Серебряные пули

      До развалин деревни они дошли без приключений и около полудня увидели между деревьев первый из домов.       По дороге Бункер все же спросил у Петра, что оно такое, эти духи леса. Профессиональное любопытство охотника пересиливало иррациональный страх и требовало объяснений. Проводник ответил, что изучать толком эту дрянь никто не брался, а если судить по тому, что он сам видел, когда разделывал туши существ, то они, скорее хищные растения, чем животные. Получают питательные вещества из воды и почвы, но из-за того, что она на болотах имеет сильно кислую реакцию, нуждаются в щелочных элементах, которые получают из людей и животных. Высасывают их со всеми биологическими жидкостями жертвы.       — То есть, мы для них есть удобрение? — Уточнил швед.       — Жизненно важное удобрение. Без него они бы сдохли, как только случились, и уже точно не эволюционировали бы до такого состояния, чем они есть сейчас. — Петр шел размеренно, говорил негромко. — Несколько организмов составляют одно растение, соединяются между собой какими-то биоэлектрическими полями, наверное, черт их поймет. Во всяком случае, ничем физически не соединены. Если дохнет организм-носитель, материнский, дохнут и остальные. Это все, что я о них знаю. Я не биолог.       — Дэто и так быть много для тьйеловека, выросшего в зоне оттьйуждения.       — Пробормотал Бункер, переваривая услышанное. Никак не удавалось представить, как эта штука может свободно двигаться, если она растение, и питаться минеральными веществами из почвы, если всё-таки она относится к животным. Что-то вроде гидры? Если так, то нихрена себе они мутировали. Вот бы нашим яйцеголовым сдать эту дрянь. Заработал бы неплохо. Или Доктору — тому было бы интересно.       Петр отогнал набежавшие мысли шведа, проговорил, усмехаясь:       — Если я вырос тут, это ещё не значит, что я и читать не умею.       Бункер вздрогнул.       — Мей такого не говорить.       — Да ладно, не бери в голову. Уже привычка. Многие из ваших так думали, с кем удалось пообщаться. Ну да хрен с ними. Смотри, пришли.       Они подошли к первому дому из камней и глины с разваленной крышей и остатками забора у одной стены. При жизни деревня была небольшая. Дворов десять раскиданы были по обе стороны заросшей молодыми деревьями улицы. Бревенчатые в большинстве дома одни развалились совсем, другие ещё стояли крепко, но большая часть были сильно разрушены. В некоторых, что были без крыш, росли деревья. Остатки дворов можно было различить только по обломкам бревен, на которых держались раньше заборы и полузаваленным сараям. В конце улицы у последнего дома чернели среди голых кустов остатки колодца.       Петр и Бункер стали медленно продвигаться по улице, заходили в дома. Внутри было темно, по осклизлым от сырости стенам цеплялись засохшие стебли ползучих растений, на полу лежал толстый слой гнилых листьев, кое-где попадались остатки мебели, которые не успели разобрать в свое время мародёры.       В одном из сараев нашелся ржавый топор без ручки, больше не было ничего.       Первые артефакты нашли в третьем по счету доме. Большая россыпь металлически поблёскивающих предметов обнаружилась на полу под обломками стола — они будто были залиты слоем жидкого стекла. Увидев их, Бункер направился к месту, натянул на руку перчатку и наклонился, чтобы собрать, но проводник резко оттолкнул его в сторону.       — Нет! Не так!       — Тьего?! — Бункер, подумав, что тот хочет оставить его без добычи, зарычал.       — Не руками, дубина ты, не выберешься потом. Тогда только как койоту себе руку отгрызть придется. Смотри. — И он отломил от стола ножку и стал очень осторожно выгребать ею артефакты из прозрачной жижи. Плавным движением от себя он выталкивал их на ту сторону лужи, другой щепкой отгребал подальше от аномалии.       — Вот так. — Негромко сказал, когда больше двадцати штук мелких и крупных артефактов лежали уже вне аномалии. — Теперь можно забирать. Только так. Иначе…       — Он показал шведу, что хочет вытащить из лужи ножку от стола, но не может. Бункер попробовал сам — дёрнул раз, другой — она свободно двигалась в луже, но из нее не доставалась.       — Тьего дэто ещё за фигня? — Спросил, непонимающе уставившись на странное образование.       — Жлоболовка. — Ответил Петр. — Хватает всяких хапуг и держит, аж пока зверьё с ними не разберётся. Сколько я тут в свое время скелетов находил обглоданных, когда ваши умельцы только пришли сюда — не представляешь. — Он собрал пули в простой пластиковый пакет и отдал его Бункеру. — Ты нашел, значит, твои будут.       Сердце у шведа дернулось.       — Странный ты есть. Не из свенскан, слутьйяем? Родители, дед твои? — Его все больше и больше удивляла бескорыстность этого человека. — Для местный ты слишком тьйестный.       — То ваши местные, сталкеры совесть потеряли всякую. Свихнулись на хабаре и деньгах. — Осторожно отодвигая остатки истлевшего дивана, проговорил Петр.       — Жадные до подачек Зоны. Обычные наши люди адекватнее будут. Кто жил здесь и не видит в Зоне источник быстрой наживы.       Присев возле стены, где стоял диван, он тоже какой-то веткой стал выбирать артефакты из ещё одной аномалии.       Бункер озадаченно хмыкнул. Он давно не видел не-сталкеров, и вообще простых людей, тем более, русских, поэтому судил по тем, кого видел вокруг. Доктор только, наверное, был не похожим на всех. Зона была для него не средством обогащения и выживания. Она была его лабораторией, целью жизни и удовлетворением ума.       Он хотел было сказать о нем, но передумал. И так слишком много разговорился. Молча вышел в коридор, посветил фонариком под ноги — ничего не было. Заглянул в пристройку — крохотный закуток без окон, заметил в углу ещё одну аномалию. Подошёл, стал выбирать палкой артефакты.       Петр шебуршал чем-то в доме, пока он складывал свою добычу в пакет. Отходя от аномалии, он поймал себя на том, что не чувствует их. Не то они слишком слабые, не то как-то иначе искажают пространство вокруг, но тело его молчало и не давало подсказок, находясь с ними рядом. А это значило, что нужно быть особенно внимательным, чтобы не влезть ногой в такую пакость.       Когда выходили из дома, Петр сказал ему:       — Не все люди здесь паршивые. Ты и сам знаешь.       Бункер не ответил. Сулема и Доктор на своем примере показали ему это. Мавр и Деян, долговцы, Локи, свободовский раздолбай, Порох, мужик из нейтралов, который раз помог ему отбиться от бандитов, нагнавших на Янтаре и пытавшихся отжать собранные артефакты. Были хорошие люди, как бы он это не отрицал.       Молча они обошли ещё два двора.       Жлоболовки попадались чуть ли не на каждом шагу: большие и маленькие, первые часто были пустыми, во вторых попадались артефакты. В огороде одного из дворов бледно-фиолетовым факелом полыхал дезинтегратор — редкая и красивая аномалия, угол дома в том же дворе был разрушен комариной плешью. Она медленно пульсировала, издавая тяжелый низкий гул, иногда разгоняла вокруг себя волнами сжатый воздух.       Дом этот они не стали осматривать, пошли дальше. За час с небольшим набрали полные пакеты артефактов. Серебряные пули были ничем иным, как обычными щепками, переработанными жлоболовкой, поэтому попадались в большом количестве. Пробираясь дальше по улице, они хотели дойти до колодца, где блестела огромная лужа этих артефактов, но чем дальше шли, тем больше аномалий становилось. Пустые жлоболовки можно было перепрыгнуть или обойти, но чем дальше шли, тем больше попадались жадинки, а дальше — вполне полноценные гравии и разрывы. Они еле заметно выстреливали зелёными искрами, но Бункер, не глядя, чувствовал их расположение. Чем ближе подходил, тем сильнее тянуло под ребрами и перехватывало дыхание.       Покрутившись между двумя берёзками, они потратили приличное количество болтов, но так и не нашли проход в аномальном поле, закрывшем проход к колодцу, развернулись идти обратно. По дороге зашли ещё в один более-менее целый дом на противоположной стороне улицы — там было пусто, но в уцелевшем сарае еще нашлись артефакты. Они выковыривали серебряные пули из аномалии, когда над головами послышалось шебуршание. Бункер вскочил, хватая автомат, направил его на источник звука. В углу на балке, под куском крыши сидело странное существо. Размером с белку, отдаленно ее напоминающее, с непропорционально большой облезлой головой без ушей и длинным, как у муравьеда, носом. Маленькие глазки его светились в полумраке бледно-желтыми искрами. Увидев людей, оно стало подбираться ближе, но нападать, похоже, не собиралось.       — Не стреляй. — Негромко сказал Петр, положил руку на предплечье Бункера, заставляя опустить автомат. Напряжённый, как пружина, тот не поддался. — Не стреляй. Оно безвредное. Жрет насекомых и то, что люди иногда подкинут.       Швед косо глянул на него, потом на мутанта — тот подобрался совсем близко и теперь висел в метре от них, держась лапами и длинным голым хвостом за доску крыши. Раскрыв уродливый рот, высунул длинный язык в их сторону.       «Тьфу, пакость!» — мысленно выругался, но автомат опустил.       — Вот так. — Негромко проговорил Петр, придерживая руку Бункера опущенной. — Мы уходим, видишь? Сказал, определённо обращаясь к мутанту, и, подобрав пакеты с артефактами, подтолкнул шведа к выходу.       Когда вышли, вдруг снял рюкзак и достал из него несколько сухарей. Оставил на пороге.       — Затьем ты с ним говорить? — Едва они ушли от дома, спросил Бункер. — Затьем кормить?       — А ты разве дома белок не кормил никогда? — Вопросом ответил ему Петр.       — Кормил, но…дэто не есть белка!       — Была когда-то ею.       Бункера передёрнуло.       Уже выходя из деревни, они зашли в крайний дом, наиболее целый, с крышей и одним сохранившимся окном. Долго провозились, выбирая артефакты из центра большой аномальной лужи, но когда хотели уйти, поняли, что не получится.       Вокруг дома в два кольца повисли бледные на дневном свету, колеблющиеся в воздухе желтоватые огоньки.       Петр побледнел, увидев их, Бункер удивлённо округлил глаза.       — Блуждающие огни… — Проговорили в один голос.       — Нужно уходить! Быстро! — Резко бросил Петр и схватил Бункера за рукав, дёрнул к выходу. Тот упёрся.       — Нэй! Нельзя! Дэто есть стражи. Побежишь — погибнем!       — Какие нахрен стражи, швед? Они мутантов приводят за собой, надо валить! Или хочешь отбиваться от толпы духов?       — Побежим — сдохнем. — Упрямо повторил Бункер. — Здесь дэтот штуки не дадут нас достать.       — Чего? Не дадут достать? Ты нормальный? Валим отсюда, пока не поздно! — Схватив Бункера за плечо, Петр с силой толкнул его к выходу. — Бегом! Бункер споткнулся от толчка, вывернулся и выхватив пистолет, навёл на попутчика.       — Мы никуда не идти! Я не хотеть сдохнуть в лапах тварей. — Голос его сел, сошел на хриплое рычание.       — Не дури, швед! Побежали. — Петр сделал шаг вперёд, Бункер дёрнул пистолетом в сторону.       — Нье подходи! Нье трогай мей! — Снова прорычал, скалясь, и вдруг вскрикнул, хватаясь рукой за шею. Петр едва успел заметить светящуюся точку, метнувшуюся от головы к руке сталкера, сжимающей пистолет. Она электрически стрельнула.       — Явлар! — Выругавшись, Бункер дернул рукой и выронил оружие, затряс пальцами, будто схватившись за горячее.       — Бежим! — Петр поймал момент и сгреб его, потащил к двери. Бункер вывернулся ужом из хватки, шагнул назад и с силой двинул того ребром ладони по шее, в основание черепа — монолитовское обучение не забылось. Проводник покачнулся, стал мягко оседать на пол. Бункер подхватил его под мышки, потащил в угол, подальше от окон и дверей, и вовремя. Ржавое ведро, валявшиеся возле входа, куски гнилых досок и другой мусор вдруг взмыли с пола и повисли в воздухе.       Бункер затаил дыхание, вжался в угол, подтягивая ближе к себе бессознательного попутчика. Мусор вдруг заметался по разрушенному дому, ведро с грохотом ударилось в стену напротив них, отлетело. С улицы послышалось невнятное бормотание.       «Бюреры, мать их так!» — зло подумал он. «Хреново. От них трудно будет отбиться, если полезут. Сраные телекинетики могут отнять оружие и задушить, даже близко не подходя к тебе».       На улице что-то грохнуло, послышался быстро приближающийся топот и тут же сиплый визг, будто простуженную свинью шарахнуло током. Ещё раз — визг и громкий хлопок, а следом электрический гул, будто рядом включили трансформаторную будку. Зашебуршало в кустах под уцелевшим окном — мутант, получив разряд тока, решил сменить тактику.       Зазвенело стекло, затрещали доски рамы — Бункер низко наклонился, прикрывая собой Петра, пряча голову, натянул рюкзак чуть не на уши. Снова хлопок — рама с треском вылетела, посыпались стекла, бюрер подпрыгнув, поцепился на оконном проёме, заскреб короткими ногами по стене, пытаясь влезть внутрь, но тут же с визгом вывалился обратно. Подняв голову, швед увидел массу светляков, взметнувшихся волной в окне, и ринувшихся вниз. Визг усилился и резко оборвался.       Петр вздрогнул, приходя в сознание, Бункер крепко прижал его руки к полу.       — Лежи, нье дёргайся.       — Какого… — Тот не послушался, заерзал, Бункер ткнул его локтем в бок.       — Тихо! Сами разберутся.       Возня на улице на секунды затихла, но тут же возобновилась. Не то ушибленный мутант не сдох и переполз к другому окну, не-то подоспел новый — в дом из окон полетели камни и разный мусор. Чёртовы карлики учуяли людей и решили их выкурить из укрытия, чтобы потом можно было придушить и обобрать. Вся Зона знала, что они строят себе из хлама идолов и им молятся. Убитых людей могут тоже оттащить к себе в гнездо и там уже разорвать с соплеменниками да сожрать. Бункеру не хотелось стать недельным кормом для этих уродов, поэтому он, отпустив притихшего проводника, выудил из кармана разгрузки гранату РГД и сжал в ладони. Если полезут скопом — бросать, не раздумывая.       Движение на улице усилилось — видимо, подоспели те самые соплеменники. В дверной проем влетел обломок большой доски, грохнулся в коридоре, столкнувшись со стволом дерева, проросшего через крышу. Осторожно оглядевшись, Бункер выругался. Мутанты не видели людей и не могли бить прицельно, поэтому куски хлама то тут-то там резко срывались с места и били куда попало.       — Ну, что, доволен охранниками? — Глухо проворчал Петр, силясь отпихнуть Бункера в сторону. Тот хотел было огрызнуться, но не успел — здоровый кусок булыжника попал ему по спине так, что он еле сдержал вскрик. Ещё один чувствительно ударил по руке — кажется, твари их высмотрели.       — Явлар! — Прорычал швед и вдруг поднялся, вскочил на ноги и бросился к двери, скинув на ходу рюкзак и автомат. Не до конца оклемавшийся Петр не успел даже сесть, как тот вывалился на порог и заорал.       — Ну, идите сюда, я тут!       Сердце у проводника пропустило удар. Рехнулся парень. Вскочил, схватив его автомат, побежал к двери и ещё не видя, услышал, как с воем карлики ломанулись к жертве.       Бункер стоял на пороге, расставив ноги и раскинув руки в стороны. Вокруг дома нестройным редким кольцами висели светляки. Толпа бюреров особ в десять быстро приближалась к нему со всех сторон. — Ja, ja, närmare! *1— Сталкер что-то яростно выкрикивал на своем языке, приманивал к себе мутантов. Петр крепко сжал автомат, зная, что его могут выхватить, встал рядом, готовясь стрелять.       — Lite mer… Kom igen, era jävlar! *2.       Видя, что жертва не убегает, карлики замедлились, учуяв подвох, но Бункер тут же замахнулся и сделал резкое движение рукой, будто бросает что-то в них. Агрессивные, они рассыпались в стороны и тут же кинулись вперёд.       Петр выстрелил, сбил двоих, остальных остановили светляки. Роем сбесившихся ос кинулись в толпу мутантов, едва те попытались прорваться к людям — казалось, перед домом поднялась метель из светящегося снега. Затрещали разряды, завизжали бюреры, полетел во все стороны мусор, поднятый ими с земли — они пытались отбиваться с помощью своей силы. С первого раза не понимая, бросались снова и получали ещё и ещё. После третьего-четвертого разряда падали дохлыми.       Бункер, отступив назад, смотрел на происходящее и хищно лыбился, скаля острые зубы, Петр не выпускал автомат из рук, ошарашено глядя, как убегающих уже мутантов настигают светляки и добивают. Один удрал достаточно далеко, чтобы не достали стражи, но тогда он вскинул автомат, прицелился и снял уродца короткой очередью.       Когда все кончилось, Бункер вернулся в дом и забрал рюкзак, Петр вернул ему оружие — пистолет и автомат.       — Вот так дэти штуки работать. — Проговорил, швед, хитро глядя на проводника.       — Ни разу не видел такого. — Озадаченно ответил тот. — Старался убегать, как только они появлялись.       — Йа. Я тоже бегать снатьйяла. А потом раз не смог. Ранен быть. Тогда и увидеть, тьего они могут.       — Получается, они не приводят мутантов, а приходят сами впереди них, чтобы защитить людей?       — Йа. — Коротко ответил Бункер. Глотнул воды из фляжки, спросил. — Как ты есть?       — Нормально. Жить буду. Но удар у тебя тот ещё. Дохлый-дохлый, а силы как у химеры.       — Какой есть. Извини. Мы бы не отбились, если бежали. Тьего с рукой?       Он кивнул на раненую руку Петра, тот осторожно потрогал повязку под одеждой. Кожа свербела, но боли не было.       — Заживает. Чешется.       — Bra.*3 — Коротко ответил швед.       Петр тоже напился воды, и они пошли прочь из дома. Быстро, стараясь не задевать трупы бюреров, вышли со двора, сопровождаемые хвостом светляков, направились в лес.       Отойдя метров на двести, остановились, обсудить дорогу. Блуждающие огни отвязались от них и теперь удалялись обратно роем к деревне.       Петр достал ПДА, показал карту — примерно в километре от развалин села у него была ещё одна нычка. Он показал, где именно и сказал, что заночевать там будет лучше всего, чтобы на утро выдвинуться к Припяти. Сказал, что проведет Бункера только туда, ибо дальше он дорогу знает, а ему самому тоже нужно возвращаться в поселение, ибо артефакты нужны и там. Бункер не стал возражать. Большой пакет серебряных пуль в рюкзаке улучшил его настроение, злой азарт от расправы с бюрерами подстегнул силы.       Наскоро перекусив сникерсами из его запасов, они выдвинулись в дорогу.       Идти было легко: земля в этой части леса была сухой, не проваливалась под ногами и не липла к ботинкам, не слишком старые деревья и низкий подлесок не загораживали путь непроходимыми зарослями. Местность была холмистая, с пологими заросшими оврагами и пригорками, но они шли так, что не приходилось часто взбираться и спускаться по склонам. Петр обходил глиняные россыпи, иногда попадавшиеся на дороге, Бункер говорил, где аномалии. Несколько раз по дороге им попадался формалин, пакостная химическая вещь, высушивающая человека до состояния мумии, раз пришлось сильно свернуть с дороги, обходя заросли кристальных тернов — ещё одно поганое растение, которое когда-то ранило еще одного шведа, попавшего в Зону.       Бункер крепко сжимал автомат в руках и цепко вглядывался во все подозрительные деревья, чтобы снова не пропустить маскирующихся тварей, Петр поглядывал наверх, на кроны, больше опасаясь пауков.       Сначала шли молча, потом Бункер спросил, встречаются ли здесь снорки и зомби, гнили, потом пожалел о вопросе, потому что пришлось объяснять, кто это такие. В итоге Петр ответил ему, что человекообразных мутантов здесь очень мало, ибо браться неоткуда — людей почти нет, а вот флора и фауна изрядно и изощрённо мутировала.       Подтверждением этому стал здоровенный ползучий камень, покрытый мхом. Они заметили его, когда остановились ещё выпить воды и передохнуть. Солнце катилось к закату, тучи разошлись и в прорехи между ними в голый ещё лес пробивались косые оранжевые лучи света. Они падали широкими столбами между деревьев, красили все, чего касались, в медный цвет.       Бункер засмотрелся на миг на один из таких лучей и заметил у подножья обрывистого холма странный камень. Тёмно-серый, сильно отличающийся от окружающей породы, покрытый толстым слоем мха. Пригляделся и понял, что он шевелится. Будто дышит. Ткнул локтем стоящего рядом проводника, показал стволом автомата.       — О. Этот красавец даже если захочет за нами погнаться — при всем желании не угонится. Это слизняк.       — Тьего? — Бункер подозрительно скривился, щуря один глаз. — Слизняк?       — Да. Только лучше не трогай его. Пусть сидит. Не стоит беспокоить лишний раз этих существ. Тут все взаимосвязано. Его побеспокоишь — другие услышат. И придут поинтересоваться, кто тут ходит.       — Кто? Духи?       — И духи тоже. Пойдем, солнце садится.       Непонятно было, потревожили они того слизняка своим вниманием, или какого-то из бюреров недоглядели, или просто так сложились обстоятельства — когда они вышли из лесу на открытый холм, их нагнали волки. Самые обычные лесные волки, которых Бункер видел не раз ещё дома, в Швеции. Увязались и пошли следом.       С холма открывалась небольшая равнина, окружённая болотом и озерцами, за ней лес менялся — из более редкого лиственного переходил в хвойный, с неожиданно кривыми отдельными деревьями. Воздух над равниной дрожал и колебался, выдавая аномалии.       — Перейдем на ту сторону — они отстанут. — Сказал Петр. — Там территория пауков и духов. Если не углубляться в лес — и они не тронут. По окраине дойдем до нычки как раз к темноте.       Бункер мрачно осмотрел местность. Ничего особенного: кочки, бурьяны, камыши ближе к озерцам с водой, аномалии. Стандартный набор. Стали спускаться.       Волки пошли следом, окружая людей полукругом.       Прошли метров сто, прибавили шагу, но вскоре снова замедлились. Стали попадаться ловушки. Грави, плеши, воронки. Пару раз попадались изнанки — ровные, ничем не отличимые места, где только по ощущениям можно было заметить ее наличие. Раз чуть не влетели в живодерню — еле заметили в бурьянах странный разлом в земле. Короткий, будто топором прорубленный, с острыми краями. Обошли.       Волки не отставали, шли быстро, не скрываясь. Бункер вышел вперёд, показывая дорогу, Петр пошел следом. Осторожно, ступал след в след, старался не оглядываться.       Аномальное поле вокруг сгущалось, идти становилось труднее, приходилось останавливаться и внимательно осматривать место, куда собираешься идти. В ход пошли болты и гайки — кое-где ловушки были расположены так близко, что проход между ними иначе определить было нельзя. Бункеру становилось плохо. От большого количества аномалий вокруг ломило тело, он с трудом различал, где ближние, где дальние — они все ощущались одной сплошной грубой вибрацией, гудели вокруг и приводили в возмущение воздух. Бункер чувствовал себя рыбиной, которую взбалтывают в аквариуме. Все пространство вокруг, казалось, ходит ходуном.       Приходилось напрягать все ощущения и силы, чтобы не влезть никуда. Болты тоже бросать было небезопасно, задев одну аномалию можно было каскадом активизировать остальные, но другого выхода не было.       Петр шел сзади, совсем близко. Волки нагоняли. Поравнявшись с первыми аномалиями, тоже замедлились, стали перестраиваться.       Люди выиграли немного времени и ещё продвинулись вперёд.       Бункер хотел было спросить, пойдут ли волки в аномальное поле, но не стал, чтобы не отвлекаться. Не дыша, прошел между двумя воронками, показал Петру как идти. Тот прошел следом.       На двести метров дороги потратили почти полчаса. Волки ещё больше замедлились, но не отстали. Пошли по одному, не желая оставлять добычу.       Когда Бункер снова надолго остановился, выискивая проход между несколькими рядами концентратов и трамплинов, пронюхали лаз между ловушками, бросились в нападение. Петр короткими очередями снял двоих, третий притормозил. Бункер нашел лазейку, пошел вперёд. Петр следом, шаг в шаг. Волки уже увереннее двинулись за ними.        Медленно, не отрывая ног от земли, Бункер прощемился между висящей в воздухе прозрачной сферой мясорубки и вмятой в землю комариной плешью, помог пройти Петру. Тот был бледен и заметно устал — воздействие аномалий сказывалось и на нем, но дальше стало немного посвободнее.       Три здоровенные воронки были разбросаны одна далеко от другой, между ними ожоговыми пузырями на земле пристроились гнилые лужи. Влезешь в такую ногой и от нее останутся осклизлые лохмотья. До костей, и не важно, босой ты или обутый. Обошли.       Впереди оказался ещё один густой ряд аномалий. Бункера уже колотило, тело теряло ощущение пространства, перегруженное восприятие сбоило. Больше не надеясь на свои ощущения, он обкидал гайками аномалии, определяя радиус их действия и ища проход. Найдя, негромко сказал.       — Сюда. Осторожно. Руки прижми к телу, автомат убери. Отьйень близко. Прошел первым, показывая как, выйдя, огляделся, отошел подальше, освобождая место для попутчика. Ближайшие аномалии были метрах в десяти впереди и хорошо заметные.       Петр пошел следом, прижимая к телу руки и опустив автомат, как Бункер и сказал.       Сзади вдруг резко хлопнуло и раздался жуткий визг — Бункер увидел, как один из волков влетел в разрыв. Его подбросило и тут же ошмётки с хлопком раскидало во все стороны, остальные ринулись бежать в стороны и активизировали соседние аномалии. На вой и грохот Петр невольно обернулся.       Бункер не успел даже крикнуть — низко гудевшая слева огромная аномалия схватила неосторожного человека и резко подбросила вверх. Он закричал, раздался хруст — у Бункера обмякли ноги, он беспомощно плюхнулся на землю, зажмурив глаза. Влажный треск, снова хруст, — отвратительно длинный и влажный, и хлопок.       Все.       Швед дернулся, когда аномалия вышвырнула то, что осталось от жертвы и оно упало метрах в трех от него.       Он не хотел открывать глаза. Не хотел смотреть. Знал, что эта дрянь сделала. Выворотень, схожая с изнанкой, но в отличие от той не выворачивает жертву буквально, кишками наружу, а ломает кости, выкручивая их по оси в суставах.       «Он не успел ничего ощутить. Не успел». — заколотилась в голове мысль. Сердце билось где-то под горлом, тяжело и горячо, накатила тошнота. В гуще аномального поля, которое они уже прошли, творился хаос. Волки, залезшие тута, метались, их плющили и рвали на части аномалии, активизировали друг друга, хлопали, свистели. Поднялась туча пыли и ветер.       Бункер не смотрел. Не вставая, не открывая глаз, стал разворачиваться так, чтобы подняться на ноги, стоя спиной к погибшему, но тут услышал хрип.       Замер. Прислушался. Звук повторился.       Ну, нет! Не надо!       Сознание завопило, не желая видеть ничего, но рука сама потянулась к автомату. Добить. Не продлевать мучения.       «Он должен был умереть сразу. Аномалия свернула ему шею, с таким не живут» — холодная, чужая мысль пришла, но едва он открыл глаза, тут же исчезла.        Изломанное, залитое кровью тело проводника странно дергалось. Бункер вскинул автомат к плечу, но понял вдруг, что это не судороги. Движение не было ни беспорядочным, ни слабеющим. То, что осталось от рук и ног, двигалось, будто, поворачиваясь вокруг себя, Охотник понял это и оцепенел. Вдруг все тело погибшего заходило ходуном, волнообразная дрожь прошла с ног до головы, а вывернутые конечности беспорядочно задергались. Снова послышался хрип…       Бункер зажал рот ладонью — его едва не вырвало. Пересилив себя, снова поднял взгляд.       Он мог поклясться чем угодно, что видел, как покойник завис над землёй в нескольких сантиметрах так, что повисли изуродованные руки, под жутким углом выгнутая спина с хрустом выпрямилась, а голова, повёрнутая лицом к земле, рывком развернулась и запрокинулась.       Этого он уже не выдержал. Рывком отвернулся, складываясь пополам, захрипел, от сводящего внутренности спазма.       Потом сидел, какое-то время согнувшись, уткнувшись лицом в колено, в полном онемении и не в состоянии разогнуться и отдышаться, слышал мокрый треск рвущейся ткани и хруст костей, жуткие хрипы и грохот собственной крови в ушах и не мог пошевелиться.       Резкий, заходящийся крик заставил вскочить, как ошпаренному, схватить автомат — кто ещё пролез?       Но никого не было. Кричал Петр. Нечеловечески-жутко, раздирающе, бился как в жестоком припадке, и кричал.       Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Бункер снова повалился на колени, не выпуская автомата. Его самого трясло так, что зуб на зуб не попадал, вялые руки едва держали оружие. То, что он видел, ломало его представление о реальности. Ему казалось, что он бредит, влез в пси-аномалию и медленно съезжает с катушек. Попытался встать, отбежать в сторону — не получилось. Упал, пройдя пару шагов, только ближе оказался к ожившему мертвецу.       Святые ликвидаторы….       Тот перестал кричать. Бился, задыхался и надрывно выл, но вскоре затих. Вытянулся, завалившись на бок так, что швед увидел его лицо. Залитое кровью, натекшей изо рта и носа, синее, с почерневшими губами.        Бункер затряс головой, судорожно всхлипнул и снова поднял непривычно тяжелый автомат. Добить, что бы это ни было. Добить.       — Помоги, швед… — Еле слышный сип он различил раньше, чем нажал на спуск. Потом заметил открытые глаза. Белки были залиты кровью из лопнувших сосудов, и не различались на лице. — Помоги. Дрожащая, неестественно вывернутая рука потянулась к нему       — Нэй! — он шарахнулся назад.       — Помоги… — Снова хрип и стон от судороги, прошедшей волной по телу.       Бункер затряс головой, замычал, еще отполз, шаря рукой по земле, за что бы схватиться.       — Бункер… — Хоть не по имени. — Помоги!        — Nej! Kommer inte få mig…*4       Дикий, первобытный страх захлестнул сознание, страх предков, боявшихся драугов*5 больше, чем самой смерти, рывком вздернул тело на ноги. Вскакивая, Бункер передёрнул затвор автомата, направил ствол в лицо непонятному существу перед ним.       Оно задрожало. Посмотрело на него, и со стоном закрыло глаза.       Что-то дернулось в груди шведа. Ожившие мертвецы до последнего просят помощи, не опускают смиренно взгляд перед тем, кто собирается их убить. Значит…       — Allfather, skydda mig! * 6— Подчиняясь непонятному порыву, простонал Бункер и, вместо того, чтобы выстрелить, наклонился и протянул руку.       Проводник схватил другой рукой и, дёрнул на себя, а, когда Бункер повалился на колени, перехватил его за предплечье и сжал со страшной силой, так, что, казалось, кости затрещали уже у шведа, вцепился, подтягивая ближе к нему все тело.       Бункер потянулся назад, пытаясь отстраниться, но не смог — Петр, или кто это был уже, держал нечеловечески крепко и все тянулся ближе.       — Я живой….живой… — Шептал, дрожа всем телом и задыхаясь. — Не бойся.       — Нэй. Нэй. Дэто аномалий. Пси-аномалий, у мей крыша ехать!             Бункер хотел схватиться за голову, но Петр сжимал его руку, не отпуская. — А-аааарх! — Откинувшись назад и задрав голову, он сам закричал. Потом, пачкаясь в крови, вдруг стал тормошить проводника.       — Вставай, слышишь? Вставай, Петер, если мы зайти в пси-аномалий, надо уходить, а то сдохнем!       Но тот сник, уткнувшись лицом в землю. Тело его дергалось, дыхание вырывалось рваными всхлипами.       — Вставай! — Бункер снова толкнул Петра в плечо, попытался отцепить от себя держащую руку — что-то в плече его у того снова отвратительно хрустнуло и он с криком выгнулся.       — Не бросай! — Очнувшись, прохрипел, обжог шведа страшным взглядом и завыл, снова дико выгибаясь в спине.       Бункер не понимал, что делать. Если все на самом деле — как помочь? А если нет? Если глючит? Пока будет возиться и делать бессмысленную работу оба окончательно поедут крышей.       Вторая мысль показалась более вменяемой и он, с трудом поднявшись, подхватил Петра под мышки и потащил подальше, к озеру с водой, где не было видимых аномалий. Тот снова отключился и повис, запрокинув голову.       Добравшись до воды, Бункер оставил Петра чуть поодаль, сам бухнулся на краю твердого берега, зачерпнул ладонями черной с ряской воды и стал лихорадочно умываться.       Ничего не менялось. Голова была чугунной, мысли толпились как бараны в загоне, налезали одна на другую, мешались, создавая один общий панический фон. Как? Что это было? Что делать?       Но, вернувшись обратно к попутчику, убедился снова, что все реально. Тот лежал на том же месте, где Бункер его и оставил. В разорванной и измазанной кровью одежде, скрюченный, страшный.       Швед скинул рюкзак, сел, достал из кармана за пазухой фляжку с джином и выпил ее содержимое в три больших глотка. Ссутулившись, замер, тупо глядя перед собой, дрожа, как в ознобе. Просидел несколько минут. Потом бросил взгляд на Петра — тот лежал на боку, к нему спиной. Подобрался ближе, потрогал — тот застонал.       Рукав куртки был оторван по шву, плечо вокруг залито кровью — аномалия считай оторвала ему руку. Бункер невольно заглянул в дыру в одежде — жуткая рваная рана от ключицы до лопатки на глазах становилась меньше.       — Да кто ты есть, убей меня рентген! — Пробормотал, чувствуя, как в голове от выпитого джина становится легче. — Юрка Семецкий? Ветьйный сталкер?       Петр не отвечал. Лежал без памяти, мелко дергаясь и прерывисто дыша.       Достав из кармана на ноге фляжку с серебряным стержнем, Бункер повертел ее в руке, потом подтянул к себе рюкзак, вытащил шприц-тюбик с обезболом. Хотел сделать укол, но не смог определиться, куда вернее будет. Ран было слишком много. Колени, плечо, локоть, кисть, на спине куртка тоже почернела от крови.       Плюнув, он взял фляжку с монолитовским зельем и свинтил крышку. Если это все заживает, ему нужно просто время, чтобы отключится основательно и ничего не чувствовать.       Развернув Петра на спину, Бункер стал поить его. Тот жадно глотал текущую в рот жидкость, — не мудрено с такой кровопотерей — давился, но пил. На глотке пятом, Бункер забрал фляжку. Слишком много, наверное, и он не выдержит, кем бы ни был.       Через пару минут состав подействовал — Петр очнулся.       — Рюкзак мой…не потеряй…там пули. — Проговорил сиплым, сорванным голосом, глянул на шведа — один глаз был уже нормальным, второй ещё залит кровью. — Не потеряй… — Повторил и заснул. Мышцы расслабились, тело перестало дрожать и дёргаться, дыхание пропало.       Бункер наклонился, прислушиваясь, прижал пальцы к шее проводника, под углом челюсти. Сердце билось. Очень слабо и медленно, как и положено под действием варева.       Полчаса, которые Петр проспал, Бункер сидел, глядя на свои дрожащие руки. Мысли ушли. Навалилась страшная усталость. Пришла мысль о том, что Зона, как и раньше, играется с теми, кто попался ей в лапы. Захотела — разорвала игрушку, потом пожалела и собрала заново. И все это на глазах у другой, которая уже попробовала на вкус вменяемой жизни и даже к ней привыкла. Как и к той игрушке, которую разорвали, и потому считала, что такого случится не может.       В Зоне все возможно. Нужно это вспомнить об этом и никогда больше не забывать.             От мыслей его отвлекло движение. Петр проснулся. Слабо пошевелился, открыл глаза.       — Я умер?       — Нэй. Ты спал.       — Мы пришли? — Похоже, он говорил о нычке.       — Нэй.       — Пойдем. Там все есть. — Пробормотал, вяло ворочая языком после экстремально глубокого сна. — Помнишь карту?       Бункер помнил. Идти оставалось метров сто в лес, даже аномалий дальше было совсем мало, но и сил уже не было.       — Пойдем…там безопаснее. Тебе… Помоги встать.       Бункер поднялся и попытался поднять Петра — разум послал к чертям и перестал анализировать ситуацию. Сказано — сделано. Но тот на ногах не держался. Переоценил свое состояние после сна.       Пришлось взвалить его на плечи, и, захватив оба рюкзака, и свой и почти разорванный Петра, тащиться до окраина леса, где была обозначена нычка. Благо тот оставил большую часть содержимого рюкзака в в деревне и сам весил не так много, насколько выглядел.       Держа проводника за ногу и шиворот, чтобы не свалился, Бункер по дороге вдруг почувствовал, как под той рукой, что лежала на ноге, что-то хрустнуло. Петр дернулся и надрывно вскрикнул.       Бункер дернулся сам и отодвинул руку чуть в сторону. Обошел большую воронку, раскорячившуюся на пути, вяло обматерил ее.       Дойдя до места назначения, рухнул, как подрубленный. Сердце колотилось, ломая ребра, воздуха не хватало. Петр упал на него сверху, придавил к земле. На несколько минут сознание покинуло шведа.       Очнувшись, он оттолкнул от себя проводника, тяжело сел. Огляделся. Стемнело, на небе высыпались звёзды — как и обещал, пришли к темноте. Стоянка находилась в десяти шагах за ними и была, похоже, устроена как первая, которую Бункер увидел, когда его вытащили из болота.       Подсвечивая фонариком, он нашел дрова и яму для костра, развел огонь. Пошарил между двумя ближайшими деревьями, откопал спрятанный навес, поднял его, зацепив верёвочной петлей за толстый сук дерева.       Перетащил Петра ближе к огню, плюхнулся рядом. Услышал, как у того снова что-то хрустнуло в запястье и он вымученно застонал. Сколько еще вывихов и переломов на нем за ночь встанет на места и срастётся? Или нет? Или есть предел возможности его регенерации?       — Холодно… — Вдруг еле слышно проговорил Петр. — Тебе… не холодно, швед?       Тот не ответил. Смотрел на пламя костра остановившимся взглядом и не видел, что проводник внимательно смотрит на него снизу вверх.       — Кто ты есть такое? — Спросил невпопад, опустил глаза и столкнулся взглядом с Петром. Вздрогнул — показалось на миг, что из его темных глаз на него глянула сама Зона.       — Я расскажу…дай прийти в себя. — Пробормотал, облизывая губы сухим кончиком языка, и добавил: — Как холодно…       Попытался обхватить себя, но скривился и уронил приподнятые руки.       Бункер сползал к навесу, порылся под ним, нашел старый, пыльный, но сухой бушлат, вернулся и накрыл им Петра. Тот не отреагировал.       Страшно клонило в сон — пережитый шок сожрал все силы. Не осталось ни страха, ни паники, ни осторожности, ничего, только одуряющая усталость, склеивающая тяжелые веки.       — Ты поспи, швед. Я все слышу. После твоего пойла выспался на неделю вперед. — Хриплым шепотом проговорил Петр. Бункер глянул на него — тот лежал с закрытыми глазами.       — Если кто припрется — я разбужу. Из тебя сейчас боец никакой.       — Нэй… Хреновый идея. — Он подтянул к себе автомат, положил на колени. Попытался встряхнуться, пошевелился, потянулся, но это ничего не дало. Не прошло и получаса, как он сначала согнулся, сидя на рюкзаке, потом завалился на бок, сам того не ощутив.       — Так-то лучше… — Петр снова чуть пошевелился, пытаясь изменить положение тела, но тут же протяжно застонал — все страшно болело. Но Бункер уже его не услышал.