Вместе

Возвращение на сцену было очень волнительным. Пусть и не в качестве основной работы. Да, Фред еще в юности понимал, что вряд ли это продлится долго. Но в то время он еще мечтал работать с детьми. И самое важное, тогда у него не было своего ребёнка. И хотя, казалось бы, прошло немало времени с того момента, когда они официально стали семьей, сам Грегори вырос. Но он всё еще был ребёнком с проблемами. Фред тяжело вздохнул, снова вспомнив об этом. Он не злой человек, ему просто сложно такое к кому-то почувствовать. Он ни разу не чувствовал такого по отношению к сыну, чтобы он ни разбил, чтобы ни вытворил. Но только со временем он стал испытывать злость и ярость к тем людям, из-за которых Грегори теперь не может обойтись без таблеток, из-за которых испытывает жуткие панические атаки. А как он был зол, когда биологические родители Грегори внезапно объявились с намерением забрать его. И какова наглость! Пришли прямо к ним домой, когда мальчик был один. Снова тяжелый вздох. Глоток воды сухими губами. Фазбер правда не хочет об этом вспоминать. Не хочет вспоминать ту картину, что застал, придя с работы. Не хочет вспоминать тот ужасный приступ своего ребёнка. Но, сейчас всё определенно стало лучше. Как минимум, они с мальчиком действительно стали ближе. И психическое состояние Грегори действительно стало стабильнее, не смотря на переходный возраст. *** Сегодня был очень важный день. Даже не потому, что Грегори впервые за несколько лет не принял свои таблетки, а потому, что у папы сегодня первое выступление. Насколько Грегори узнал от Монти, они раньше выступали во всяких барах. Грегори не очень помнил, что это такое. Помнит, что когда был совсем маленьким и скитался по улицам там можно было найти остатки всякой еды и блюющих взрослых. Для ребенка это было страшное зрелище. И хоть там можно было что-то съестное найти, он пообещал себе больше к таким местам с неоновыми вывесками не приближаться. Но не сегодня. Сегодня у Фреда и его давних друзей, концерт. И он обязан пойти! Поэтому, накинув свою любимую майку, он бежит по дороге в приподнятом настроении. Он помниться, выпросил у тети Рокси адрес того самого бара. Она, смеясь, сказала, но добавила, что "такую малявку туда не пустят". Он помнится обиделся - и почему же не пустят? Что такого, что он просто посидит и посмотрит? "Злобная сука, я покажу, кто тут малявка!" Грегори внезапно остановился и посмотрел по сторонам, пока не понял, что сказал это не кто-то на улице, а слова прозвучали в его голове. Это были его мысли. Он опешил. И помотал головой из стороны в сторону. Нет. Нет, конечно, он так не считает. Тетя Рокси может и грубая, но она точно не со зла. Не став много об этом думать, Грегори пошел дальше, но чуть более спокойно. Но противные мысли все не выходили из головы. Как он мог так подумать? Подобные мысли - никогда, никогда не приходили ему в голову. Даже матные. Папа такого не любл, и даже острые на язык дядя Монти и тетя Рокси никогда так при нем не выражались. Так почему они у него возникли? В таких раздумьях он дошел до своего места назначения. Вывеска приветливо светила неоном в вечерней темноте. Грегори улыбнулся. Папа, наверняка, так обрадуется, что он пришел! Он будет хлопать и кричать громче всех, чтоб его точно увидели. Вот будет круто! Уже подходя ко входу, у которого стояла охранница, странно на него поглядывающая, он не обратил внимания на нее и шел, чуть ли не в припрыжку внутрь. Как вдруг сзади его схватили за плечо. Повернув голову он увидел ту самую девушку. - Малыш, тебе туда нельзя. - Спокойно, даже с какой-то улыбкой произнесла она, оттаскивая Грегори от входа. - Почему? - Недоуменно спросил Грегори. - Потому что это заведение для взрослых. - Все тем же спокойным тоном сказала она. Мальчик нахмурился. А ее улыбка стала казаться насмешливой. - У меня там папа выступает. - Серьезно сказал Грегори, вырывая из рук девушки свое плечо. - Мне нужно туда. - Я понимаю... - Хоть девушка сказала обратное, но ее голос выдавал все. Ее интонация была неуверенной. Она вздохнула и продолжила. - Детям сюда нельзя, понимаешь? - Да с какого хрена нельзя?! - Вдруг завелся Грегори. Его голос был такой громкий, что на них даже обернулись проходящие мимо люди. А на лице девушки появилось недоумение. Она привыкла, что на нее кричат взрослые, противные, пьяные дядьки в костюмах, но чтоб ребенок так себя вел... Она пока такого не встречала. - Я тебе сказал, сука, я к отцу иду! - Позвони своим родителям, малыш, чтоб они тебя забрали, но я тебя не впущу. - Твердо сказала она, но недоумение все еще читалось в ее глазах. - Ах так, - Грегори глянул на нее со всей своей яростью в глазах и ринулся внутрь. Но не успел он особо зайти внутрь, как сзади его схватили мертвой хваткой. - Пусти! - Скажи мне номер своих родителей. - Твердо произнесла блондинка, явно давая понять, что не собирается его пускать внутрь. - Да, что ты знаешь, белобрысая бестия! - Заорал Грегори, безуспешно вырываясь. - Что тут происходит?! - Вдруг послышался злобный голос Монти. Грегори обернулся и увидел, что вся четверка, включая его отца удивленно и как-то сконфуженно смотрела на них с девушкой. - Папа! - Все еще громко и злобно кричал Грегори. - Эта сука не дает мне пройти на твое выступление! - Грегори, послушай... - Фред был явно ошарашен тем, что его сын здесь, но еще больше он был потрясен тем, что говорил его сын. Он подошел ближе к нему и положил руку на его плечо. - Успокойся. Грегори, как током ударило. Он в непонмании глядел то на недовольную охраницу, то на обеспокоенного отца, то на его друзей, которые смотрели на него с раздражением. - Что... я не хотел... извините... - Как-то неожиданно тихо произносил Грегори, путаясь в словах, смотря на грозную девушку, которая явно не приняла извинения. - Папа... - Мальчик посмотрел на отца и... увидел грусть в его глазах. Но интерпретировал это как разочарование. Разочарование... - Грегори, - Начал было Фазбер, но тут его перебил Монти. - Фред, кончай, нам на сцену выходить! - Монти! Сейчас есть дела по-важнее! - Тихим грозным шепотом сказала Чика, пихая локтем Монти в бок. - Да какие по-важнее, у нас тут концерт, а этот мелкий прибежал истерику устраивать! - Тем же грозным, но слышимым шепотом ответил он. - Грегори, - Фред снова чуть дернул Грегори за плечо, чтоб тот перевел свой взгляд на него, а не на ругающихся взрослых. - Иди домой, мы дома поговорим, обещаю, что не буду ругаться, я тебе пиццу принесу, идет? - Он грустно улыбнулся, искренне смотря в глаза сына. Грегори хотел возразить, но еще раз огляделся. Вокруг столько взрослых и все смотрят на него. На него. Все взгляды были раздражительными, и то и слышалось: " Невоспитанный ребенок..." " Какой бардак..." " Просто маленький монстр..." Монстр. - Ладно... - Виновато опустив голову, сказал Грегори и поплелся назад к выходу. Когда ребенок покинул заведение, а Фред глубоко извинился перед охраницей Ванессой, все более менее устаканилось. Все пили дальше, гул снова преобрел веселые оттенки, казалось, об этом уже все забыли. Только не Фред. Пока его друзья готовились в гримерке, он сидел и грустно смотрел на свои ноги, обдумывая произошедшее и, главное, что ему делать с Грегори? - Да забей, Фред! - Вдруг по плечу его сильно ударил Монти. - Потом подзатыльников ему дашь, а пока настраивайся на удачный концерт. - Монти! - Вдруг подскочила Чика. - Никаких подзатыльников он ему давать не будет, ты что, забыл как с этим мальчиком обращались? - В этот раз он их заслужил. - Послышался издалека ироничный голос Рокси, которая настраивала гитару. - И ты туда же?! - Возмутилась Чика, топая ногой. - Фред, правда, - Уже спокойно сказал Монти, пока Чика подошла к Рокси и отчитывала ее, пока та улыбалась и смеялась во весь рот, словно волчица. - Все у твоего пацана будет хорошо. Выясним, почему он так себя повел. А пока давай сосредоточимся на выступлении, нам уже выходить вообще- то, ладно? - Ладно... - Тяжело вздохнул Фазбер, поднимаясь. - Давай, мы же столько готовились к этому. - Ободрительно продолжал похлопывать друга по плечу парень. - Да хорошо, хорошо. - Шутливо отмахнулся от него Фред на последок взглянув на себя в зеркало. И улыбнулся, своей фирменной улыбкой, которая сражала наповал. Да, с Грегори они определенно поговорят. Без криков, без ссор, как они всегда делали. А пока нужно сосредоточиться на настоящем. Но он знал, что опасно оставлять сына в таком состоянии. Но всего час. Час и он уже будет дома. Грегори за это время только домой вернется. Он мальчик умный, знает город лучше, чем сам Фред. Ничего с ним не случится. *** Грегори было очень стыдно. И этот стыд был сильнее всего того, что он когда либо испытывал. Сильнее вообще всего. Он шел домой быстро. Потому что думал, что на него все осуждающе смотрят. А когда дошел до дома, то закрылся в ванной, посмотрел на себя в зеркало и... заплакал. Он был слишком самонадеян. Он и правда считал, что уже достаточно взрослый для собственных решений. Что таблетки больше не нужны. Что сможет справиться со всеми проблемами. Что раздражения в нём больше нет. Он ведь ещё про себя воодушевленно подумал, впервые за несколько лет не выпив эту горькую пилюлю перед сном - «Это моё первое решение». Действительно. И оно же порушило всё, что они с папой так долго выстраивали. Мальчик давно так не делал, но сейчас он чувствовал себя именно так. Именно так же погано, как и в не такие далёкие девять лет, чтобы опять спрятаться под кровать. И кричать, потому что очень больно и страшно. Хорошо, что Фред был на концерте. Грегори не хотел бы, чтобы он это слышал, чтобы снова волновался из-за него. Мальчик и так доставил ему кучу проблем. А вместе с ними боль и разочарование. Да и не только ему. Ведь и дядя Монти, тетя Роксана и тетя Чика тоже смотрели на него теперь только с раздражением и разочарованием. «Ты всем испортил жизнь» Вдруг мальчик замолчал. Ему показалось, что эти мысли буквально проделали в нём дыру, настолько большую, что казалось он перестал чувствовать что-либо вообще. Но так показалось только сначала. Пустота. Такая темная, такая поглощающая. Одно чувство всё же было, всё ещё осталось, порождённое этой дырой. Боль. Сильная. Нарастающая с каждой секундой. И, кажется, никогда больше не проходящая. От неё захотелось кричать громче. От неё захотелось плакать так горько и громко, чем когда-либо. От неё захотелось разрушить всё вокруг. Но Грегори понял, она всё равно не пройдёт. Теперь никогда не пройдёт. И сил больше не было. Он даже не двигался. Просто застыл, только тело всё равно будто предсмертно дёргалось и слёзы сами собой катились, заставляя привычный, недавно обретённый мир, плыть и исчезать. «Ты сам всё разрушил. Это твоя вина.» Эти мысли, сами возникающие из пустоты, вместе с болью, только её усиливали. Потому что были правдой. Той, которую было сложно, но необходимо принять. Грегори не знал, как у него получилось вылезти из под кровати. Как получилось дойти до ванной, посмотреть и разглядеть себя в зеркале. Глаза пустые и красные. Лицо мокрое и противно ощущается на самом черепе. Он весь в пыльных катышках, похожих на серый песок, только не осыпавшийся. «Монстр.» Он всегда это знал. Не хотел принимать. Но всегда знал. Монстр из-за, которого страдают все, даже самый близкий и родной человек, который творит вокруг только хаос и разрушение. В этом нет ничего хорошего. Он не может сделать ничего хорошего, даже если захочет. Он ошибка. Мира, родителей, собственного эгоизма, да кого угодно - не важно. Ошибки не должны существовать. Они разрушают. Это плохо. Они сами не чувствуют себя хорошо. Их надо исправлять. Всегда. - Я исправлю… - Прошептал Грегори, сильнее хватаясь за бортики раковины, всё тело стало таким тяжелым и ватным. Нужно скорее придумать решение, пока он ещё может двигаться. На раковине стоит прозрачная оранжевая банка с его именем. Он не пил их ровно десять дней. Значит должен выпить их все сейчас. Лучше больше. Ведь, если на них его имя, если из-за их отсутствия монстр пробудился, значит они всё исправят. Они горькие. Похожи на песок, на пыльный песок слипшийся вместе. Грегори их не любил. Кому вообще нравится пыль из под кровати? Монстрам тоже не нравится, хотя они живут среди неё. Действительно, ошибки. Раз даже собственный мир не принимают. Они застревают в горле. Сколько мальчик их уже проглотил? В банке осталось мало. Но не важно. Главное, чтобы подействовали. Чтобы этой ошибки, дёргающейся на полу ванной больше не было. Чтобы больше не было этой раздирающей изнутри пустоты. Тошнило. Но Грегори зажимает рот из последних сил. Нельзя. Нельзя! Ошибка должна быть исправлена! Но не получается. Его рвёт. Изнутри разрывает. Но на полу нет этих пыльных шариков. Там кровь, что слепит своей яркостью и остаётся горечью на языке. Это значит, что они работают? Так ведь никогда не было. Или они наконец-то смогли в полной мере уничтожить монстра? Грегори даже смог улыбнутся. Он исправил! Исправил! Значит, всё будет хорошо! Всем будет хорошо! Папа будет так горд за него. Руки больше не выдерживают. Он падает на твёрдый пол. Издалека раздаётся хлопок входной двери и радостные голоса взрослых. Значит они сразу увидят, что он исправился! Грегори тоже радуется, не смотря на то, что мир крутится и теряет очертания, что разрывающая изнутри боль становится только сильнее. Это всего лишь побочный эффект, ведь он всё исправил. Неважно, что вместо вздохов, получаются сдавленные крики. Что радость заглушена безумным страхом и болью. - Грегори, ты где? - Голос оживлённый. Точно Фреда. Наверное, он обрадуется ещё больше, когда увидит… Плывет. Всё слишком плывёт. Он засыпает. Отключается от такой сильной рвущей его сознание и желудок боли. И последнее, что мальчик может различить - крик, сильно пугающий, полный чистого ужаса. Это папа кричит? Почему? Грегори ведь сделал то, чего так хотели все люди вокруг. Или сам папа этого не хотел?..