Тайна крови

Утро

— Поднимайся, — бужу Эстебана. — Пять минут. — Ни одной, — трясу, — надо собираться. На голове воронье гнездо, ужасный запах перегара. — Голова болит, — открыл глаза. — Вода в кувшине, — протягиваю одежду. — Благодарю, — кивнул, — что я здесь делаю? — Завалился пьяный посреди ночи и улёгся спать. Не стану ему напоминать о том, что он наговорил. Пусть будет так. — Прости, — закрыл лицо руками, — стыдоба какая. — Будет ещё хуже, если тебя увидят, выходящего из моей комнаты. — Точно, — надевает рубаху, — я ничего такого не сделал? — Нет. — Ладно, — наливает воду, — спасибо, что приютила. — Словно, — усмехнулась, — у меня был выбор.

Родовое поместье Савиньяков

Перед тем, как отправиться сюда, проведала Катари. Её состояние улучшилось и девушка наконец-то поела. — Как же вкусно, — закатывает глаза, — лучшая булочка в моей жизни! — Куриный бульон будешь? — Буду! — Голодайка, — улыбаюсь, глядя на довольную подругу. Оставив ей лекарства и рассказав, что, сколько и когда пить, чмокнула в лоб и покинула комнату. — Я буду скучать! — Вернусь к понедельнику! Лионель уже отнёс мой чемодан в карету и ждал на улице. — Ну, папаня, готов? — поправляю его жилет. — Ужасно переживаю, — как пружина, — а вдруг, я ему не понравлюсь? — Брось, — смеюсь, — как ты можешь не понравится? — Это верно, да. Всю ночь не мог уснуть. — Выдохни и успокойся, всё будет хорошо. Нас уже ждали. Первым, кто выскочил из дверей поместья, был Арно. — Госпожа! — воскликнул, подхватывая меня, — я так скучал по вам! — закружил. — И я! — рассмеялась. — А на брата наплевать, — фыркнул недовольно Лионель. — Ой, — рассмеялся, ставя меня на землю, — прости. — Там Ричард с Эстебаном! — крикнул Валентин, направляясь в их сторону. Парни тепло и крепко обнялись. Рады друг другу. Колиньяр взъерошил волосы Савиньяку, закидывая руку на его плечо, а Придд с Окделлом не могли отпустить друг друга. — Они возмужали, — смотрим на довольных учеников, — так быстро. — Мы когда-то такими же были, Эсмилир, — приобнимает, — хорошее время. — Соглашусь, — кивнула, — идём. Встретили как должно, разнесли вещи по комнатам и проводили в детскую. Арлетта — мать Лионеля, Эмиля и Арно, вдова графа Савиньяка, стояла поодаль колыбели, что-то говоря своей новоиспечённой невестке Вайлире, которая укачивала Александра. — Мама, — поклонился, — дорогая, — улыбнулся жене. — Ты приехал! — глаза загорелись. — Здравствуйте, — появляюсь за спиной Савиньяка. Женщина удивлена моему визиту. — Вайлира, это Первая фрейлина Её Величества — госпожа Эсмилир и по совместительству крёстная Александра. — Это огромная честь, — поклонилась. — Прости? — удивилась графиня, — я думала, мы выберем… — Они с Рокэ будут идеальными крёстными родителями для нашего сына, — грубо прервал мать на полуслове. Давно ли Лионель перестал слушаться маменьку и во всем поддакивать ей? Неужели, повзрослел? — Мы договаривались иначе. — Забудь об этом, — подошел к малышу, — привет, — присел, — сынок. Можно взять? — Конечно, — кивнула девушка. В новорожденном Александре без труда можно было узнать Лионеля. Голубые глаза, аккуратный носик и светлые пряди волос. — Ну-ка, — протягивает мне. — Лио, — испугалась. — Давай. Ух, тяжёлый такой. Спокойно посапывает и даже не боится чужую тётку. Хорошенький до безобразия. — Как прошли ваши роды? — прижимаю ребёнка к себе. — Достаточно лёгко и быстро, — вздыхает, — спасибо, что спросили. — Будто тебе это интересно. — Мама, — прошипел Савиньяк, — хватит, а. Графиня Савиньяк, мягко говоря, меня не очень любила. Они с Арно частенько ругались из-за того, что женщина видела во мне обузу. Время, когда граф нашел меня, было достаточно тяжелым и хлопот хватало, а тут я ещё, как снег на голову. — Давайте оставим молодых родителей. Пусть побудут с ребёнком. — Спасибо, — прошептал Лионель, забирая Александра. Покинув спальню, Арлетта бросила на меня взгляд ненависти и презрения. Догнав её, решила задать волнующий вопрос. — Для чего ваш сын организовал на меня покушение? Остановившись, она скривилась и ответила: — Это сделала я. — Вон оно что, — усмехнулась, — а мотив? — Тебе как-то удалось охмурить моих сыновей и ты обоим разбила сердце, но больше всех пострадал Лионель. — Вообще-то, — перебиваю, — он сам разорвал отношения. — По приказу своего отца, — чуть ли не кричит, — который имел слабость к твоей мамане. — Надо же, — удивилась. — Представь себе. Думаешь, он просто так с тобой носился? Нет, — закатила глаза, — ты же дочь Александра и Анны, которых он любил до безумия, что аж ездил в вашу дыру на твои дни рождения. Александр — лучший друг, Анна — первая любовь. Он же им обещал! Когда я узнала, что мой Лионель станет отцом, то радости не было предела. Думаю, наконец-то он забыл про эту грязнокровку и нашёл достойную девушку. Она всегда называла меня так. Папа — человек Чести, а мама — из нового дворянства. — Но, увы. Подобно мальчишке, он оставил беременную жену и помчался к тебе в Лаик. Ладно, это я ещё стерпела, но новость о том, что ты возвращаешься во дворец и будешь рядом с ним, заставила меня действовать. — Поэтому, вы дали поручение Эмилю, чтобы тот нанял человека, который убьёт меня, — не скрываю улыбки, — умно, — хлопаю, — браво, графиня Савиньяк. — Прекращай это шоу, — шлёпнула по рукам. — Не получилось? — перехватываю трость, — живая осталась. Досадно, да? — Спросишь, почему? Ты, как и твоя мамаша, для меня — бельмо в глазу. Но, тебе удалось переплюнуть её. Тёмная лошадка. — Спешу вас успокоить, Арлетта, — смотрю в глаза, — я не претендую на сердце Лионеля, не собираюсь разрушать его семью и как-либо портить жизнь, наоборот, я рада за него. — Тогда, почему он назвал сына в честь твоего отца, носится за тобой и хочет, чтобы ты стала крестной Александра? — Думаю, это стоит уточнить у него. — Он не хочет разговаривать со мной на эту тему! — У меня есть предположение, почему… — Ну? — Лионель видит во мне друга и поддержку, которую не получил от вас в своё время. — Как ты смеешь? — прорычала. — Несомненно, вы воспитали его хорошо, дали все необходимое, но в начале пути, он хотел, чтобы мама не командовала им, повторяя одно и то же про карьеру, а просто была рядом. К сожалению, мы не виделись тогда, но постоянно переписывались. — Будьте для него матерью, а не главнокомандующим. Он ваш ребёнок, а не солдат. — Мерзавка. — И да, советую вам спать днём, — поклон головы, — а то, вдруг, уснув ночью, утром не проснётесь. — Ты, — округлила глаза, — ты мне угрожаешь? — Сказала как есть, — улыбаюсь, — если в вашей голове появится мысль о том, чтобы вновь организовать на меня покушение, то, — перехожу на шёпот, — расскажу всем и каждому про ваших многочисленных любовников, с которыми вы устраиваете оргии. Графиня и молодые парнишки. Если точно помню, то они ровесники Арно, верно? — Как ты узнала? — пошатнулась. — Кстати, тот смугленький мальчик, очень даже ничего. Горрин, по-моему. Не выдержав давления, графиня фыркнула и громко топая ногами ушла. Вернувшись в комнату, в которой когда-то жила здесь, меня окутала ностальгия по прошлому. Всё такое родное: книжные полки, шторы, антресоль, комоды, цветы на подоконнике. — Мяу! Мяу! — забежал Себастьян. — Привет, — подхватила, — ты похудел? А-а-а-а-а, — смеюсь, — тебя подстригли! — Мяу. — Мучали, да? — глажу, — вот Александр подрастёт и будет таскать тебя за хвост. Крепись, Себа. — Мя-я-яу, — откинул голову. — Я кое-что привезла. Положив кота на кровать, достала из сумки игрушку в виде клубка ниток, который невозможно распустить. — Для твоей же безопасности, — протягиваю, — а то из жопы опять будет нить торчать. — Мяу-у-у!  — обрадовался. — Наслаждайся. — Тук-тук, — в дверях появился Рокэ, — мадам. — Первый маршал, — улыбаюсь, — вы наконец-то вернулись. — Устал как собака, — проходит, — в Агарисе так жарко, ты себе не представляешь. — Как съездил? — Бесполезно, — махнул рукой, — отправился за информацией, а вернулся с пищевым отравлением и ни с чем. Запах рыбы мне сразу не понравился, — вздыхает. Меня не устроил ответ. — Как Катари? — Приболела слегка, но уже идёт на поправку. Кстати, как и ты с желудком мается. — Она случайно не… — Нет, — успокаиваю его, — по крайней мере, с утра такого не было. Вам бы поговорить, Рокэ. — О чем? — возмутился, — я хочу хоть немного времени провести с сыном, а она упёрлась и близко меня к Октавию не подпускает. — Ката боится, что парнишка может ляпнуть лишнего Фердинанду и всё раскроется. Он считает его своим отцом, а не тебя. — Знаю, — отвёл взгляд, — да хотя бы просто быть, — замялся, — дядюшкой Алвой, который служит папе и всё. Скажи ей это. — Октавий — ваш сын. Вы его родители и сами решайте подобные вопросы. Я лишь мамина подруга, — улыбаюсь. — Она устала скрываться, я понимаю её, но иначе никак. Кардинал уже тонко намекнул, что если всё раскроется, то я вылечу из дворца, подобно пробке от шампанского. Вместе с тобой и Савиньяком. — А мы здесь причём? — За компанию. — Спите вы, а под раздачу попадём мы? — удивляюсь, — интересно получается. — Мы же друзья, — рассмеялся, — ладно, решим. Ты рубашку для крестин сшила? — Да-а-а-а, — довольная, — всю ночь старалась. Оцени. — Ой, — рассматривает, — чистый лён, идеальные швы. Настоящая мастерица. — Портниха. Там без нас не начнут? — Надеюсь. Таинство крещения будущего графа прошло в очень узком кругу. Лишь родственники с обоих сторон и мы. От Александра пахло печеньем. Таким вкусным, свежим, с шоколадной крошкой. — Чувствуешь? — прижимаю. — Печенье, — шепнул Рокэ, — так бы и съел. — Своего ешь, — усмехнулся Лионель. — Люблю детей. — Неужели? — Когда они мирно спят, — смотрю на Савиньяка, — зубами к стенке. Выйдя из церкви, отправились обратно в замок, так как нас уже ждал художник. Планировалось, что на картине будут изображены молодые родители вместе с малышом, а за ними стоят крестные. Пока что, место Александра занял Себастьян. — Спина затекла, — пробубнил Лионель. — Ещё пару штрихов и отпущу вас, граф, — улыбнулся мужчина, — госпожа Эсмилир, не шевелитесь. — Нос чешется. — Потерпите немного. — Мяу! — устало вздохнул кот. — Ты-то чего возмущаешься? — приподнял бровь Рокэ, — тебя на руках держат! — Мя-я-яу! — Замолчите оба, — прошипел Савиньяк. — Всё, — объявил, — продолжим завтра. Спасибо за терпение! — Спасибо за работу, — чешу нос. — Вы всегда такие неугомонные? — спросила Вайлира. — Только эти двое, — Алва посмотрел на нас, — будто шило в заднице. — Ой, — закатил глаза, — чья бы корова мычала. — Му-му, — поставил указательные пальцы у висков, — забодаю. — Детский сад, — вздохнули. Сняв тяжеленное платье для торжества, в котором было сложно передвигаться, решила облачиться в темно-изумрудное, с россыпью камней и узорчатой вышивкой. Спустившись в зал, насладилась восхитительным ароматом пищи. — Шашлык, — радостно тру ладошки. — Мясо, приготовленное на огне, шашлыком называют крестьяне, — подошёл Лионель, — Эсмилир, ты фрейлина. — А ты маршал Талига, — прищурилась, — но, это не мешает тебе глушить светлое нефильтрованное с вяленой рыбой. — Вкусно же, — облизнулся, — ещё и с чёрным хлебом, да с маслом сливочным. — У меня сейчас слюнки потекут, — рассмеялся Арно, — ну, братец, наливай. — Не рановато наливать? — щёлкнул по носу. — Я про морс, — садится рядом со мной. — Отойду на минутку. Никакого вина, — прошептал, наклонившись ко мне. Как только Лионель покинул зал, то мы с Арно начали разговор. — Вина? — Спрашиваете, — смутилась, — из того кувшина, — указываю, — и себе. — Вы так добры, — наливает. — Как ваша учёба? Генерал кэнналийских стрелков не зверствует? — Господин Хорхе Дьегаррон достаточно строгий и требовательный учитель, но может быть и милосердным. Моментами, — осекся, — бывает тяжело. Оно того стоит, если честно. — Я рада, что вы довольны своей службой. А Валентин Придд? Не ожидала его здесь увидеть. — Мне удалось уговорить брата, чтобы тот ненадолго вытащил его и позволил отдохнуть от графа Рокслея. Валентин говорит, что ничего более скучного с ним не происходило. — Неужели? — Они же старые друзья с Вальтером Приддом. Генри был эром ныне покойного Джастина, поэтому, неудивительно, что и Валентин оказался в графстве Рокслея. Он борец за «Великую Талигойю» и ждал только удобного случая, с целью перебежать на другую сторону. Человек умный, слегка меркантильный и любит шантажировать людей. — Как ваши дела? Ричард с Эстебаном прекратили сводить с ума? — На данный момент, — улыбаюсь, — да. Кардинал Сильвестр назначил Ричарда старостой группы. — Да? Он мне ничего не говорил. — Видимо, хвастаться не особо желает. — Скромняга какая, — смотрит на друзей, — и кажется, Колиньяр стал к нему лучше относится. Лёд тронулся? — Очень на это надеюсь. — Знаете, мне очень не хватает ваших уроков. Женщин-преподавателей у нас нет, даже поговорить по душам не с кем. — Приезжайте к нам почаще. Буду рада видеть на своих лекциях. — Учту это. Сколько же подарков подарили маленькому Александру: пеленки, кроватку, различные игрушки, качели, кучу одежды, какие-то украшения и даже оружие. А сколько было цветов… Поздравления лились рекой, как и алкоголь, с которым Лионель сегодня подружился. — Хочу сказать тост! — поднял бокал, — давайте же выпьем за крёстных родителей нашего сына. Эти люди стали ими неспроста. Когда был поднят вопрос о крещении и о том, кто станет крёстными, то тут не надо было даже думать. Ответ очевиден. Рокэ, — кивнул, — ты мой лучший друг и верный сослуживец. Мы прошли с тобой через многое, более того, я уверен, что нас ждут великие свершения и победы, дорогой. — За нас, брат. — Эсмилир, — улыбается, — для меня ты особенный человек, который всегда окажется рядом и поможет в трудную минуту. Я не перестану удивляться твоей смелости и решительности. Ты можешь многому научить. За Рокэ и Эсмилир! — прокричал, — ура! — Ура! Ближе к вечеру, когда все уже изрядно выпили и расслабились, мы с Арно решили потанцевать. Не жалея собственных ног и сил, отплясывали как тогда, в Лаик, на день Святого Фабиана. Я замечала ревностные взгляды Эстебана. Пусть позлиться немного. Меня удивило то, что Окделл, который тоже вчера пил, выглядел как огурчик. Бодрый, весёлый. А Колиньяр какой-то помятый. Пить не умеет. Банкет закончился тем, что мы с Рокэ еле как уложили орущего песни Лионеля спать. — Всё, — удерживаю, — пора баиньки. — Я требую продолжения! — свистит, — у меня родился сын! — Может, прикладом вырубим, а? — нахмурился Алва. — Идея хорошая, но нет. — Прикла-а-ад! Юху-у! — Почему? — сложил руки на груди. — Больно же. — Тогда, давай свяжем? — Пытки? — хохочет, — дава-а-ай! — Пить хочешь? — подливаю в воду успокоительное. — Хочу-у-у! Напоив Лионеля, подождали, пока тот уснёт и тихо покинули комнату. — Слава Всевышнему, — выдохнула, — давненько он так не напивался. — Я тебе больше скажу, он впервые столько выпил. — Тем более. — Утром будет умирать с похмелья, — смеется, — мне пора. — Куда ты? — Вернусь во дворец, — потёр переносицу, — решил сделать первый шаг и переговорить с Катари. — Это правильно, — хлопаю по плечу, — молодец. — Увидимся. — Удачи! На такой хорошей ноте, я вернулась в комнату, где меня ждал Себастьян с чёрным пером во рту. — Кутх уже с тобой поздоровался? — вытаскиваю. — Ш-ш-ш! — Поняла, — открываю двери, — просто загнал тебя в комнату. — Мяу! — выбегает. — Он же мне обещал… Избавившись от одежды, накинула халат, взяла полотенца и отправилась мыться. Горячая ванна с солью — моя отдельная любовь, плюсом кофейный скраб для тела. — Наконец-то спать, — захожу обратно, вешая халат сушиться. — Эсми! — Эстебан нагло ворвался в комнату. — Выйди! — прикрываюсь полотенцем, — с ума сошёл?! — Видимо, — расплылся в улыбке, — я пришёл вовремя. — Совсем страх потерял?! — прячусь за ширмой, — хоть бы постучался, бессовестный! — Почему ты весь день меня нагло игнорировала? — А что, должна плясать вокруг? — усмехаюсь, надевая пеньюар. — Хоть бы улыбнулась. Эстебану нужно было всё моё внимание. Круглосуточно. Упаси Господь, если кому-то достанется больше, чем Колиньяру. Меня, как человека свободолюбивого, это изрядно выводило из себя и доводило до белого каления. — Излишнее проявление чего-то подобного, может привести к слухам. Тем более, во дворце и без того сплетничают о том, что я тебя совращаю. — Наоборот же! — Эстебан, — вздыхаю, — оставь свою ревность для кого-то другого. — У тебя хватило времени на Савиньяков, других гостей и даже на Окделла, а меня обделила! Думаешь, я не помню, что наговорил тебе той ночью? Помню, но отрывками, да и в целом, суть ясна. Ты сможешь от меня избавиться лишь в одном случае — кто-то из нас умрёт. — Значит, — задуваю свечи, — помнишь, — задумалась, — хорошо. — Что «хорошо»? — удивился. — Да так, — присаживаюсь в кресло, — ничего, — закинула ногу на ногу. — Ты же знаешь, — подлетел, — что меня бесит вот это «ничего». Говори. — Не забывай, я — дочь предателя. — Ну, — вздохнул, — ляпнул лишнего. Извини. — Ты сомневаешься в моих чувствах. — Прости, — садится на корточки, — больше так не буду. — Договорились, — взъерошила волосы, — день был насыщенный. Давай спать. — Прогоняешь? — грустно вздохнул. — Хочу, чтобы ты отдохнул. — Ладно, — поднимается. — Доброй ночи, — целую в щёчку. Шумно выдохнув, он прикрыл глаза. Я знаю, что это значит. — Ты несовершеннолетний, — напоминаю. Обхватив моё лицо руками, жадно впился горячим и долгожданным поцелуем, подхватывая меня на руки. Какое-то неистовое наслаждение. Аккуратно положив на кровать, спустился вниз, начиная ласкать шею. — Эстебан, — простонала, пытаясь оттолкнуть его от себя, — это неправильно. — Скажи, что не хочешь этого, — отодвигает лямку пеньюара, — и я тут же остановлюсь. Горячее дыхание обжигало кожу, принося головокружение и слабость в ногах. Как же хорошо. — Я, — облизываю пересохшие губы. — Хочешь? Наши глаза встретились и я утонула в них. Сколько чёртиков плясало во взгляде юноши. Колиньяр изнемогал от желания, томно дыша и пытаясь контролировать себя. — Забудь о моём возрасте, о своём титуле, вообще обо всём. Здесь только ты и я. Одного твоего слова будет достаточно, Эсми. — Иди ко мне, — касаюсь скулы молодого человека и притягиваю к себе. — Ты уверена? — Да, — кивнула. Мы вновь слились воедино, рассыпаясь на тысячи тысяч осколков. – Ты чего? – Волосы, – заправляю выбившиеся пряди. Приглушенный свет, исходящий от камина, создавал особую атмосферу для этого момента. Всё происходило как в тумане, который манит тебя окунуться в нём. Каждое прикосновение Колиньяра сводило меня с ума и подчиняло волю. — Всё хорошо? — отстраняюсь. — Да, — прикрыл глаза. Оказавшись сверху, сняла с себя одежду, оставаясь полностью обнажённой перед Эстебаном. — Ты такая красивая, — проводит рукой по телу, — божественно, — глаза бегают по лицу. Всё так же восседая на нём, начала медленно раздевать его, как бы немного мучая. Юноша переживает, это заметно, но влажные поцелуи расслабляют. Стоны Эстебана - музыка для моих ушей. Это нечто неописуемое. Они сносят мне голову. Слегка хрипловатые, глухие. Приподнявшись, обнял и прижал к себе. Ему не противны мои шрамы? Они же ужасны, даже прикасаться мерзко. — Спина, — сжалась. — Мне всё равно, — поднял глаза, — ты прекрасна в любом виде. Я люблю каждый шрам на твоём теле, каждую родинку, — оставил поцелуй на плече, — даже седые волосы на висках, мелкие морщинки. — У меня нет седых волос и морщин, — буркнула. — Есть, просто ты их не замечаешь, — улыбнулся, — мне абсолютно наплевать на разницу в возрасте, на запрет, на осуждение других. Самое главное для меня — это ты. Мне никогда не говорили такого раньше. Как реагировать? — Правда? — удивилась. — Да, — кивнул, — любой твой изъян для меня — достоинство. — Люблю тебя, — прошептала, вновь впиваясь в набухшие губы. — Мне не показалось? — опешил. — Нет, — продолжаю, — я принимаю всё в тебе и перестаю отрицать очевидное. Стянув с Эстебана хлопковую рубаху для сна и толкнув его на кровать обратно, припала к шее, словно вампир. – Хочу целовать тебя, быть рядом, делать приятно. Хочу тебя всего, - смотрю в глаза. – Я весь твой, – провел рукой по щеке, – забирай. Запах сандала, которым пропиталась кожа, пьянил и одурманивал мой разум. — Я с ума схожу, — прогнулся в спине, — Эсми, — стонет. — Наслаждайся моментом, — усмехнулась, лаская ключицы и грудь юноши, — я ни за что не поверю, что ты девственник. — Ох, — рассмеялся, — а что, похож на того ещё Казанову? — Да. — Знаешь, времени на секс в поместье не было, — выдыхает, — как и желания. — То есть, — возвращаюсь к губам, — это правда? — Девственно чист. В отличии от некоторых, — приподнял бровь. — Я была уже совершеннолетней, — усмехнулась, — и если интересно, то мне не очень понравилось. — Правда? — Угу, — пытаюсь развязать шнурки на штанах, — вообще… Обхватив рукой каменный стояк Колиньяра, удивилась размеру и толщине органа. Тогда, ещё в Лаик, когда решила проучить его, то подразумевала о таком. Догадывалась, что он хорош, но не настолько же. — Поскочи на мне, — прошептал, облизывая мочку уха, — будь хорошей девочкой. — Это приказ? — Да, — шлёпнул по попке, — выполняй. Хочешь быть главным? Пожалуйста. Устроившись на его бедрах поудобнее, прогнулась в пояснице и осторожно начала насаживаться на член. — Боже, — одновременно застонали. Эстебан заполнил меня полностью и без малейшего остатка. — Дай мне минутку, — ложусь на него, — надо привыкнуть. — Соглашусь, — грудь вздымается, — очень узко и влажно. Вернувшись в позу наездницы, начала работать бёдрами, поднимаясь и медленно опускаясь. В омут с головой. Он обхватил руками мою талию, контролируя темп и движения. Колиньяр тихо постанывал и прикусывал нижнюю губу, время от времени прикрывая глаза. — Посмотри на меня, — наклоняюсь. Ехидно улыбнувшись, перехватил инициативу в свои руки и прижамая меня к себе, значительно ускорился. — Эстебан, — не могу сдержаться, — я, — сминаю простынь. Звуки шлепков тел и громкие стоны заполнили комнату. Нас могут услышать, знаю, но как же всё равно. Поменявшись с Эстебаном позициями, он не спешил продолжать, а лишь навис сверху. — Объясни мне, — провёл языком между грудей, — как ты это сделала? — Что? — рассудок отключился, — что сделала? — Подчинила меня себе, — отвечает, лаская соски, — никому прежде это не удавалось. — Ты сам начал бегать за мной, — усмехнулась. — Я влюбился с первого взгляда, — оставляет поцелуи по всему телу, — ещё тогда, в Лаик, когда только приехал. Откуда ты на мою голову взялась? — У меня к тебе тот же вопрос, — обхватываю шею и притягиваю к себе. Губы Эстебана — отдельный вид наслаждения. Каждый его поцелуй, как первый. Это что-то космическое. Войдя в меня достаточно глубоко, невольно заставил застонать. Помогите собраться обратно. — Тише, — улыбается, — неприлично так громко стонать. — И что? — откидываю голову. — Бессовестная какая. Подмяв под себя, принялся ласкать меня, при этом вдалбливая в кровать и сжимая грудь рукой. – Да, да, – во рту пересохло, – ещё, – умоляю, – Эстебан... – Я хочу слышать тебя, – оставляет засосы на груди, – назови моё имя. – Эстебан, – застонала. – Ты моя, – слегка замедлился. Сдерживать себя смысла нет. Громко. Мокро. Головокружительно. Ногти впивались в разгорячённую кожу Колиньяра, что ещё больше заводило Эстебана. Мы стонали друг другу в губы, пытаясь поцелуями приглушить звуки. Не получалось. Пальцы переплетались между собой. Его тело настолько прекрасно, что слов не хватает описать. Крепкие руки овладевающие моим телом, потрясающий рельеф вен, мощная спина и шея, тонкая талия, эти мышцы… Действительно медведь. Перевернув меня на живот, поставил на колени и провёл рукой по влажной коже. — Мне нравится быть твоим секретом, — поцеловал в лопатку. Завёл руки за спину, закрепив их своей ладонью, а другую запустил в волосы, чем лишил меня возможности двигаться. — Жаль, — кусает плечи, — что напротив нет зеркала, — вновь ускорился, — только представь это. Я сзади, ты голая с растрёпанными волосами и искусанными губами, так хорошо принимаешь меня. Наши мокрые от секса тела, — провёл языком по шее, — затуманенный взгляд. — Так вот, о чём ты мечтал перед сном. — У меня богатая фантазия, — усмехнулся, — это лишь малая часть, Эсми, – отпустил волосы, – твои стоны сводят меня с ума, – начал массировать клитор. – Эстебан, – чуть ли не рухнула без сил, – я вот-вот... – Мне это и надо, – толчки стали жёстче и грубее, – нравится? – Очень, – прикусываю губу, – только не останавливайся. – И не собирался.

***

После окончания первого акта, подобно школьникам, тихо пробрались в ванную комнату, где вдвоём залезли в ванну и расплескали всю воду. Слуги спасибо за такое явно не скажут. Извините… — Вот тебе, — смеюсь и брызгаюсь. — Ах, ты, — резко оказался рядом. Мы повторили всё то, что было в спальне, только в этот раз, максимально старались молчать, придушивая и закрывая рот друг другу. Эстебану нравилось что-то подобное. — Ты чего? — вытирается. — Ноги ватные и не слушаются, — счастливая. — Нашла проблему. Закинув меня на плечо, оставил лёгкий поцелуй на бедре и отнёс в комнату. Ласковый зверь. — Рассвет близко, — закрывает шторы, — а мы ещё не ложились, — улыбается. — Не жалеешь? — переодеваюсь. — Жалею, — присел на край кровати, — что не сделал этого раньше. Думаю, у меня был шанс ещё в Лаик, — оборачивается. — Думает он, — усмехнулась. — Теперь, я официально мужчина. — Плакат ещё нарисуй «я больше не девственник!». — Нарисую. Как себя чувствуешь? — Превосходно. — Давление не скачет? Может, спина болит? — смеётся. — Замолчи, — кидаю подушку. — Я же переживаю! Ты не молодеешь. — Засранец мелкий, — нападаю со спины и начинаю кусать, — я тебя съем! — Начни с члена, — подмигнул, поваливая меня на кровать. — Фи-фи-фи, — рассмеялась, — ужасно. — Какие мы нежные, — поцеловал ладонь, — давай спать? — Обещаешь не приставать? — М-м-м, — сделал вид, что задумался, — нет. Навсегда ли это? — Да, — ответил на вопрос, будто прочитав мысли.