Красная фасоль в пору сбора урожая

Красная фасоль в южной стороне; Кто весной сосчитает листья? В пору сбора урожая Вспоминаю тех, по кому тоскую. Ван Вэй Это очень глупо, говорит Сяоси сама себе. Я схожу с ума. Ей снятся сны – странные сны, очень похожие друг на друга, невнятно знакомые. В этих снах она видит странные вещи: все вокруг красное и золотое, и такое тесное, как будто она закрыта в клетке. В этих снах она одета в тяжёлый узорчатый шёлк: слой за слоем, ей сложно двигаться. Волосы уложены в неудобную причёску, и заколки больно впиваются в кожу. Что это значит, спрашивает Сяоси сама себя. Почему мне снится что-то с картинок учебника истории? Снов так много, что она начинает путать их с воспоминаниями. Родители и учителя удивляются, замечая в её речи странные слова. Покорная служанка слушает вас, молодой господин. Дочка, ты в порядке? Сяоси, что случилось? Потом сны неуловимо меняются. В них появляется он – мужчина с острыми бровями. Сначала его лицо мелькает где-то сбоку, но с каждой ночью оно всё ближе, всё значительней и отчётливей. Грустные глаза смотрят с надеждой. Однажды он говорит. Всего одну фразу. Ты обещала. Сяоси ходит в школу, носит треники и шорты, катается на велосипеде, бегает за Цзян Чэном. Что значат слова незнакомого мужчины в забавной треугольной шляпе? Она не понимает. А потом она видит, по-настоящему видит глаза Цзян Чэна. Это его глаза, того грустного мужчины из сна. Наверное, дело в гормонах, в глупом подростковом возрасте, шепчет она, раскачиваясь на кровати. Что ещё это может быть? Она ведёт себя как ребёнок. Она непоследовательна и неосмотрительна, и очень, очень боится понять, что именно ей снится. Потому что ей снится жизнь, целая чужая жизнь, полная ярости, мести, предательств. Сяоси всё чаще кажется, что мир замыкается в этих её снах, что мир заканчивается и начинается там, в красных стенах, и единственным спасением может быть только Цзян Чэн. Поэтому она так цепляется за него, запускает эти идиотские фейерверки, едет за ним в Чжэцзянь. Она сделает что угодно, чтобы убедить его. Она повторяет раз за разом: ты мне нравишься. Ты мне нравишься. Он, наверное, думает, что она дурочка. Ему, наверное, кажется, что это неискренне. Но она говорит эти слова и чувствует, что с каждым разом всё ближе к отчаянию. Он ей не верит? Нужно, чтобы он верил ей, чтобы он понял. Чтобы он навсегда понял, как она его любит. Почему это необходимо, Сяоси не понимает, но это необходимо, это единственная возможность жить, это внутренняя воля к существованию. Потом она уходит от него. А он уезжает в Пекин – ведь у него большие планы, а тут такая возможность, что не откажешься. Сяоси захлёстывают сны. Ничего не помогает – она теряется, растворяется в жизни другой женщины, Вэй Инло. Она узнает её лучше, чем саму себя, и в конце концов, когда они с Цзян Чэном снова встречаются в столичной больнице, её настигает запоздалое осознание. Мама, что ты знаешь о реинкарнации? «...эта уверенность становилась мало-помалу неразборчивой, как воспоминания предыдущего существования после перерождения». Она приходит в буддийский храм. Пожилая женщина, завернутая в рыжее полотнище, размеренно перебирает чётки и бормочет что-то. Тетушка, скажите, можно ли вспомнить прошлую жизнь? Наконец, они снова вместе. Он делает ей предложение – и она, конечно, соглашается. И ночью, стыдливо краснея под поцелуями теперь-уже-жениха, думает о том, что долг из предыдущей жизни выполнен. Через несколько лет они сидят на берегу моря: у Чэна случился недельный отпуск – чудо, не иначе, главврач отпустил его на целых семь дней. На Хайнане душно, влажно и дождливо – сейчас лето, не сезон для моря. Прибой, шелестящий от ливня, шумит так отрешённо, что Сяоси снова и снова вспоминает яростную и хрупкую женщину, обречённую на смерть в четырёх стенах. Наверное, она никогда не видела моря, а теперь она – это я. Вэй Инло, как тебе море? Внезапно Чэн говорит то, что нарушает её тихое созерцание. Он спрашивает: ты веришь в множественные рождения? Она кивает, медленно, не оборачиваясь. Знаешь, мне снились сны, продолжает он. Мне снилось, что я люблю женщину, которая принадлежит другому. Мне снилось, что я – это не я. Она кивает. Это ничего, милый. Это ведь раньше было. Сейчас ты можешь спать спокойно. Ты не понимаешь, продолжает он. Ты не понимаешь, дело в том, что мне кажется, я тогда сошёл с ума. Как ты думаешь, может, мне стоит попросить доктора Чжана проверить меня? Она вздыхает. Нет, любимый, не стоит. Теперь тебе больше не снятся эти сны, не о чем беспокоиться. Но она знает, знает точно и необратимо: беспокоиться есть о чем. Люди не должны вспоминать прошлые жизни. Ведь тогда все будет наоборот: сегодняшний день кажется тусклым отражением времени, которое давно ушло. Смогу ли я освободиться от тебя, Вэй Инло? Забуду ли твою тоску?