На четыре счета

Под ладонью скользит гладкий шелк ее платья. Она так близко, на расстоянии полушага, полувдоха. Голова немного идет кругом, но шаг не сбивается, остается все таким же твердым, и Тайчи продолжает уверенно вести Чихаю в танце. Ему хочется притянуть Чихаю еще ближе, но он не поддается: знает, что все впереди и им некуда спешить. Сейчас можно просто наслаждаться музыкой, вдыхать аромат ее духов, смотреть, не отрываясь, в яркие шальные глаза и сходить с ума от нежности. Чихая такая красивая, что перехватывает дыхание. Наконец-то она смотрит на него. Наконец-то она видит его. Реальность накрывает Тайчи сыростью зимнего утра и липкой горечью, что внезапно вспыхивает с новой силой. А он уже поверил, что сумел избавиться от этих чувств, уже привык быть равнодушным и пустым, хоть монетки кидай. В висках громко стучит, и Тайчи кажется, что сердце бьётся в ритме танго. Точно, во сне они танцевали танго… Легко, привычно, будто делали это уже множество раз. Горькая улыбка кривит губы: если это метафора их отношений, то какая-то неудачная. Танго танцуют на четыре счета, и для Тайчи это выглядит как "тоска — ревность — надежда — отчаяние". А для Чихаи, он уверен, — "карута — карута — карута — карута". Наверное, он никогда не сможет с этим смириться, хотя врать себе получалось весьма неплохо. Но Тайчи устал. Безумно, безгранично, невероятно устал проходить раз за разом этот дурацкий цикл. Он сдался, постепенно исчез из жизни Чихаи. Не так, как тогда в старшей школе — немного демонстративно и с затаенной надеждой, что она будет жалеть, — а тихо и незаметно, постепенно сокращая их встречи до нуля. Желая наконец-то освободиться от этой утомительной зависимости. И Тайчи это даже удается. Во всяком случае, он не думает о Чихае уже несколько месяцев. Вернее, не думал до сегодняшнего сна. Вместе с утром стремительно летит коту под хвост и весь день — Тайчи не может ни на чем сосредоточиться и впервые в жизни едва не заваливает коллоквиум по химии. В магазине у него, голодного и нервного, из-под носа уводят последний рамен быстрого приготовления. Тайчи от безнадеги затаривается нормальными продуктами, по дороге домой с тоской прикидывает, как выкроить время на готовку — учеба в медицинском отбирает очень много времени, — и путается в ногах, едва не падая, заметив у своей двери знакомую светлую макушку. Чихая сидит, подпирая собой стену и обхватив колени руками. Ну какого же хрена, а? Тайчи хочется развернуться и сделать вид, что он ничего не видел. Хочется сбежать — позорно и трусливо, зато психика в порядке. Но Чихая, будто почувствовав его присутствие, поднимает на него ясный взгляд блестящих глаз, и Тайчи в очередной раз проигрывает. И даже злиться он на себя за это не может — что с него взять, дурак дураком и это не лечится. — Тайчи! — Чихая в одно мгновение оказывается рядом. — Ты пришел! Я так соскучилась… — шепчет она. Тайчи с трудом удерживает лицо, а за ребрами, отдаваясь в горло и во все конечности, уже как сумасшедшее колотится сердце: тук-тук-тук-тук. И что делать, совершенно не понятно — не скажешь же ей уходить. Язык просто не повернется. Но и впускать ее в свою квартиру, свою жизнь кажется непоправимой ошибкой. Обреченно вздохнув, Тайчи отпирает дверь и приглашающе кивает. Как он жалок! Слова прилипли к нёбу, будто ириска — ни проглотить, ни выплюнуть. — Зачем ты пришла? — все-таки выдавливает он из себя, когда они проходят на крохотную кухню. Голос противно сипит. — Мы давно не виделись… Ты совсем пропал. Тайчи, ты что, обиделся на меня? Чихая растерянно заглядывает в его глаза, и Тайчи вдруг становится смешно. До истерики. Сколько он в нее влюблен? Двенадцать лет? Тринадцать? Господи боже, как же все это тупо… — Нет, Чихая, просто ты вымотала мне всю душу, и я решил, что так больше не могу. Как там Арата, кстати? Вы еще не спланировали свадьбу? Теперь Чихая непонимающе и обиженно моргает. Ну и пусть, может, в этот раз она сама уйдет, и Тайчи в ускоренном темпе преодолеет привычную стадию отчаянья и вернется к своей обычной жизни. С универом, бесконечной учебой, редкими посиделками с однокурсниками, с раменом быстрого приготовления и без Чихаи. Снова без Чихаи. — О чем ты? Какая свадьба? Тайчи уже жалеет, что вспылил. В конце концов, это совершенно не его дело. Пусть женятся, заводят детей и что там еще делают взрослые влюбленные и ничем не обязанные ему — Тайчи — люди. Его это не касается. — Забей. Так что тебе от меня нужно? — в желудке от голода возникает неприятное чувство, несмотря на батончик, съеденный по пути. А может, это не от голода, а от всей этой тоскливой ситуации. Тайчи отворачивается и начинает выгружать продукты из рюкзака. Смотреть на Чихаю больше нет никаких сил. — Тайчи, — она внезапно касается его ладони, и он невольно снова встречается с ней взглядом, — я никогда не встречалась с Аратой. Он для меня только друг. Чужая рука на собственном запястье обжигает, и жар от прикосновения окончательно плавит предохранители. А может, их плавят слова, произнесенные Чихаей. Тайчи прижимает ее спиной к стене, ловит за подбородок, вглядывается в глаза, пытаясь понять, врет или нет. Внутри пузырится злость и какая-то совсем уж сумасшедшая, ничем не обоснованная надежда, от которой немеют кончики пальцев. — А кто для тебя я, Чихая? — шепчет, почти шипит он. Вместо ответа Чихая чуть подается вперед и целует его. И Тайчи будто попадает в совершенно другую, невозможную реальность с пони и единорогами, облаками из сахарной ваты и реками из сиропа. И по венам у него будто вместо крови тоже внезапно течёт сироп с хорошей такой дозой алкоголя — голова кружится нещадно и внутри вдруг становится сладко-сладко. Видимо, опасно употреблять Чихаю на голодный желудок. Но Тайчи было бы плевать, даже если бы это могло его убить, потому что оторваться от Чихаи решительно невозможно. Тайчи чувствует губами ее улыбку, он помнит ее так хорошо, что ему не обязательно открывать глаза, чтобы увидеть ее. — Я взяла с собой карты. Сыграем? — говорит Чихая, чуть отстранившись, и Тайчи фыркает. Наверное, даже если мир рухнет, Чихая все равно будет играть в каруту. — Давай. Только сначала поужинаем. — Тайчи не против каруты, если между ними будет что-то еще, кроме нее. Если Чихая будет смотреть на него. Будет его. Чихая кивает и, прикрыв глаза, утыкается носом ему в плечо.