Наблюдатель

Что я чувствую, когда получаю очередное задание? Сейчас уже ничего. Работа есть работа, какой бы невероятной она не казалась постороннему человеку. Однако, когда мне сказали, что очередным рабочим местом будет съемочная площадка «Гарри Поттера…», я слегка оторопела. Детское кино никогда не было моей специализацией. Даже будучи начинающей, я работала с серьезным материалом: мифы древние и средневековые, библейские сюжеты, «крутое» фентези, а тут – семейное кино. Я перебирала в памяти события последних лет, припоминая, за что меня могли разжаловать, когда Каис счел нужным пояснить: - Зря обижаешься! Мы, как обычно, предоставляем тебе самый ответственный, может даже опасный участок. Слишком уж велик мировой интерес к этому фильму, чтобы наши клиенты остались в стороне. Сделай лицо попроще и иди. Не забудь представиться режиссеру. Я его предупредил, что пришлю человека, однако не сказал, что ты – женщина. - Он что, не приветствует женщин в команде? - Нет, просто не рассчитывает на женщину в этой конкретной должности. Ну, ничего, он — мальчик взрослый, с нами общается не первый год. Думаю, его потрясение не продлится дольше двух минут. - Очень на это надеюсь, — буркнула я под нос, поправила висящий на плече рюкзак со всем необходимым и приступила к своим обязанностям. Всех вновь прибывших съемочная площадка встречает суетой. Здесь практически никого нельзя найти сразу. Для меня этой проблемы не существует. Достаточно найти глазами весьма заметный стул с надписью «Режиссер» на задней стороне спинки и стать рядом. Первые пять минут все проходящие мимо будут смотреть на тебя с любопытством, предавая по эстафете место твоего присутствия, на шестой минуте раздастся начальственный голос: - Вы тоже у нас работаете? Я посмотрю на говорящего заученным взглядом и скажу с заученной интонацией: - Вам должен был звонить Каис… С этой минуты для меня наступит момент внутреннего торжества. Я ничего не могу с собой поделать, но испытываю почти патологическое удовольствие от удивленного и недоверчивого выражения лиц, от интереса глаз, не способных долго выносить мой взгляд, от ощущения, что в моей власти навсегда сохранить или же немедленно стереть само воспоминание об обращении режиссера ко всем присутствующим: - Разрешите вам представить нашего Наблюдателя. Режиссер Крис Коламбус и его реакция на меня ничем не отличались от сотен других, ранее встречавшихся. Как человеку, уже работавшему с Наблюдателями, мне не нужно было объяснять ему свои функции, мало того, он сам взял на себя труд разъяснить остальным, кто я такая и чем буду здесь заниматься. От коллег, работавших с детьми, я знала, что они мгновенно поверят всему, что им скажут. Подростки, еще недалеко ушедшие от детей, поверят, но немного позлословят по поводу подобной ерунды. Главная сложность – взрослые актеры, они обязательно захотят подробностей и доказательств. Я решила слегка облегчить себе работу. Заметив в толпе несколько знакомых лиц, видимых мной на других съемочных площадках, я разблокировала в их памяти пару-тройку воспоминаний, касающихся наших прежних встреч. Теперь я была освобождена от необходимости демонстрационных показов для более чем двух третей группы. Нет, я не встречала раньше их всех, просто на многих действуют подтверждения коллег. Из оставшейся одной третьей части кто-то побоится спросить, кто-то все равно не поверит до поры до времени, словом, в конце концов, собеседников наберется не больше десятка. Для них мне не сложно будет устроить разовое показательное выступление. Краем глаза я заметила, как ожидаемый контингент начинает постепенно кучковаться возле меня, и приготовилась к убеждению словом и делом. И тут увидела его. Алан Рикман слегка опоздал. Почему-то сегодня он не к месту суетился, поэтому, застегивая черный сюртук профессора Снейпа со множеством пуговиц, случайно перепутал петли и вынужден был начинать всю процедуру ну если не сначала, то с середины. И, как обычно это бывает, выйдя на площадку, он сразу понял, что пропустил все интересное. Нужно было видеть эти лица, то тут, то там сообщающие что-то «по секрету», одни удивленные и неверующие, другие словно прозревшие, что бы понять – произошло что-то из ряда вон выходящее. Оглядываясь по сторонам в поисках человека, способного внятно и просто прояснить ситуацию, Алан почувствовал жжение между лопаток от пристального взгляда. Резко обернувшись, он сразу выделил обладателя прожигающего взора и тут же догадался, что это и есть первопричина столь необычной суеты вокруг. Проскочившую между ними искру при других обстоятельствах не заметил бы только слепой, но сейчас все были слишком заняты. Поймав за рукав первого, проходящего мимо, и не утруждаясь посмотреть, кто это такой, Рикман спросил: - Это кто? - Наблюдатель, — как само собой разумеющееся ответил голос Руперта Грина. - Кто?! Но ответить уже было некому. Оставалось вслед за немногими столь же удивленными, как и он, пробираться к месту, где обосновался этот таинственный Наблюдатель. Я узнала его сразу. Мы дважды встречались на съемках других фильмов, где я тоже была Наблюдателем. Заметив, что он направляется в мою сторону, я собиралась уже восстановить ему память, но вдруг передумала. О столь эффектной демонстрации я могла только мечтать. «Человек-который-вспомнил», для меня это столь же интересно, как для других «Мальчик-который-выжил». Тогда, много лет назад, в нашу первую встречу, он сразу мне понравился. Мгновение знакомства запомнилось мне на всю жизнь. Когда он в первый раз посмотрел на меня в упор, я разлила кофе, который держала в руке, не только на себя, но и на стоявших рядом. Меня просто заворожил его глубокий голос и сильное, притягательное лицо. Вот и сейчас, наблюдая за его приближением и чувствуя, как пробегает холодок вдоль позвоночника, я чуть было не пропустила первый вопрос. - Так кто же вы такая, прелестное дитя? – спросил мужчина лет восьмидесяти, загримированный в своего ровесника: представительного длиннобородого колдуна в остроконечной шапочке и очках-половинках. Я не стала разубеждать его и объяснять, что благодаря некоторым секретам, известным лишь Наблюдателям, я в свои семьдесят пять по-прежнему выгляжу и всегда буду выглядеть на двадцать восемь, так лестно мне было это обращение, и сразу же приступила к объяснениям. - Я – Наблюдатель, и моя обязанность — наблюдать. Я отметила, что моя намеренная тавтология заставила их улыбнуться и расслабиться. Почему-то первое, что приходит людям в голову при слове «наблюдатель», это ФБР или Интерпол. - За чем же вы будете наблюдать? – продолжал спрашивать тот же самый человек. - За тем, как вы трактуете в фильме тему магии. Уверена, большинство из вас считает, что на самом деле ее не существует. - И мы ошибаемся… - Да. Она существует, и так близко от нас, что даже в каждодневных, обыденных вещах мы рискуем проникнуть в ее тонко организованную структуру и вызвать непоправимые последствия. Однако гораздо большую опасность таит игра в магию, когда непосвященные люди начинают изображать из себя волшебников. Вам никогда не приходило в голову, что произносимое вами придуманное заклинание на самом деле является настоящим, далеко не таким безобидным, как думается? И что линии от бесконтрольных махов волшебной палочкой могут образовать тайный знак, например, пентаграмму? Вы не поймете, а может, и никогда не узнаете, к чему привели ваши непреднамеренные действия. Вот чтобы ничего плохого не произошло, и существуют Наблюдатели. В зависимости от обстоятельств, мы предупреждаем или ликвидируем последствия подобных промахов. Естественно, что такое кино, как ваше, не могло пройти мимо нашего внимания. - Неужели мы единственные, удостоившиеся подобной чести? – это уже был новый голос. Его голос. А сколько иронии в глазах. - Совсем не единственные. Каждый фильм, спектакль, любое другое представление, где есть хоть немного магии, является объектом нашего пристального интереса. Вам ли не знать этого, мистер Рикман, ведь мы уже встречались по этой причине. О, эта работа мысли, искреннее недоумение на лице. Разумеется, сам он не вспомнит. - Хотите нас убедить в том, что вы – маг? - Это вопрос или требование? - Это требование представить доказательства. - И какие же доказательства вас убедят? – диалог со стариком плавно перетек в диалог с Рикманом. - Любая демонстрация способностей. По глазам вижу, что не любая. Он все еще пытается вспомнить, видел ли меня раньше и если да, то где. Помочь ему? Именно это входит в мои планы, но не сейчас. Сначала представление для всех. - Вы не верите мне, но я могу показать свои весьма небольшие магические способности. Например, опираясь на сценарий этого фильма: магическая формула «Вингардиум левиозо» и взмах волшебной палочки обозначают заклинание левитации. А теперь посмотрим, что это означает на самом деле. Кстати, палочка мне не понадобится. Я отдавала себе отчет, что собираюсь обмануть всех, слушающих меня. На самом деле «вингардиум левиозо» для настоящей магии – бессмысленный набор букв, но не могла же я демонстрировать им настоящее заклинание со всеми вытекающими из этого последствиями. Под прицелом внимательных глаз я встала и щелкнула пальцами: - Вингардиум левиозо! Раздался пронзительный звон бьющегося стекла. Все стеклянные предметы в радиусе пяти метров от меня сплошь покрылись трещинами или разлетелись на мелкие кусочки. - Что, черт возьми, у вас там происходит? – услышала я более чем сердитый голос режиссера. - Совершенно ничего, — откликнулась я, приводя следующим щелчком все в прежнее состояние. Кто-то присвистнул, кто-то кашлянул, впечатление было произведено, но я еще не закончила. Он смотрел на меня с видом человека, которого невозможно удивить. Я обратилась к нему. - Как на счет еще одной маленькой индивидуальной демонстрации? Что вам предпочтительнее: вернуться в прошлое, чтобы вспомнить, где мы встречались, или же заглянуть в будущее? - И то, и другое. Но сначала все-таки заглянем в прошлое. Приглашающим жестом я указала на скамью перед собой. Алан Рикман сел и со скептическим видом взялся руками за протянутые ему ладони самоуверенной девицы. Он еще успел заметить, как девушка закрыла глаза, и тут словно провалился в пропасть. Когда его взгляд приобрел осмысленность, мужчина заметил, как реальность изменилась. Эту обстановку он узнал бы из тысячи: слишком долго работал над ролью злого шерифа, может даже больше, чем сейчас над образом сердитого профессора. Пошевелиться он не мог, но глазами оглядел окружающий его зал рыцарского замка и увидел… Странно, что он не узнал Наблюдателя, она совершенно не изменилась за прошедшие годы, в отличие от него, значит, ее магия действительно существует. Не успел он до конца осознать, что к чему, как в глазах снова помутилось, тело снова рухнуло в пропасть, чтобы вынырнуть на несколько десятилетий позже. Появление Наблюдателя в фильме про Бога показалось ему более логичным, уважение и веру в магическую силу Библии он с детства хранил где-то глубоко в подсознании. Надо же, оказывается на съемках «Догмы» они даже разговаривали. Неужели он столько лет не подозревал, что страдает склерозом? - Ты все забыл, потому что я так захотела, не вини свою память – она ни при чем. Рикман открыл глаза. Она сидела напротив и улыбалась столь же иронично, как он несколько мгновений назад. Внезапный переход на «ты» его совершенно не удивил, чего не скажешь об окружающих, которые смотрели выжидательно. - Желаешь теперь увидеть будущее? – спросила Наблюдатель. - Да, – ответил Рикман, уже во все поверивший. - Укажи точную дату. Только не забирай слишком далеко. Чем дальше от сегодняшнего дня, тем меньше достоверность, поскольку меньше шансов выбрать нужный для достижения цели путь. Самый точный прогноз, сбывающийся более чем на сто процентов, делается не далее чем на неделю. - Вот и покажи, что я буду делать вечером через неделю. - Учти, я тоже это увижу. Не боишься? - Нет. Все повторилось с той разницей, что сейчас Алан ощущал себя воспарившим в ночное небо. Окружавший его полумрак незнакомой комнаты рассеивался светом одинокого ночника. Себя он увидел сразу: в джинсах с обнаженным торсом он выглядел еще ничего для своих не будем говорить скольких лет. Через мгновение Рикман понял, что в видении он не один, его руки обнимали, а губы целовали молодую женщину, такую же активную участницу процесса, как и он. Еще пара мгновений… Поцелуй прервался, и он увидел лицо девушки. Руки Наблюдателя резко оттолкнули его ладони, но ему хватило времени, чтобы узнать свою будущую партнершу. Женщиной, которую он целовал, была Наблюдатель. Рикман пристально разглядывал девушку сквозь прищуренные веки. В ее глазах читалась растерянность, похоже, увиденное поразило ее не меньше. Куда же делась твоя самоуверенность, девочка? Значит, сбывается более чем на сто процентов? Видимо, окружающие тоже почувствовали напряженность ситуации. Никто не приставал с вопросами. Все ждали реакции Рикмана. И он отреагировал. Не отводя взгляда, в котором вновь загорелись насмешливые искорки, от лица ждущей каверзы девушки, Алан встал, поправил профессорскую мантию и сказал, отвешивая легкий поклон: - Вы меня убедили, мисс…? - Зовите меня Клео, — ответила Наблюдатель без всякого выражения. - Вы меня убедили, мисс Клео. Надеюсь, вы будете настолько любезны, чтобы не разглашать моего будущего? Выражение промелькнувшего облегчения на лице Наблюдателя не могло не вызвать улыбки у Рикмана, как единственного, понимающего, чем оно вызвано. Однако, уходил Алан в полном замешательстве, слыша за спиной возбужденные голоса: - А я? А мое будущее вы тоже можете показать? - Думаю, на сегодня достаточно, — раздался голос Криса. — Мы здесь собрались снимать кино, а не заглядывать в будущее. - «Ну, уж нет, это будущее не сбудется!» — думал Алан, удаляясь. Вот только возмущался он больше от извечного стремления противоречить очевидному, а не потому, что увиденное ему действительно не понравилось.