Дело о Цикадах

На поезде до Одессы девушка добралась без особых проблем, лишь на паспортном контроле пришлось слегка поволноваться, с учетом того, что у нее были фальшивые документы. Так или иначе, ей удалось достигнуть задачи и добраться до города целой и невредимой. Скрываться от тех, кто когда-то был тебе коллегами по работе, невыносимо, но она давно живет в мире предательств. И когда, уже добравшись до Одессы, ее встретил черноволосый мужчина. Он посмотрел на нее, слегка улыбаясь, она не ответила ему взаимностью, но глубоко была рада встрече. «Надеюсь, с документами не возникло проблем…» «Не возникло!» — ответила девушка, обеими руками держась за трость. «Тогда прошу, добро пожаловать в свободный город Одесса». «Официально он часть нашей страны», — возмутилась Юльхен, ступая за Иосифом. «А фактически этот город свободен, как и тот же Севастополь», — спокойно ответил мужчина. Они шли по солнечным улочкам города. Пройдя чуть дальше, мужчина открыл заднюю дверь машины, пропуская девушку внутрь. Садясь на заднее сидение, Юльхен посмотрела на Иосифа вопросительно, тот лишь вежливо улыбнулся. «Ты знаешь, куда нас вести», — спокойно проговорил Иосиф, шофер вежливо кивнул, заводя мотор. Юльхен не задавала лишних вопросов, но любопытство сыграло свое, поэтому спустя пару минут, она спросила: «Куда мы едем?» «Ты и сама догадываешься». Задумавшись, Юльхен ушла размышлять о том, куда же все-таки они могли поехать. Лишь одна мысль приходила к ней и если это так, то это лучшее, что происходило за последний год. Когда они подъехали к особняку, Иосиф открыл дверцу машины и вышел из нее, придерживая для Юльхен, та спокойно вышла следом, упершись руками о трость. Идя за мужчиной, она разглядывала строение. Двухэтажный особняк с множеством окон, а также выполнен в готическом стиле. Входную дверь отворил старший лакей, в обычном понимании дворецкий. Тут же охнули служанки, которые прибирались. Увидев хозяина, они закопошились, но тот поднял ладонь вверх и они тут же успокоились. Со второго этажа тихо спускалась женщина. Ее взгляд был простым и скорее грустным, нежели радостным. Она спустилась и посмотрела на Юльхен. Та в свою очередь посмотрела на нее. Красные глаза встретились с голубыми глазами и обе на миг улыбнулись. Спокойно подходя к блондинке, альбиноска крепко ее обняла, та в свою очередь постаралась обнять также крепко, также тепло. Указывая ладонью в сторону беседки на заднем дворе. Задний двор был с шикарным видом на море. Присаживаясь на скамейку в беседке, Юльхен внимательно смотрела на Элеонору, а та смотрела в ответ. Молчание могло длиться долго, но эту тишину прервала служанка, которая принесла две кружки с горячим чаем. Поднеся ко рту, Юльхен отхлебнула немного, после чего заговорила: «Шикарно устроилась, здесь вдали от всей городской суеты и интриг». «Юльхен, дорогая, война давно закончилась, настала новая эпоха». «Неужели? А цикады, ты забыла, с чем мы начинали бороться?» «Ты переиграла в эти интриги, цикад давно уже нет, а ты борешься с невидимым врагом. Послушай меня, мир давно наступил, но ты продолжаешь истреблять тех, кого давно ты истребила. Ты перестала смотреть на мир иначе, паранойя тебя и погубила однажды». «Значит, поэтому ты решила исчезнуть?» «Я закончила свою работу и по итогу смогла выбраться живой и здоровой. Не без помощи мужа». «Получается, ты бросила меня?» «Получается так». И вновь тишина. Тишина, которая давит, тишина, которая душит. Они смотрели друг на друга, в ожидании. Но никто не осмелился говорить дальше. Просидев так в тишине еще минут пять, Юльхен заговорила: «Все это время я считала тебя погибшей, никто не знал где ты и с кем ты. А оказывается, мне просто лгали. Кругом одни предатели». «Милая и прекрасная Юльхен, ты переступила ту черту, когда еще можно было что-либо сделать, теперь же, когда ни ты, ни я, не числимся живыми, мы можем начать новую жизнь. Я прошу тебя одуматься, я устрою нам хорошую жизнь здесь далеко от первоначальной родины». «И чем мне заняться в этой новой жизни?» «Чем захочешь сама, ведь ты свободная птица». И Юльхен, смотря на море, слегка улыбнулась. Она свободная птица, но эта птица давно больна, больна не столь душевно, сколь физически. «Я болею, уже очень давно. В последний раз мне дали не меньше месяца, а может и два. Я покончила со всем, хотела достигнуть, но теперь я поняла, что все это время я хотела увидеть лишь тебя… спасибо…» — последний вздох и глаза стали тускнеть, наклонившись набок, девушка молчала. На лице была видна улыбка, настоящая искренняя улыбка. Элеонора взяла за руку свою лучшую подругу и сказала лишь одно: «Теперь ты свободна, по-настоящему свободна…»