Базаров

Не задержавшись дольше двух месяцев у родителей, Евгений Базаров вновь отправился по пыльным дорогам отчасти навстречу неизведанному, отчасти же, чтобы вырваться из отчего дома, раздажавшего его нигилистическое отречение от всего уже известного. Проезжая поворот в сторону Никольского, он подавил в себе болезненное желание вновь наведаться к Одинцовой, поскольку твёрдо решил сперва разобраться в себе и неопределённых, чуждых ему влечениях. Именно поэтому в горячей от постоянной работы голове родилась идея посетить Петербург, чтобы снова убедиться в правильности и непоколебимости своей позиции. Ему хотелось найти пропавшую уверенность в нигилизме и отсутствии любви, душевное умиротворение в городе, где росли его научные знания и понимание природы. Около трёх часов пути Базаров был полностью погружён в себя. Мимо проплывали одинаковые серые поля и деревеньки, и, когда в пасмурном небе изредка сверкало солнце, они казались красивой, но фальшивой картинкой. После очередного всплеска света в зелёных глазах вдруг вспыхнуло воспоминание. Перед отъездом Базаров, собираясь странствовать как можно дольше, взял с собой внушительное количество научных книг, инструментов и материалов для исследований, чтобы скрасить путь. Теперь же он рассчитывал с их помощью подготовиться к напряжённой научной работе, к которой надеялся приступить сразу по приезде в город. Базаров взял первую попавшуюся книгу - атлас анатомии беспозвоночных, потрёпанную от постоянного чтения и исписанную собственными заметками врача. Евгений открыл её на середине, и взгляд зацепился за иллюстрацию, предшествующую главе, которую он имел обыкновение оставлять без внимания. На ней был изображён маленький участок берега заросшего водоёма и несколько серых жаб. Крупная особь находилась под водой, около затонувшего дерева, уже покрытого полупрозрачной беловатой икрой. Другой представитель сидел прямо в центре картины, будто бы наблюдая за художником. Базаров долго не мог оторвать взгляда от равнодушных жабьих глаз, потом на мгновение прикрыл глаза, слегка встряхнул головой и перевернул несколько страниц. Теперь ему открылась привычная яркая схема внутреннего строения пресноводной лягушки, которую он так часто рассматривал в Марьино. Лишь только взглянув на картинку, Базаров отвёл взгляд. Незаметная в тени очередной закрывшей полуденное солнце туче бледность коснулась его лица, губы сжались, тут же растянувшись в пренебрежительной к самому себе усмешке. На этом желание перечитывать научные статьи иссякло, и взгляд Базарова снова устремился на родные просторы. Прошло не менее двух дней, прежде чем он вышел из оцепенения. Повозка остановилась у очередной станции, кучер начал распрягать лошадей, но вышедший из ветхого домика мужик прервал его спешку, покачав головой. Лошадей пока не было. Базаров с по-прежнему затуманенным размышлениями рассудком прошёлся по небольшому двору, смотря сквозь жидкую и бледную от тяжёлых сапог траву, а затем вошёл, наконец, в дом. Задержка обещала продлиться до вечера, поэтому Евгений расположившись в выцветшем кресле, спросил у хозяина еды и горячего чаю. Когда тот вышел, Базаров вдруг понял, что даже не знает, где находится. Вернувшийся с дымящийся подносом смотритель рассмеялся: - Эк ты, мужик, не приметил! Ещё бы Торжок пропустил! Не деревенька ж какая, захолустье! Хозяин направился к двери. Несколько раздражённый этим разговором Базаров хотел было спросить, не найдётся ли здесь чего почитать, дабы скрасить ожидание, но продолжавший посмеиваться мужик уже вышел. Комната имела вид несколько унылый. Кроме пары кресел, стола и дивана здесь находился небольшой шкаф, облезлая дверь вела в захламлённый чулан. Там Базаров с брезгливостью отметил пыльное тряпьё, сломанные стулья и кучу, по видимому, забытых постояльцами вещей, от грязных сапог и дорожной одежды до кипы бумаг, связанных бечёвкой и посеревших от времени. Их-то Базаров и выудил на свет, ощутив жгучее желание прочесть что-либо кроме пресловутых описаний ботаники и зоологии. Прикрыв дверь чулана, он отряхнул записи от пыли и мусора, развязал окаменевший от времени узел и подошёл к окну. С десяток листов, исписанных дешёвыми, чудом не расплывшимися от времени чернилами, были сложены пополам. Развернув их, Базаров вынул первый попавшийся лист и попытался разобрать почерк. Единственными более менее понятными словами оказались имена. Речь шла о некоей Элен К-ной (кое-где буквы всё-таки слились в непонятные пятна), Долохове и неизвестном рассказчике. На последующих страницах почерк стал понятнее, и Базаров пожалел о том, что изменил порядок страниц. Некоторое время он читал, не отрываясь, периодически меняя листы местами. Вдруг его бледное, утомлённое дорогой лицо исказилось неприятной ухмылкой. Он запрокинул голову и разразился порывистым, несколько издевательским, но искренним смехом. - Глупец! Какой наивный и глупый простофиля! - от отчаянного смеха на глазах выступили слёзы. "Уж не ошибся ли я, бросив свою жену после такого низкого поступка, как дуэль и убийство её любовника?","Почему я не захотел остаться в полном гостей доме... Чтобы не сидеть одному по ночам и не спрашивать себя, где выбрал не тот путь?","Зачем я существую, какого моё предназначение?" - вопрошали страницы, а Базаров продолжал смеяться визгливым болезненным смехом. Когда этот порыв схлынул, в душе начало подниматься новое чувство. Базаров скривился и ещё раз перечитал отрывок, описывающий предысторию "главного героя" этой комедии. С отвращением отложив страницу на стол, он несколько раз прошёлся по комнате, раздражение закипело с новой силой. - Как же эти "высокие и просвещённые" аристократы докатились до подобного? Наивные трусы, отрекаться от возможности иметь влияние, быть важным и значимым, - Базаров распалялся ещё больше, - Им всё достаётся даром, и что мир получает от них взамен? Вот таких сопляков?! В дверь постучали: - Всё ли в порядке, господин? - послышался голос смотрителя. Базаров осознал, что всё это время чуть не кричал, быстрой ходьбой поднимая пыль с пола. Быстро ответив, что всё нормально, он заставил себя лечь и прикрыть глаза. Тем временем к станции подкатила другая коляска. Из неё вылез весьма статный господин, с облегчением вдохнувший свежий воздух, а затем направившийся по тому же пути, что и его предшественник. - Позволите присоединиться? - Базаров с удивлением приоткрыл глаза. Перед ним стоял высокий, слегка полноватый мужчина примерно лет тридцати. Лицо его было по-детски радостное, улыбка, вызванная забавным поведением собеседника, преображала весь его облик, придавая некую естественную красоту круглому лицу. Тёмно-карие глаза лучились любопытством. Странный проезжий чем-то напоминал медведя своей неуклюжестью и в то же время силой жизни, окружающей его невидимым ореолом. Когда Базаров поднялся, новый знакомый по-простому схватил его руку и быстро и сильно пожал её. Всё его поведение было несвойственно аккуратной дорогой одежде и, по всей видимости, высокому статусу. Базаров на мгновение опешил. - Позвольте же представиться, - спохватился барин и снова пожал руку, которую Евгений так и не опустил, - Пётр Безухов. - Евгений Базаров, - очнулся, наконец, нигилист. - Приятно познакомиться, уважаемый. Похоже, нам предстоит просидеть здесь до вечера, поэтому я бы предложил Вам провести это время за приятной беседой. Безухов пристроился на одно из кресел напротив ошеломлённого Базарова и улыбнулся своей обворожительной улыбкой. - Я бы с удовольствием послушал, кто Вы и куда держите путь, но, если Вы не настроены на общение, могу рассказать хотя бы про себя. Базаров наконец смог совладать с оцепенением и поспешно, неожиданно для самого себя, произнёс: - Здесь и правда довольно уныло. Я могу начать, - Пётр просиял. Базаров с ужасом спрашивал себя, почему повёлся на эту болтовню. Но новый знакомый чем-то привлекал его ум, будто тот жаждал разобраться в таком непривычном персонаже. Решив не препятствовать разговору, Евгений продолжал, приняв равнодушный вид и говоря кратко и совершенно не заинтересованно. - Я держу путь в Петербург, где планирую заниматься научной работой. Там я учился на врача и теперь, после небольшой практики на природе, решил вернуться. Безухов на мгновение посерьёзнел, но вскоре вновь стал радостным. Базаров внимательно наблюдал за его эмоциями, стараясь анализировать поведение. Лицо его приняло несколько скептическое, оценивающие выражение, когда собеседник отвечал: - Честно, не смыслю ничего в медицине, однако, признаться, считаю эту область весьма занимательной. Кстати, нам с Вами по пути. Я возвращаюсь из Москвы к своему батюшке, графу Пьеру Безухову. Он, правда, не любит официальных представлений, как и я, так что в разговоре я предпочту опускать формальности, если Вы не против. Он говорил непринуждённо, не сдерживая насмешливых ноток в мелодичном голосе, всем своим существом располагая к общению. Базаров вздрогнул, но продолжал разговор, становящийся для него всё более неясным и отчего-то затягивающим. Пётр Безухов с почти детской дотошностью распрашивал Базарова о нигилизме, его так и распирало от любопытства и стремления к исследованию неизведанного понятия. После короткой паузы в разговоре, наступившей, видимо, из-за отсутствия обсуждения политических новостей, в котором ни один, ни другой, не желали участвовать, Безухов обратил внимание на старые записи, всё ещё лежащие на столе. Базаров в ответ на не заданный вопрос предложил ему самому взглянуть на рукопись, рассказав предысторию. Он был убеждён, что его раздражение по отношению к рассказчику не найдёт отклика у необычного, но всё же аристократа. Бегло просмотрев текст, Пётр Безухов отметил: - Знаете, как по мне, этот весьма нерешительный, скорее всего, молодой человек очень противоречив. Конечно, ему надо было покинуть общество этой дамы и её ухажёра, вопрос лишь в том, почему он не сделал этого раньше... По лицу Базарова пробежала лёгкая усмешка, он приготовился к интересной и жаркой дискуссии, однако в этот момент Пётр дошёл до имён и нахмурился: - Признаться, имена эти мне... Помилуйте, да это почерк моего батюшки! Так вот за что цеплялся глаз! Конечно, если речь идёт о Долохове и Элен Курагиной, на ум приходит лишь рассказы о его юности! Как же это так?! Безухов младший раскраснелся, вскочил и забегал по комнате, на минуту скрылся за дверью, всё ещё сжимая бумагу, и вернулся в сопровождении смотрителя. - Прошу Вас, объясните мне наконец, как это здесь оказалось! - восклицал Пётр, тряся перед глазами хозяина станции неразборчивыми письменами. Базаров тем временем откровенно смеялся над происходящей картиной - "Барин, скачущий перед станционным смотрителем", - думал он, -"Чего только не встретишь в пути. Парочка моих знакомых точно оценят подобный анекдот". Смотритель наконец-то сумел объяснить, что бумаги попали в чулан ещё задолго до его появления на этой должности, и Безухов задумался, поглядывая то на Базарова, то на мысли отца. Базаров сидел всё в той же позе, наблюдая. Неизвестно, сколько бы ещё продлилось молчание, если бы не скорбное для обоих путешественников известие. Лошадей действительно могли предоставить ближе к вечеру, но лишь на одну коляску. Из-за каких-то проблем с перевозкой близких императору господ свежих лошадей на всём пути от Москвы до Петербурга было не сыскать. Базаров скривился. Его не радовала перспектива ждать до утра, пока этот сумашедший будет спокойно продолжать путь. От духоты и неприятных мыслей ему даже сделалось дурно, и Евгений, на миг покачнувшись, прошёл мимо громко выясняющего со смотрителем отношения Безухова и с наслаждением подставил лицо свежему ветерку, зажмурившись от яркого солнца: облака исчезли, и ничто теперь не останавливало волну жара. - Так вот Вы где, а я-то Вас ищу! - Базаров вздохнул и повернулся на голос. Пётр Безухов вновь сиял, от недовольства не осталось и следа, - У меня родилась превосходная мысль! - Какая же? - помрачнев, спросил Базаров. - Велите-ка своему вознице остаться здесь, а сами поезжайте со мной в Петербург - и дорога пройдёт веселее, и я Вас после всего просто обязан представить своему батюшке. Мне и в голову бы не пришло рыться в чулане в поисках старых рукописей. Подумать только, какое совпадение, что Вы обнаружили их, да ещё и по счастливой случайности повстречались со мной! - В потоке слов Безухов уже вёл в очередной раз застывшего и смущённого Базарова обратно к двери. - Позвольте, ни к чему такие меры, - начал было он, но замолчал, не находя, что сказать, когда как Пётр уже вовсю распоряжался лакеями, носившими научные книги и заметки в его коляску. - Лошади обещают быть через пару часов, погрузимся же поскорее, дабы не думать об этом более, - весело тараторил Безухов, всё больше запутывая своей живостью и поспешностью собеседника. Базаров ещё несколько раз пытался вставить протест, однако дворянин отмахивался от него, предрекая всяческие превосходства общения перед одиночеством в дороге и не менее радостный и яркий приём со стороны Пьера Безухова - Вы явно человек большого ума. Такой любопытной жизненной позиции я ещё не встречал, уверен, Вам будет о чём побеседовать! Базарова уже начало мутить от такого напора обещаний, впрочем, у Безухова довольно быстро, за каких-то полчаса, кончился воздух и последующее ожидание отъезда прошло в полной тишине. Базаров пришёл к выводу, что сопротивляться этому сумашедшему попросту бесполезно, тем более ему представлялась отличная возможность поскорее добраться до города, пусть даже ценой полного морального истощения после общения с новым знакомым. Его бесили и детская наивность, и излишняя эмоциональность, Базаров даже с некоторой тоской вспоминал и Кирсановых, которых было так весело выводить из себя, и покой окружавших Марьино лесов. Погрузившись в мрачные размышления, он даже не заметил, как пробежали часы до вечера и даже часть дороги. Было принято решение выехать сразу, провести ночь и следующий день в дороге. Погода в последующие дни внезапно испортилась, непрерывно моросило и пейзаж вокруг слился в смазанную серую картинку. Базаров тщательно скрывал своё раздражение, однако Безухов всё же заметил душевное состояние своего попутчика, списав это на дождь и тучи. Дорога, впрочем, пролетела незаметно, и чем ближе подъезжала повозка к имению Безуховых, тем мрачнее становился Базаров. Пётр настаивал, что именно Евгений должен вручить рукопись владельцу сразу после знакомства с семьёй, что вызывало некоторое волнение в душе последнего. Они въехали в простые стальные ворота и, оказавшись на свежем воздухе, Базаров наконец поднял глаза на роскошную усадьбу, отличавшуюся, однако, от находящихся в центре города отсутствием излишних архитектурных изощрений. Каменные стены плавно обрисовывали красивый и благородный профиль дома, лаконичные, но от того ещё более привлекательные украшения фасадов огибали окна подобно лозе, а могучие, сверкающие зеленью деревья светились в нежных лучах проснувшегося солнца. Базаров застыл, любуясь этим прелестным уголком, не в силах оторвать от него глаз. Тем временем из дома с криками выбежали три девушки и бросились Безухову на шею. При ближайшем рассмотрении они оказались примерно одного возраста с ним, не обладающие особой красотой, но с той же фамильной улыбкой. Вслед за ними к Петру бросились несколько разновозрастных детей, похожих на него как две капли воды. Намиловавшись, они заметили и Базарова. В первый миг его странный и неряшливый внешний вид привлёк ожидаемое внимание, но затем его уже вовсю расспрашивали обо всём на свете, приглашали в дом. Всё, что произошло дальше, все знакомства и вопросы, слились вихрем веселья и восторженных взглядов. Казалось, будто сын графа вернулся не после небольшой, в несколько месяцев, отлучки, а после нескольких лет странствий без единой весточки. Когда же возбуждение сошло на нет, Безухов повёл Базарова по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Солидный крепкий господин с уже давно побелевшими короткими волосами и глубокими морщинами стоял в конце пролёта, уже распахнув объятия мощных красных рук навстречу сыну. Базаров пытался разглядеть в графе того запутавшегося в жизненных дорогах туманного рассказчика и не мог совместить его с образом уверенного и мудрого человека, смотрящего на него. - Позвольте Вам представить моего недавнего знакомого, батюшка - Евгений Сергеевич Базаров. - Очень приятно, - граф слегка наклонил голову и улыбнулся. Базаров, не зная, как отвечать, повторил его жест. - Мы встретились на станции в Торжке, - продолжал Пётр, - Где им были по случайности найдены Ваши старые заметки. Брови графа Безухова поднялись -Заметки? Позволите взглянуть, молодой человек? - Базаров протянул ему свёрток с бумагами. Ему хотелось поскорее закончить этот разговор. В душе поднималось непривычное волнение. Почему-то представлялся театр, конец выступления - "Итак, дамы и господа, совсем скоро все маски будут сорваны!" - Пройдёмте в мой кабинет, - позвал граф, и Базаров, с блеском в глазах ожидающий развязки, последовал за ним. - Прошу прощения, мне ещё нужно поздороваться с матушкой, а Вы идите, Базаров, ну же, не делайте такое лицо, идите, - с этими словами сын графа стал быстро спускаться по лестнице. Внизу слышались весёлые голоса, взорвавшиеся хохотом и всхлипами, когда вернувшийся брат снова появился в поле зрения. Дверь просторного, хорошо освещённого солнцем кабинета с тяжёлой дубовой мебелью и множеством книг с гулким стуком закрылась за спиной у Базарова. - Могу ли я Вас попросить подождать, пока я прочту Вашу находку? - Разумеется, - Базаров отвернулся к окну, спрашивая себя, как же оказался в подобной компании, но, не найдя ответа, решил просто дождаться окончания этой странной истории. Когда же он вновь взглянул на графа, всё остальное будто бы померкло. Безухов с нежностью смотрел между строк, в его глубоких глазах показались слёзы, он то вздыхал, то содрогался от бесшумного смеха, лицо принимало крайне печальное, затем умиротворённое выражение. Все настроения плавно, но быстро менялись, создавая крайне противоречивую, но очень чувственную картину. Закончив читать, он некоторое время смотрел сквозь Базарова, шевелил губами, будто смакуя последние фразы. Последнему уже сильно надоело это проявление старческого раскаяния и гордости за самого себя в юности, весь этот неудержимый поток чувств. - Вы читали? - глухо спросил Безухов. Базаров кивнул. - А я ведь был тогда Вашего возраста, такой наивный и молодой, - старик снова погрустнел, - Дай бог каждому когда-нибудь побеседовать с собой в юности. Знаете, если взглянуть со стороны, с такой теплотой наблюдаешь за прошлыми ошибками. А когда уже осознал всё, что только можно было, так и хочется объяснить это хоть кому-то, да так не работает. Вот Вы, Евгений Базаров, как ощущаете себя в этой жизни? - Я строго отрицаю всё, что опирается на чужой опыт, а не на мой собственный, - проговорил нигилист привычную фразу. - Неужели? - удивился Безухов, - А что же касается любви? Что касается счастья? Испытывали ли Вы их, чтобы так смело всё отрицать? Лицо Базарова дёрнулось, но он без сомнений ответил: - Мои убеждения не позволяют играть во влюблённость, - слова были отчеканены даже слишком поспешно, отчего во взгляде графа сверкнула снисходительность. - Вы всё-таки любили, верно? - Нет. Я не отрицаю дружбу, интересные дискуссии и многое другое, поскольку сам познал их наслаждение. Однако настоящая любовь - заблуждение романтиков, существующих лишь ради поиска той самой, и разочарований. Внезапный смех собеседника заставил Базарова побледнеть. Заметив его нарастающий гнев, Безухов поднял руку в примирительном жесте: - Прошу прощения за свою прямоту, молодой человек. Я ни в коем случае не хочу оскорбить Вас и Ваши суждения, однако суть данной теории, по правде говоря, меня задевает. Вы говорите всё это с таким юношеским азартом, с такой тягой к спору, что мне вспоминается мой друг со столь же пылающими глазами, которые только и делали, что анализировали всё вокруг, критически оценивая любую мелочь с разных точек зрения. А ведь знаете, он всю жизнь любил. По-настоящему, или нет, но умер он на руках любящего и самого дорогого для него человека, познав вечный покой без страха, имея за спиной надёжную опору, - на последних словах голос графа на миг сорвался, будто его мучало чувство вины, но через мгновение он встряхнулся, взглянул в окно и широко по-доброму улыбнулся Базарову. - Любовь исцеляет все болезни, мой дорогой. Я желаю Вам также найти её, - Базаров тоже выглянул на улицу. На свело-зелёной лужайке бегали и смеялись трое уже не очень молодых, но по-детски весёлых и беззаботных людей - Пётр и две его сестры, а в тени могучего дуба стояла уже начинающая седеть, но совершенно молодая лицом дама, с любовью и наслаждением наблюдающая за детьми чутким материнским сердцем. Базаров вздрогнул. Что-то внутри него сжалось, когда её глаза ненадолго задержались на окне кабинета, не ввидящие собеседников, но чувствующие где-то дорогого человека. - Знаете, Ваш взгляд сейчас не сильно отличался от её, - Базаров передёрнулся, что-то быстро произнёс, поперхнулся и начал было заново, но граф остановил его внезапным вопросом. - Вы бывали на войне? Хотя что же это я, Вы слишком молоды, к Вашему счастью. И всё же мне кажется, Вам бы было интересно. Сколько всего можно было бы почерпнуть такому оригинальному человеку на поле боя. Проверили бы свои убеждения на прочность, так сказать. Но я отвлёкся. Пьер Безухов поднялся и сделал шаг к Базарову, застывшему в замешательстве. - Никто не может изменить человека, мой друг. Тем более, как Вы сказали, такой романтик, как я. Я вижу по взгляду, что Вы, к сожалению, не задержитесь у нас надолго. А зря, я познакомил бы Вас с моим дорогим человеком. Но мне бы хотелось дать Вам один совет на прощание. Когда Вы поедете дальше, взгляните на весь окружающий Вас мир и спросите себя: Для чего Вы в нём живёте, в этом очаровательном и загадочном мире, и что по-настоящему хотите от него получить и отдать взамен. Если ответ придёт легко, я буду рад за Вас и Вашу непоколебимую уверенность в себе. Таких людей редко встретишь. Если же Вы не найдёте нечто новое, буду рад ещё раз побеседовать как-нибудь. Спасибо Вам, Базаров. Вы будто заново подарили мне прожитую юность, сомнения, первую любовь... Приезжайте, будете желанным гостем. Расскажете о Ваших открытиях. Спасибо. Идите же, я вижу, что моя речь действует на Вас угнетающе. Базаров не мог заставить себя ступить и шагу, однако совладал с собой, вдруг поклонился и вышел. Он уверенными шагами вышел во двор. Пётр с сёстрами был слишком увлечён и не заметил его. Базаров вдруг поймал на себе взгляд чёрных пронзительных глаз их матери. Она улыбнулась ему, отчего ему почему-то захотелось провалиться сквозь землю. Они коротко кивнули друг другу, Евгений сел в коляску, внезапно поданую ему и велел ехать. - Куда, извольте? Базаров задумался. - В Москву, - быстро и тихо сказал он. Затем повторил окрепшим и уверенным голосом: - В Москву, да побыстрее! Сияющее солнце золотило поля, буйная зелень шелестела на ветру, а наверху синело небо без единого облачка, наблюдая за беспокойной душой, спешащей в сторону родного дома.