Прощай, Зевс Иналиос!

Мы не нуждаемся в соратниках. Мы не собираем армии. Мы не предаем друг друга. Таковы боги.       Вот принципы, которым следовал тот небожитель. Нет, он был ожившим воплощением недостижимого идеала. Одновременно выразителем и гарантом собственного миропонимания. Пока он был здесь, ни боги, ни люди не смели спорить с ним.       Его уважали, его боялись, его почитали. Но все это ему было ненужно и едва ли интересно.       Он не искал славы, не просил внимания и сочувствия.       Не будучи понятным или принятым даже родными братьями и богами своего пантеона, он был скорее идеей, а не живым существом. Рожденный из веры в абсолютное превосходство богов, он не нашел для себя иного смысла, нежели побеждать всех, кто смел поставить под сомнение устройство мироздания. А, значит, и реальность его существования.       Он был величественен и несокрушим, пока удар двумя катанами не поставил на груди смертельный крест.       И величайший неудачник в истории стал первым смертным, которому в последней битве богов и людей удалось одержать победу над создателями!       Рагнарёк, решающее сражение за судьбу человечества, только набирал обороты, впереди предстояли многие и многие смертельные дуэли, но впервые голос участника со стороны богов оборвался.       Стремительный «Полет Ласточки» – и Зевс Иналиос перестал дышать.       Душа его, столь же непоколебимая и непреклонная, столь же невозмутимая и бездонная, что и воды мирового океана, пала в бездну Нильфхейма – вечное пристанище усопших. И вместе с самым грозным богом Олимпа, развеялась власть его тирании.       Развеялась с последней отчаянной попыткой сказать, как все они на самом деле заблуждаются:       – Ты… Да ты просто неудачник…

***

      – Победить разочек, оказывается, довольно приятно, – лениво потянулся Сасаки Кодзиро и болезненно схватился за разорванный трезубцем бок. Все-таки сражаться с богами совсем не то же самое, что и с обычными мечниками! Небожители во всех смыслах находятся на ином уровне, что, впрочем, не дает им никаких гарантий в самой ожесточенной схватке с момента появления на Земле первых людей.       – Осторожней, дедушка, – мягко попросила Христ. – Вам нужно беречь себя.       – Не то я тебе башку откручу. Понял, старый?! – добавила ее вторая личность.       – Хорошо-хорошо, – беспечно отмахнулся старик. – Не волнуйтесь за меня. Мне теперь ничего не страшно.       Кодзиро безумно хотелось присесть, а лучше прилечь хоть на пару минут, но он продолжал упрямо держаться на ногах. Пожалуй, именно такого поведения ждут от великих победителей. Кодзиро было незнакомо это чувство, прежде он неизменно проигрывал и оставался удовлетворен полученными в бою знаниями и опытом. Более чем. Однако теперь мечнику предстояло нести на своих плечах не только торжество победы, но и тяжесть поражения Посейдона.       – Ты видела его самодовольное лицо?! Мы просто его размазали! – хохотала Брунхильда.       Старшая из сестер-валькирий не могла сдержать свой восторг, отчего ее дикий взгляд стал по-настоящему безумным. Лишь младшая сестренка Гель не боялась находиться подле Брунхильды в такие моменты. Малышка уже привыкла и к угрозам, и к бешеным воплям старшей сестры. В конце концов, кто еще примет тебя со всеми странностями и недостатками, если не семья?       Размышляя об особенностях громкоголосых небесных воительниц (или, точнее, самой безрассудной и упертой из них), Кодзиро невольно представил, что сейчас чувствуют олимпийские боги. Хотел бы он увидеть их лица. Нет, не чтобы позлорадствовать и сполна упиться победой над теми, кто развращен властью и вседозволенностью. Кодзиро было важно знать, что Посейдон… этот жестокосердный бог с невозмутимым лицом не забыт.       Он сражался достойно, без уловок и хитрых трюков. Они с Кодзиро оба полагались лишь на собственные умения и навыки. Но в последний момент человек вспомнил, ради кого он сражается. Для бога же не существовало никого настолько значимого, чтобы он преодолел свои пределы. Несомненно, необъятные, как мировой океан, однако существующие.       Посейдон не сделал больше, чем мог бы сделать. В этом Кодзиро видел причину своего успеха. При иных обстоятельствах, стоило Морскому Зевсу взяться за дело всерьез, отринув безразличие, признав, что есть иная значимая цель, кроме самого его существования, мечнику пришлось бы несладко. Впрочем…       Кровь пропитала бинты. Кодзиро и без того досталось. Хоть он и ерничает, и отказывается от помощи заботливой очаровательной Христ, но битвы и годы всегда берут свое. А бой против бога отнял у мечника все накопленные за годы тренировок и самосовершенствования силы.       – Присядем на минутку? – как бы невзначай предложил Кодзиро. – В каком-нибудь красивом саду. Что скажете, мои прекрасные клинки?       – С удовольствием, дедушка, – кивнула ласковая Христ.       – Да чтоб тебя, все-таки утомился! – рыкнула вторая личность.       Цветущий сад прямо посреди гигантской летающей крепости, разве не чудо? Сидя возле фонтана в окружении вечнозеленых кустов и цветущих деревьев, Кодзиро невольно вспоминал Японию. Четыреста лет он не ступал на земли родной страны. Сколько всего там изменилось? Куда теперь лежит путь молодых самураев? И есть ли в современном мире тот, для кого бы и он, величайший неудачник в истории, мог стать дельным учителем?       Из коридора послышались обозленные раздраженные крики.       – Да кем себя возомнили жалкие людишки?!       – Они думают, что смерть Посейдона сойдет им с рук?       – Ничего, в следующем раунде мы, Олимпийские боги, смоем позор поражения с рук, – мрачно пообещал Зевс. – И пусть только эта плутовка, валькирия, попробует хоть что-то нам противопоставить.       Христ, «дрожащая от страха», инстинктивно заслонила собой Кодзиро. Но боги прошли мимо сада, не взглянув на того, кто растоптал их гордость непобедимых владетелей мироздания.       – Не бойся, девочка, с одним сладили, и другие нам тоже будут нипочем, – помахал рукой Кодзиро.       – Эй, дедуля, ты хоть представляешь, с кем собрался махаться?! – вырвалась на волю вторая личность валькирии, «дрожащей от ярости». – Они тебе не какие-нибудь безызвестные божки! Если олимпийцы возьмутся за дело всерьез, нам всем придется попотеть, чтобы унять их ярость. И нечего тут из себя храбреца строить, понял, старик?! Титул «Убийцы богов» еще ничего тебе не гарантирует, как и нам с Христ!       – А Посейдон тоже был «не каким-нибудь божком»? – тихо проговорил Кодзиро.       – Что? – удивились обе личности валькирии, впервые придя к согласию, пусть даже на короткий миг.       – Ой, простите, задумался маленько, – смущенно улыбнулся Кодзиро. – Вы позволите мне отлучиться ненадолго?       – Вы справитесь, господин Кодзиро? – строго спросила Христ.       – За меня не волнуйся, – мечник помахал ей напоследок. – Встретимся на трибунах, красавицы.       – Дурак, – фыркнула вторая личность Христ. – Самонадеянный дурак, вот он кто!

***

      Каково жить, не зная ни любви, ни ласки, ни верности? Не ведая стыда, страха и отчаяния? Не испытывая эмоций, не имея представления о желаниях, надежде и печали? Что останется на Земле от бесплодного существования создателя, который ничего не создал для других? Да и собственные мечты он не спешил удовлетворять. За неимением оных. Бог, чье призвание, – воплощать идею о мировом господстве одним лишь своим присутствием… Насколько же он был одинок?       – Позор поражения, – задумчиво повторил Кодзиро. – Вот, что они думают о тебе. Но это был отличный бой! Мы-то с тобой знаем правду, ведь так?       Надгробная плита с единственным высеченным словом: «Посейдон». Возраста его никто не знал, да и вряд ли сам бог мог подсчитать, сколько он уже существует на этом и том свете.       Кодзиро моргнул, и на мгновение перед ним во всей красе предстал убитый противник. Зевс Иналиос, Посейдон, столь же молодой и могучий, что и в момент своей безвременной кончины, стоял, гордо расправив плечи. Бог продолжал сверху вниз смотреть на оппонента, хоть и не мог ему ничего противопоставить. Посейдон был силен и красив, словно запечатлен в камне рукой умелого скульптора, в его холодных равнодушных глазах отражался ледяной мир тоски и безысходности, в котором душа морского тирана нашла последнее пристанище.       Ни боли, ни сожалений, ни отчаяния. Лишь немой укор победителю. И самому себе. Таким его увидел в последний момент отважный мечник. Воплощением гордости и степенности, безразличия и спокойствия веков, холодной ярости морей и океанов, заключенным в тело, по образу и подобию которого некогда был создан человек. И вот спустя тысячелетия человек впервые отметил триумф над создателями.       Настолько сильный, настолько умелый и просветленный воин, что он сокрушил непоколебимого бога. И морской тиран признал поражение. Только после окончательной и бесповоротной смерти, конца времен для одного свергнутого с Олимпа небожителя. Вот все, чего удостоился отважный мечник. И вместе с тем большего он получить просто не мог.       У Кодзиро перехватило дыхание. Он стоял и не смел пошевелиться и после того, как видение исчезло. Понадобилось некоторое время, чтобы к старому мечнику вернулась прежняя беззаботность и самообладание.       Напоследок Кодзиро неловко махнул рукой и поковылял к своей ложе, где его уже дожидалась прекрасная валькирия. Мечник не заметил или просто не обернулся, когда к надгробной плите подошел другой мужчина. Он хмурым взглядом проводил Кодзиро, пока тот не скрылся за поворотом.       В глазах бога читалось смущение и непонимание. Брат… проиграл этому человеку? Что тот здесь искал? Победителя чествуют живые, а он предпочитает компанию мертвых. Не то, чтобы повелителю подземного царства не был понятен его выбор, однако прежде Аид не встречал подобных людей.       Неужели обычный человек и в правду может уподобиться богам? Аид тряхнул головой. Нет, глупости. Всего лишь разыгравшееся воображение. Он должен быть спокоен и решителен, когда придет срок. Сантименты ни к чему, да и сам Посейдон едва бы их оценил. И все же…       – Хотел бы я знать, – хмыкнул Аид, – что тот человек сказал тебе на прощание, брат.