Когда тебе не спится

      Аша знает, как может быть хрупок мир. Как одно неверно принятое решение может привести к гибели. Как простодушность и доверчивость могут стать залогом конца. Как любовь может окраситься кровью, а сердце разбиться.              В свои двадцать Аша уже потеряла мать и отца, спасла брата от смертельной болезни, сумела подружиться с Мантикорой и чуть не стала свидетельницей гибели всей Персидской империи.              Посланница Священного зверя. Стоит только подумать об этом, как кружится голова.              — Авуу!              Горячее фырканье опаляет поясницу: Кори тыкается большой мохнатой мордой застывшей посреди ночного дворца Аше в бок, требуя то ли чтобы она уже дошла до их спальни, то ли дала ему медовый наан. Аша с улыбкой выбирает второе — довольное урчание и хруст сладости меж огромных зубов.              Возвращаться в спальню совершенно не хочется. Есть причина.              Прошло больше года с восстания Резы, свержения короля Дариуса и воцарения на престол принца Яздана. «Смерти» Кори. После того, как Мантикора проснулся от спячки в вулкане Сарува и прилетел во дворец, его подвиг был обнародован, и статус Священного зверя к нему буквально прирос. Как к Аше прирос статус Посланницы. Единственной дорогой человеческой души, ради которой зверь принес себя в жертву. Во имя ее блага, блага поддерживаемого ей принца и всего народа империи.              Их победа была оглушительной, несмотря на все жертвы. Какое-то время было незабываемо. Ее мохнатый лучший друг рядом — живой и здоровый. Брат, излечившийся под присмотром дворцовых лекарей, теперь обучался у них. Лучшая подруга, нашедшая смысл во служении новому королю, сияла как никогда прежде. Возлюбленный, знойными деньками удирающий от совета министров и устраивающий сонные пикники с ней и большим котом, дремал на услужливо предложенных коленях. Дарил редкие смущающие поцелуи.              Пока дар Яздана снова не дал о себе знать, напророчив очередной удар от горстки последователей Безумного короля. Дворец в очередной раз погряз в волнениях, стены пропитались давящим напряжением, подозрением, настороженностью. Было тяжело дышать. Под предводительством Ясмин к виселице выстроилась очередь. И Аша была более чем уверена, наблюдая из ночи в ночь темную фигуру, скользящую по крышам дворца, что Убийца делает куда большую грязную работу, чем капитан королевских войск. Скрытая холодная и расчетливая натура Яздана напомнила о себе. Он был справедливым и милостивым королем, любящим и защищающим свою империю. Но абсолютно безжалостным к тем, кто пытается ей навредить и разрушить.              Больше всего Ашу раздражало, что их с Кори не посвящали в «королевские дела». Она все еще была Посланницей Священного зверя и получала назначенное бывшим королем Дариусом жалование за защиту империи (утроенное Язданом в несколько раз, чтобы усыпать возлюбленную так лелеемыми ей дариками). На деле за последний год Аша превратилась в обычную дворцовую фрейлину. Нежно оберегаемую королем фаворитку.              Это было до возмущения не в ее духе, характере, жизненных правилах и все такое — сидеть в стороне и ничего не делать. Аша была одной из тех, кто предотвратил уничтожение Империи! Основополагающим звеном, вокруг которого вертелись все основные события! Что теперь? Половина дворца воспринимает ее как приложение к Мантикоре, другая — твердо уверена, что прекрасная Посланница тут лишь, чтобы по ночам согревать новому королю постель (спасибо длинному языку глупой служанки!).              — Авуу!              Довольная от угощения морда «улыбается» и трется гривой. Аккуратно, чтобы не задеть рогами. Аша щурится.              На самом деле Кори тот еще невозможный предатель. Он полностью поддерживает нежелание Яздана впутывать Ашу в новые передряги. Как будто против нее сплетен личный заговор! Но она не может обижаться на Кори — не на него. Он столько раз по ее вине был на волоске от смерти.              Зато на Яздана Аша может дуться вот запросто. На этого самовлюбленного двуличного уже не-принца, что в очередной раз действует лишь по своему собственному усмотрению, руководствуясь даром, и не посвящает никого в детали. Иногда кажется, что лучше бы он действительно был Ленивым королем, чем чересчур действенным и ответственным, заставляя взвыть всех министров.              — Авуу! — Кори широко и звучно зевает.              Аша зевает тоже, заражаясь сладкой кошачьей дремой.              Все-таки ее клонит в сон. Аша ждет, пока Кори налакается воды из фонтана, и они ленивой поступью мимо стражников по пустынным коридорам возвращаются в покои.              — Ррр! — Кори настороженно подергивает ушами и чуть приседает у входа в спальню. Пускает скрежет когтей по мрамору и пугает стражу, приставленную к дверям.              Аша вздыхает. Они с Кори прекрасно знают, что на самом деле внутри нет ничего опасного. Всего лишь Убийца, проверяющий сохранность Священного зверя и его Посланницы, или Яздан, решивший навестить их перед сном, — смотря какое у нынешнего короля настроение.              — Авуу!.. — Кори прижимает уши к макушке, получив затрещину.              Дворцовые сплетники съедят Ашу заживо, если кто-то снова обнаружит Яздана в ее постели. Просто в ее комнате — ночью.              Они минуют не заметившую ничего странного стражу, и Аша вздыхает, стоит тяжелым дверям закрыться.              — Ты, — с усталым раздражением и задавленной радостью хмыкает она, усиленно делая вид, что очень не рада.              Яздан медленно отрывает отрешенный взгляд от песочных часов. Песчинки одна за другой пересыпаются из сосуда в сосуд по узкой горловине. Аша ненавидит это. Она прекрасно знает, что это за собой несет. Между тем, Яздан смаргивает пелену нахлынувших на него видений будущего и улыбается ленивой улыбкой кота, сладко потягиваясь на чужой кровати.              Хотя, если быть честной, это его кровать. Как и все, что в этом дворце. Как и все, что в Персидской империи.              — Ты заставила меня очень долго ждать, — Яздан зевает, прикрывая рот ладонью, и его глаза невольно слезятся.              — Авуу! — Кори приветливо тыкается мордой в руку их слишком частому ночному гостю и, получив медовую взятку, уходит на свой лежак.              Предатель!              Кори провожают две пары глаз, а после они встречаются.              — Где вы были?              Яздан подпирает голову кулаком, выглядит абсолютно безобидно, но взгляд впивается в Ашу чересчур остро и требовательно, напоминая, что помимо личины «Ленивого принца» в нем всегда был еще и «Убийца».              Аша хмурится. Ей совершенно не нравится такой расклад, но она все-таки отвечает намеренно небрежно:              — Гуляли, — и отворачивается, направляясь в сторону трюмо. — Нельзя?              В качестве ответа Яздан выбирает молчание. Он следит за ней. Как она снимает украшения: ожерелье с шеи, серьги, браслеты и кольца. Аша встает в позицию обиженного игнорирования, и Яздан чувствует почти физически, как между ними разверзается глубокая пропасть. Он вздыхает. Ему это не нравится. Но что он должен сделать, если видения одно за другим твердят: вмешайся во все Аша и большой кот снова — им точно придет конец. Только от одной подобной мысли кровь леденеет.              Яздан больше не хочет никого терять. Никого из своих близких. На этот раз он пытается сохранить не только Империю.              До ушей Аши доносится шелест покрывал, а затем — ничего. Не будь перед ней зеркала, подбирающегося тихой поступью Убийцы Яздана она даже бы не заметила. Затылок предательски холодит, а кончики пальцев немеют, отзываясь воспоминаниями о падении в пещеру под Дворцом Безумного короля — очередную безжалостную ловушку.              Яздан останавливается в шаге, почти прижимаясь грудью к ее спине, — Аша чувствует, как соприкасаются их одежды, и по коже бегут мурашки. Мужские пальцы принимаются ловко выплетать рубиновые розы из пшеничных длинных волос. Аша находит в этом что-то ужасающе-интимное. Одновременно смущает и… дико злит! Она поджимает губы, надувая щеки. Как он смеет как ни в чем не бывало вести себя?!              — Аша… — жаркий нуждающийся шепот опаляет ухо.              Она вздрагивает, почти чувствуя его губы, и резко косится на лежак Мантикоры, заливаясь густым румянцев. Кори, к счастью, уже спит. А вот лукаво улыбающийся Яздан — нет.              — Аша… — его томный шепот вновь разрезает тишину, делая ночной воздух в спальне на градус жарче.              Ей сложно противиться ему. Яздан на порядочное количество лет ее старше, намного хитрее, изворотливее и умнее. Он мастерски умеет дергать за ниточки, обманывать и притворяться. Не будь он таким — не смог бы выжить в этом дворце. Не смог бы успешно скрыть ото всех свою истинную натуру за маской «Ленивого принца». Не смог бы сохранить до самого конца свою личину Убийцы.              К счастью, Аша его прекрасно знает. Прекрасно знает, чего Яздан добивается. И это возвращает в затуманенную ласками голову ледяной расчет. Она складывает руки на груди и раздраженно поводит плечом — поцелуй вместо глубокого получается мимолетным и смазанным. Но и этого с лихвой хватает.              Яздан суживает глаза, ловя в отражении ее дерзкий взгляд, мечтающий забить его подушками до смерти.              — Аша, — в голосе прослеживается сталь.              Он не любитель бесполезных ссор — это тратит слишком много энергии. Еще больше он не любитель спорить с этой упрямой меркантильной девчонкой — ей бесполезно что-то доказывать. И если честно, он просто устал… Он пришел к ней, ведомый ощущением тепла, спокойствия и нежности. Долгую нежность непросто вычеркнуть из памяти.              — Яздан.              Он вздрагивает — она произносит его имя с той же интонацией на его собственный манер, — и он улыбается, хмыкнув. Невыносимая женщина.              — Хрупкость превосходит силу. То, что кажется слабым, на самом деле может быть самым сильным.              В ее словах есть смысл. И правдивость своих убеждений Аша уже не раз ему доказала. Но…              — Я король Персии, — фыркает он, возвращая себе непринужденный ребячливый тон. «Эй! Я принц Персии!» — Я не могу во всем полагаться на женщину. Тем более, что сейчас это никак не связано с большим котом.              Аша поджимает губы. Это раздражает. Потому что, ну… в его словах есть львиная доля правды. Однако…              — Мы с Кори здесь для того, чтобы защищать Империю! — упрямо гнет она свою линию. Посланница и Священный зверь должны отрабатывать свою заработную плату!              — В этом деле мне не нужна ваша помощь. И… — Яздан шумно вздыхает. — Ты даже не пытаешься меня услышать, Аша.              Есть трудности, которые он, как король целой Империи, должен решать в одиночку и самостоятельно. Не привлекая Ашу и большого кота — свою ценность и готовность к самопожертвованию они уже доказали.              Яздан резко разворачивает Ашу к себе, пресекая начинающийся протест четким «Нет». Он заверяет:              — Я видел будущее. Все закончится... — он запинается и совершенно неуместно усмехается, жалуясь: — Ужасное время «ночь». Слишком поздно для «вчера», слишком рано для «сегодня».              Аша смотрит на него долго и пристально. Он раздражает ее. Так раздражает, что хочется стукнуть подушкой прямо сейчас. Вместо этого ее взгляд сам собой падает на его губы, и те изгибаются в лукавой улыбке, когда она оказывается на этом пойманной.              — Обещай, что мне все расскажешь. «От» и «до», — четко выделяет она.              — Не понимаю, почему я, король Персии, должен все это делать! — притворно сетует Яздан на чрезмерно властную женщину рядом с собой, и Аша довольно улыбается на это завуалированное «обещание». — За такую дерзость тебя нужно сослать в темни!..              Он не успевает договорить, оказываясь резко притянутым за грудки, а следом его целуют. Яздан находит в этом приятное дежавю, но эта мысль не задерживается надолго. Глубокая ночь, освещаемая лишь редкими свечами спальня и полная тишина горячат кровь, и он углубляет поцелуй, подтягивая Ашу к себе плотнее. Руки путаются в складках дорогих тканей, дыхание смешивается в учащенных вздохах, а губы прижимаются с какой-то остервенелой любовной жадностью. Яздан и Аша так увлекаются друг другом, что буквально подпрыгивают на месте, едва не снося все, что есть, на трюмо, когда ночь разрезает внезапный грохочущий звук.              Они смотрят друг на друга ошалелыми глазами с гулко колотящимися сердцами, вначале совершенно ничего не понимая, но затем…              Аша прикрывает рот рукой, а Яздан едва не сгибается пополам в приступе неконтролируемого нервного смеха. Беззвучного, разумеется.              — Как у тебя вообще получается спать, когда он так храпит?! — отдышавшись, задает вопрос Яздан, особенно сильно напоминая сейчас того самого «Ленивого принца», что постоянно ворчал, когда кто-то прерывал его сон.              — Я привыкла, — с улыбкой отвечает Аша.              Она с трудом удерживает смешок, когда Яздан глубоко вздыхает и тянет ее на кровать, с видом придворного ученого начиная очередную свою тираду о том, как же важен хороший сон.