком со светлым будущем. Петуния неоднократно уверяла себя, что она ничуть не хуже, и доверие, и светлое будущее у неё тоже есть. К тому же, он вёл себя высокомерно и слишком уверенно, как-будто родился богачом, а не в захолустье бедняком. Хотел казаться тем, кем на самом деле не являлся. Гадёныш всегда знал, чего хочет, и получал это любыми способами, и никому не позволял решать что-либо за него. Он умел твёрдо говорить «Нет» и выходить из любых конфликтных ситуаций победителем, что говорило о прирождённых диктаторских навыках. И при всём этом, не было никого, кто поддержал бы, защитил и научил его. Ведь мальчик—сирота. Да, это определённо была зависть, жгучая и уничтожающая. «Вундеркинд!» — вспоминается излюбленная фраза мистера Дэйвиса Джонса. «Ещё какой кинд!"—вторит ей голос миссис Адамс. Петунья, сколько не старалась, всегда была на третьем месте в глазах родителей, а в обществе—на самом дне. Видя, что всё бесполезно, она опускала руки и завидовала тем, кто, по её мнению, получал все привилегии на блюдечке с голубой каёмочкой из-за красивой внешности. Красивые люди радуют глаз, им хочется отдать всё за просто так, не требуя ничего взамен и закрывая глаза на проступки. Эта мысль укрепилась в ней ещё с рождения младшей сестры. Она, никогда не получавшая настоящего внимания и отеческой заботы, впервые вкусила запретный плод—зависть, когда её всегда мрачный отец бережно держал на руках новорожденную дочь и улыбался так искренне, что в его глазах сверкали слёзы. —Ты ведьма? — вопрос, звучавший скорее как факт, застал врасплох и вывел разум из давно минувших событий. Ей бы отшутиться, мол Реддл с катушек слетел, но этот вопиющий взгляд ясной синевы не дал бы ей соврать. Он уже всё понял: её заминка выдала с потрохами. —Всегда знала, что ты странный.—Петуния раздражённо сводит тонкие брови к переносице и смотрит куда-то сквозь него, пытаясь не встретиться взглядом.—Не я, моя сестра. —Ох, вот как.—непринуждённо заявляет парень, но Петуния слышит в его голосе разочарование. Том всё ещё не отпускает её, запоздало понимает она, и мстительно тычет локтем ему в бок. Опомнившись, он торопливо убирает руку и в качестве извинения предлагает донести сумку. —"Ух, жопа хитрая,"—понимает его уловку Петуния, но всё равно сбрасывает свою ношу в его руки. Нужно же вызвать зависть вон тех девчонок, стоявших рядом с магазинчиком Эллис. Проходит время, они почти у её дома, но Том не обронил и словечка. Петуния вся кипит от негодования, и уже готова огрызнуться на него, но парень мягко хватает её за предплечье. —В оранжереи сегодня в полседьмого. Петуния досадно оглядывается на домашний садик, и неуверенно кивает. Том сухо благодарит, и неторопливо цепляет сумку на её плечо. «По правилам приличия нужно попрощаться и смотреть в глаза собеседника, а не пялиться на его аппетитные ножки. И не уходит ведь, падла"—приоткрывая дверь, запоздало решает Петуния, затем разворачивается и с усилием воли поднимает глаза. Видеть его самодовольную улыбку и ликующий прищур глаз выше её сил. И потому, плюя на вежливость, благосклонно кивает головой. Девушка резво юркнула в узкий проход, с грохотом захлопнув входную дверь, но снисходительный смешок всё же расслышала. Позже она будет покрывать заводским матом свои необдуманные и глупые действия, но это потом, в полседьмого, а сейчас—дневник.