Когда игра заканчивается, король и пешки попадают в одну коробку

Этим утром Джордж проснулся рано, если то время, что он провел в постели, вообще можно назвать сном. Это была, пожалуй, самая тяжелая ночь в его жизни. Первые пару часов он слушал всхлипывания жены, которые постепенно затихали, а позже вообще сошли на нет, и утомленная Миртл крепко уснула. И до рассвета он думал. Думал о том, за что любит эту женщину, за что она любит Тома, и что он может сделать, чтобы вернуть ее любовь, снять с нее тот позор, который так прочно прилип к ней этой ночью, когда не только он, все всё поняли. Во всем виноват Том, и в этом у Уилсона не было сомнений. Он соблазнил его девочку, привлек дорогими побрякушками, которых бедняжка в жизни не видела, которые он, Джордж, не мог себе позволить. Да, именно так и не иначе, он даже не мог допустить мысли, что его очаровательная супруга может быть виновна в чем-то, что ее поведение могло спровоцировать эту интрижку, что она держалась за Бьюкенена, а не наоборот. Нет, это Том, это он виноват в том, что Миртл рыдала весь вечер, он ее опорочил и обесчестил, он почти разрушил их семью, из-за него у Уилсонов до сих пор нет детей. Том Бьюкенен должен умереть. Сегодня. Сейчас. Только начинало рассветать, когда Том застегивал пуговицы на рубашке. Он смотрел на спящую супругу, на ее спокойное умиротворенное лицо, даже слегка распухшие от рыданий веки не способны были исказить ее красоту. Без всей этой «штукатурки» она была похожа на ангела. Медные пряди беспорядочно разбросаны по некогда белому постельному белью, ставшему со временем почти серым от многочисленных стирок. Лучи восходящего солнца бликами играют на волосах. Про себя он подумал, что с сегодняшнего дня их жизнь изменится навсегда, что он изменится, что увезет ее отсюда и сделает ее жизнь ярче, красочней, чтобы у нее даже мысли больше не возникло, что ей может быть лучше с другим мужчиной. Но перед этим ему надо завершить одно дело. Он спускается в мастерскую максимально тихо, стараясь по возможности переступать скрипящие ступеньки. Достает из шуфлядки старенький револьвер и пули, завернутые в старую грязную тряпку - наследство отца, наконец-то пригодилось. Убежденный пацифист Джордж еще пару дней назад и подумать не мог, что вообще способен взяться за оружие, возыметь столь жестокие мысли. Он выходит из дома, тихонько притворив за собой боковую дверь ангара…

***

Миртл проснулась от того, что яркое солнце светило прямо в лицо. Женщина сощурилась сразу, как только открыла глаза, которые до сих пор пекло от выплаканных слез. Все еще немного болела голова, а в теле ощущалась какая-то слабость. Она повернулась на другой бок, чтобы прижаться к мужу и попытаться еще немного поспать, но Джорджа рядом не оказалось. Приподнявшись на локтях, она оглядела небольшое помещение, освещенное ярким утренним солнцем. Давно ей не было так уютно в этой старой комнатушке в Долине Шлаков. Пожалуй, с тех самых пор, когда она только стала миссис Уилсон и чисто по-женски вила гнездо в их маленькой квартирке на втором этаже мастерской. В последнее время она жила от поездки к поездке в Манхеттен с Томом, но сейчас ей даже думать противно о той квартире в одном из оживленных районов Нью-Йорка. Тряхнув головой, как будто пытаясь изгнать таким образом из нее совсем ненужные воспоминания, Миртл спускает ступни на прикроватный коврик, некогда пушистый, кремового цвета. - Джордж, - пытается позвать мужа, но спросонья голос получается тихим и хрипловатым. Повторяет попытку, босиком ступая по холодному полу грубой паркетной доски со скрипящими половицами, но не слышит никакого отклика. Мужа не оказывается и на кухне. Замечает отсутствие его одежды на спинке стула, куда он скидывает ее обычно, что несколько настораживает. Может, рано проснулся и занялся работой? Ранний клиент? Такое бывает, Уилсон цепляется за любую возможность заработать. Сунув ноги в стоптанные домашние тапки и накинув длинный халат поверх ночной сорочки, Миртл спускается в мастерскую, где так же не обнаруживает Джорджа. Легкий укол тревоги где-то в груди вызывает странное волнение. С чего бы? Муж часто работает на дому у клиента, машина может заглохнуть где-то на трассе и вообще… Но почему-то в данный момент эти обычные, казалось бы, причины не кажутся ей достаточно правдоподобными. Только сейчас она замечает, что вот уже несколько минут мечется по мастерской от стены к стене. Интуиция редко ее подводила, а сейчас она буквально вопит о том, что должно произойти что-то ужасное. Пытаясь успокоиться и воззвать к рациональности, садится на табурет рядом с узким и страшно неудобным столом-тумбой, который Уилсон сколотил себе сам, чтобы корявым почерком заполнять какие-то квитанции, Миртл никогда не вникала в дела мужа, и только это спасало сомнительный предмет мебели от немедленной утилизации. Единственное, что она знала, так это то, что в верхней шуфлядке лежит револьвер. Жизнь в Долине Шлаков вообще неспокойная, а они с Джорджем считаются чуть ли не богачами на фоне пьянчуг и барыг, соседствующих с ними. Уилсоны не злоупотребляют алкоголем, а Джордж исправно трудится в мастерской и на своей авто-заправке. Поэтому однажды он подвел жену к этому самому столику и показал содержимое верхнего ящика, сказав, что, если ей будет угрожать опасность, она может воспользоваться оружием. Миртл сидит на стуле, откинувшись на спинку и упираясь затылком в холодную стену. Ее глаза прикрыты, а губы лихорадочно шевелятся, периодически искривляясь в то ли гримасе, то ли в усмешке. Она вспоминает тот день, как рассмеялась над его словами, обозвав параноиком. «Да кто позарится на наше барахло? Этот хлам разве что на костер пустить, и то проще весь ангар поджечь, толку больше будет и мороки меньше...» - Кажется, так она тогда сказала, или вроде того… И теперь в ее голове крутятся события вчерашнего вечера, смутно, сквозь слезы и всхлипывания, она ничего не слышала и не видела, не помнит, что говорила, и что говорили ей. Воспоминания так размыты и туманны, как будто бы все это было во сне, но лишь боль где-то под ребрами и жгущие ссадины на коленях свидетельствуют об обратном. Что она помнит с того вечера? Крики, рев мотора, скрип тормозов и эти бездонные карие глаза… А потом… Потом она сидит на холодной земле в объятиях мужа, он что-то говорит… Что-то… Ее глаза мгновенно распахиваются, и Миртл чувствует оцепенение в ногах и неприятный холодок по спине. Еще пару секунд сидит неподвижно, после чего вскакивает и резким движением открывает ящик стола-тумбы. Она морально была готова к тому, что увидит. А вернее, к тому, чего не увидит. Тем не менее, руки беспорядочно ворошат предметы в не особенно захламленном ящике. В пальцах женщины оказывается связка ключей с брелоком. Ей не надо гадать, от чего они. Миртл без раздумий открывает ворота ангара и, даже не переодевшись, забирается на водительское кресло «Форда» Тома Бьюкенена. Сомнений не было – Джордж давно починил его, машина завелась с первого раза, и вот синий «Форд» мчится в сторону Ист-Эгга, утопая в обволакивающем облаке шлаковой пыли…