Тайна крови

Отец Герман выхватил из рук капитана Арамоны револьвер и выстрелил в голову слуги. Унары, как и я обомлели от поступка священника. Эстебан еле как поднялся, громко кашляя и держась за горло. — Мой отец обязательно узнает об этом, — прошипел, — капитан Арамона. — Игра окончена, — испугано прошептал мужчина, — все возвращаются в Лаик. — Проследите, чтобы унары этой ночью были заперты в своих комнатах, — обращаюсь к помощникам. Молодые люди ушли с поля вместе с Арамоной.. Склонившись над трупом, я заметила легкое зеленое сияние в мертвых глазах прислуги. — Что это? — прошептал Герман. — Без понятия, — оглядываюсь, — почему он напал? — Вероятно, его послали сюда с этой целью. Вы что-нибудь чувствуете? — Совершенно ничего, — оттягиваю ворот жилета. — Что ищете? — Знаки. Повернув голову, за ухом увидела интересное клеймо. Перечёркнутый круг. Оно достаточно свежее. — Удачно? — Увы… Не стоит рассказывать кому-то о моей находке. Вернувшись в Лаик, я проконтролировала чтобы труп сожгли и никто, кроме меня не подходил к телу. Изучая эзотерику, прежде мне не удалось встретить такого с одной стороны легкого, а с другой — необычного символа. Надо срочно узнать о его назначении. Во дворце достаточно прохладно с приближением ночи, да и зима совсем скоро. Ноябрь почти. Спустившись в библиотеку, которая была достаточно богатой на редкие книги, принялась искать что-то, чтобы ответить на свой вопрос. — Госпожа, — вошёл унар Ричард, — я вам не помешаю? — Нет, — улыбаюсь, — присаживайтесь, — указываю на кресла рядом с камином, — сегодня холодновато, верно? — Да, — кивает, — простите, я не знаю из какого вы дома, поэтому. — Называйте меня Эсмилир, — изучаю полки, — только, при капитане добавляйте Госпожа. — Хорошо. — Вам здесь нравится? Как вас приняли? — Подсунули стекло в полотенце, — улыбнулся. — Проделки Сузы-Музы. Дух Лаик. — Кажется, только унару Валентину не попалось стекло. — Отчего же? — приподнимаю бровь, — попалось. Почему вы помогли Эстебану? — Посчитал, что нужно это сделать, — смутился. — Даже несмотря на то, что он всячески провоцирует вас? — Да. — Эстебан в вас видит соперника, — сажусь напротив, — вы единственный, к кому он так относится. — Мой отец… — Предатель? — перебиваю, — бросьте, для кого-то герцог Окделл был героем, для кого-то предателем. У монеты всегда две стороны, Ричард. — А как вы считаете? — Я считаю, что ваш отец был человеком храбрым, раз решил поднять бунт. Рано или поздно, в любой империи найдется тот, кто решит изменить ранее установленный порядок. — Сколько людей, столько мнений, — кивнул. — Хорошо, что вы это понимаете. Советую не совершать глупостей, иначе, это может для вас закончиться печально. — Например? — Вас повесят или отправят на гильотину. Неприятное зрелище. Ричард не ожидал такой прямолинейности. — Дома вас ждёт матушка и сестра. Ради них постарайтесь охладить свой пыл. — Я понял вас. Ларак не говорил мне, что в Лаик будет девушка-наставник. — Он этого не знал. Мое присутствие смущает вас? — Нет, наоборот, — осекся, — простите. Как же он робеет передо мной. Эх, милый Ричард, не стоит начинать эту игру. — Ничего страшного. Продолжайте. — Оно было неожиданным. Чему вы будете обучать нас? Второй раз не хочу отвечать на вопрос. — Завтра узнаете, — улыбаюсь, — вы пришли с каким-то вопросом, верно? — Да, — кивнул, — почему слуга напал на Эстебана? — У дома Колиньяр, родом из которого Эстебан, достаточно много врагов. — Неудивительно… — Самое забавное то, что с самого детства будущих наследников двора заставляют изучать то, как выглядят герцоги других домов, — усмехнулась, — а здесь вы играете в игру «я тебя не знаю». — Не могу не согласиться. А вы родом из какого дома? — Думаю, — встаю с места, — ужин вот-вот начнётся. Идёмте? — Да, — улыбнулся. Простите, унар Ричард, вы не получите ответ и на этот вопрос. Мы продолжили беседу, но уже на другую тему. Когда мы вошли в столовую, унар Эстебан одарил наш дуэт недобрым взглядом. Как необоснованно и нагло, Эстебан Колиньяр. Сегодня на ужин было рагу из овощей и свинины, нарезка свежих овощей, что-то отдалённо напоминающее морс, и свежий хлеб. Господа унары о чем-то разговаривали. К сожалению, они все ещё распределены между собой на разные группы. — Как вы себя чувствуете? — рядом подсел профессор. — Вполне хорошо, — отпиваю, — извините за цирк на уроке. — Я все понимаю, дорогая Эсмилир, — кивает, — даже мне, иногда, сложно вытерпеть пылкий нрав Арамоны. У вас сложные взаимоотношения. — Оно и понятно, — киваю в его сторону, — видите шрам на левой щеке? — Трудно не заметить. — Когда мы впервые встретились с капитаном, он выпил лишнего… — Как всегда, — усмехнулся. — И позволил себе попытаться затащить меня в койку, — передёрнуло от воспоминаний, — я схватила канделябр и ударила его. При этом оставив напоминание о том, что не стоит так обращаться с девушками. — Учитывая ваш титул, это чудовищно. — Арамона не знал о моем титуле. Поэтому и полез… — Изувечили бедного капитана. Я знаю, что вы тростью ранили его руку. — Заживет. — Поэтому, я не удивлен, почему терпение Хельги лопнуло и она оставила капитана. — У него есть дети? — Говорят, что есть сын. К сожалению, я не знаю насколько правдива информация. Капитан не отказывал себе в праве нажраться. В очередной раз. — Почему вы не говорите унарам о своем титуле? — Им это знать необязательно, да и зачем? Мне не хочется быть для них надзирателем. Я хочу стать им другом. Мне необходимо расположить молодых людей к себе, так проще обучать и общаться. — Возможно, у вас даже получится примирить Эстебана и Ричарда. — Сложновато будет, — усмехаюсь. — Я было подумал, что вашей целью является поиск достойного мужа. — Профессор, — рассмеялась, — бросьте. Они все младше меня. — Любовь не смотрит на возраст, Эсмилир. Думаю, здесь имеются подходящие кандидатуры для вас. — Например? — улыбка не сходит с лица. — Эстебан Колиньяр. — Ох, — удивилась, — боюсь, мне не справиться со столь сложным характером. — Уверен, в нём есть что-то хорошее и светлое. — Глаза. — Эсмилир, — засмеялся. — А как же Валентин Придд? — Профессор, — мягко прервала, — я здесь для того, чтобы обучить их, а не соблазнить. Унарам нужно думать о будущем. Тем более, мне и одной хорошо. Спокойно. При выходе из столовой, Эстебан «случайно» толкнул Ричарда плечом. — Вас что, манерам не учили? — фыркнул он, максимально близко подходя к Окделлу. — Вы сделали это специально. — Простите, совсем забыл. Таких как вы подобному не обучают. — Унар Эстебан, — подошла к ним, — унар Ричард. — Госпожа Эсмилир, — кивок головой. — Кажется, вам уже пора спать. День был насыщенным. — Вы правы, — Колиньяр улыбнулся, — доброй ночи, госпожа, — отошёл от нас. — Простите за это. Под звуки пьяных речей Арамоны, которые разносились по всему Лаику, преподавательский состав с унарами отправились спать. Умывшись и приготовившись ко сну, я сняла платье, накинув легкую ночнушку. О витражное окно что-то стукнуло. — Ах, — открываю, — это ты, милый. На подоконнике сидел черный ворон с письмом, привязанным к телу. — Я тебя уже заждалась, — глажу птицу, — ты голоден? — Кар! — Кого съел на этот раз? Жучка или мышку? Может, нашел ящерицу? — Кар! — Понимаю, Кутх, — отвязываю письмо, — зима совсем близко, а значит, с питанием будут проблемы. — Кар! — А я что поделаю? — Кар! Кар! — Тише ты, — щелкаю по клюву, — люди спят вообще-то. — Кар! — Ночь на дворе, мой дорогой друг. — Кар! — Можешь своровать что-нибудь на кухне, пока я отвечаю на письмо. Зайдя в комнату, Кутх прыгнул на пол и отправился к двери. — Кар! — Не каркай! — тихонько открываю двери, — аккуратно. Птица молча покинула меня. — Боже, я разговариваю с вороном, — вздыхаю, — самое страшное — понимаю, о чем он говорит…

«Эсмилир, Надеюсь, что обучение унаров проходит успешно, продуктивно и вы с Арамоной не поубиваете друг друга до дня Святого Фабиана. Буду писать одно письмо в месяц. Кутха могут перехватить недоброжелатели, и у них это с лёгкостью получится, так как он немного поправился. На зиму пригрею у себя, не переживай о нём. Терпения тебе и сил. Скоро обязательно увидимся. Не забывай о главном.»

— Новостей нет, — выдыхаю, — это радует. Написав ответ, принялась ждать Кутха. Он зашёл крайне довольный и счастливый. — Говорят, ты стал толстым? — Кар! — Врут, да? — Кар-кар! — прыгнул ко мне на колени. — Конечно, — глажу, — ты наелся мяска и тебе хорошо? — Кар! — Утром полетишь? Тяжеловато с пузиком. — Кар, — обиделся и ушёл. Скрутив одеяло, еле как закинула его на шкаф. — Прошу, господин, ваше ложе. — Кар! Кутх довольно залетел в свое тёплое гнездо. Согреется, отоспится и отдохнет. Стук в дверь меня напугал. — Минутку! — накидываю халат. — Госпожа, простите за беспокойство, — Эстебан, — могу войти? — Да, — шокировано пропускаю в комнату. Что ему надо? Особенно, в такое время! — Вы должны быть в своих покоях, а не в моих, унар Эстебан. — Я сбежал. На молодом человеке широкие штаны и расстегнутая пижамная рубашка из хлопка. Колиньяр в наглую изучал мое тело, совсем не стесняясь. Понимаю, шелковый халат и сорочка, которые слегка просвечивают, вызывают интерес. Как бы Эстебан не пытался отвести взгляд, у него это не получалось. — Прекратите на меня пялится, — улыбаюсь, — я не ваша подружка со двора. Прикрыл глаза и выдохнул. — Я хотел бы извиниться за сегодняшнее поведение на уроке обществознания, — улыбается в ответ, — у меня не было желания вас разочаровывать. — Вы меня не разочаровали, Эстебан, — присаживаюсь на кровать, — вы показали свою худшую сторону. Надеюсь, со временем, научитесь скрывать её и пользоваться во благо. — Учту это. — Как ваш папенька? Он в здравии? — Да, — кивает, — не знал, что вы знакомы. Отец представил меня многим своим друзьям. — Мы познакомились лишь недавно, возможно, просто не успел сделать этого раньше. — К сожалению, — гордо произнёс. — Ваши покои ожидают, — подхожу к двери, — после завтрака у вас урок со мной. — Буду ждать. — Извинения приняты, унар Эстебан. Спокойной ночи. — Это вам, — протягивает яблоко, — они были вкусными сегодня. — Спасибо, — киваю. — Доброй ночи, госпожа Эсмилир. Он дал мне яблоко, извинился и даже не нахамил. Очень неожиданно. Кто вы, молодой человек? Кутх вопросительно поднял голову. — Что? — откусываю. — Кар! — Даже не начинай. Он мой ученик. — Кар-кар! — Я ем яблоко, а не мясо! Будешь? — Кар! — Оставлю на комоде, — закатываю глаза, — ты ленивый до безобразия! — Кар! Вот и поговорили.