И Сигукин готов был положить большее, чем весь этот мир
. Преподнести что угодно источнику его силы. Его превосходной союзнице. Его телу, правой рукой которого он был. Его императрице. Императрице нового мира, в который она делает шаг, оголяя лезвие катаны. И в лезвии отражается его старый мир. Его друзья. Точнее, те, кто были когда-то таковыми. Три точки больше не лучатся беспечным весельем, а рука не может схватить меч. Прищуренные глаза не слепят осознанием своего превосходства, своего "геройства", а карты рассыпаны по всему полу. В отражении на другой стороне клинка новый победитель. И темные линзы снова скрывают ярко-розовые глаза за отражением поражения. Но проигрыш уже не ее. Им даются секунды на то, чтобы снова увидеть свои жалкие взгляды в отражении острого лезвия. У нее уходит секунда на то, чтобы единым махом отсечь голову от тела. Сигукин улыбается, глядя на это. Месть свершилась. Бачикин улыбается в ответ, небрежно стряхивая с клинка кровь, что копилась на нем еще с самого начала битвы. Остается последнее дело. - Посмотри на это лезвие. Что ты видишь в своих глазах? И он послушно опускает голову, вглядываясь в вечно уставший взор. И видит в своих глазах лишь одно. В его взгляде нет места чему-либо, кроме его императрицы. Она помогла ему. Она дала ему силы. И с каждой новой каплей мощи он понимал - она не императрица. Она скорее Богиня. Он - ее правая рука. И как рука, он все сделает для того, кто им управляет. Тело, голова - она. - Только императрицу нового мира. Клинок ускользает из поля зрения. - Только тебя. Белоснежные руки правительницы ложатся на плечи, давят вниз. Сигукин преклоняется. Он всегда готов встать на колени перед ней. - Ты ведь помнишь, что я обещала сделать, когда мы победим Сигукин, бачи? Бессмысленный вопрос. Каждое ее слово врезалось в память навечно. - "И как только мы их одолеем, мы избавимся от каждой твари, что только посмела назваться икенумовцем! От всех!" Он цитирует. Он помнит каждый звук наизусть. Как и она. Острое лезвие касается шеи, наполовину скрытой плащом. - И когда я говорила "всех", Сигукин, я имела в виду всех. Слова о том, что он готов положить к ее ногам еще не один мир не прозвучали. Приговор императрицы неоспорим. - Ты полезен, бачи. Даже печально избавляться от такого ресурса. Сигукин даже не пытается противиться грядущей судьбе. Он готов положить к ее ногам все. - Но ты все же икенумовец, бачи.И его жизнь тоже была в его бесконечном списке подношений на ее алтарь.