Al otro lado de las montañas

      Что может быть хуже простреленной ноги? Конечно две простреленных ноги! Пока это грозило Мирабель только в перспективе на ближайшее будущее, но разве это объяснишь мозгу и боли, от которой каждой нервной клеточкой она уже просто сходила с ума?       Наверно, если бы в этой комнате было что-то, кроме неё самой и верёвки, перед глазами бы танцевала мебель, вещи, люди... О чёрт, чёрт, чёрт! Куда все делись?! Её поймали, а с другими что?       Мирабель пытается пошевелить затёкшими руками. Верёвка передавила запястья, кровь почти не поступает к кистям, отчего в пальцах не просто покалывало, а нещадно резало от недостатка кислорода. Ну ничего. Она выгребет и из этого де... — Неприятное пробуждение? ...рьма Натан. Он тут откуда? Точнее, почему из всех возможных именно он? Это могла быть Луиза, Исабела, да хоть старик Гаспар! Но нет! — Ты бормочешь во сне. — Заткнись. — Мирабель явно была не в настроении выслушивать то, что он ей скажет. Уже и так ясно, что это будут фразочки в духе «а я же говорил». — Ладно. Скажи, когда захочешь выбраться отсюда, обсудим план побега. — Побега? Да где мы вообще?! — Контейнер для перевозок.       Мирабель смеётся, кашляя: — Мы что, случайно ограбили порт вместо мафии? — К сожалению, нет. — Послышался хруст. Натан, судя по всему, размял шею. Или ему переломали рёбра и он не может пошевелиться, не издав этот мерзкий звук. Мирабель не могла видеть, что именно он делал, ведь Моретти был прямо за её спиной. Увы, точно также связан. — Тогда... Что произошло? Мне казалось, что всё сложилось удачно. — В начале – да. Но потом... Знаешь, если бы не ты, всё бы было нормально. Это ж надо было в последний момент всё испортить! — Ты ничерта не понимаешь... — цедит она, пытаясь хотя-бы немного повернуться к нему, чтобы выразить всем своим видом презрение. — Если бы я этого не сделала, тут были бы запреты не только мы! — Если бы ты этого не сделала, нам бы успели помочь, и мы бы вообще тут не оказались!       Она, что-то невнятно простонав или, скорее, прорычав, повесила голову. По лбу начал стекать пот, смешавшийся с грязью, застилая глаза. О, кажется, это жар. Если в кровь попала инфекция...       Перед глазами словно назло возник образ сестёр. Крайне разочарованных и обиженных сестёр. Ей начинает что-то видеться из подкорки. Вначале это были голоса, затем она вспомнила самые яркие моменты того утра. Вспомнила, что сказала тогда. *** — Так будет лучше для вас! — Неправда! — Исабела стоит на своём, они спорили уже час, хотя должны были спуститься вниз и спокойно завтракать. — Ты просто сама эгоистка!       Луиза не краснела от негодования, как это делала сейчас сестра, но зато её лицо знатно побледнело на пару оттенков. — Зачем ты так? Мы же хотим помочь! — Мне не нужна ваша помощь. — Тогда зачем ты нас взяла с собой?! — напирала старшая. — Я ошиблась! Глупо было тащить сюда тех, кто в жизни своей не отходил на пару миль от дома! Нужно было с самого начала лететь одной, но я наивно предположила, что вы будете полезны...       Боже... Она правда так сказала? —Ты что, серьёзно?... — Иса утихает. — Скажи, ты это серьёзно? — Да.       Ложь. Иса, не слушай! — Тогда... — девушка отходит назад, опустив глаза. — Делай так, как хочешь. Я умываю руки.        Луиза спешит её переубедить: — Иса, погоди! Ну мы же не можем вот так всё бросить! Мы обещали помочь!       Но тщетно. Иса только раздражённо разводит руками: — Ей не нужна наша помощь. Да, Мирабель?       И та опускает пустой взгляд. Секунд десять помолчав, напряжённо сжимая кулаки, девушка говорит: — Не нужна. Вы будете только мешать.        Хватит... Не говори так! — Уходите.       Замолчи! — Вы – лишний груз сейчас.       Неправда! Заткнись! Заткнись! — Отлично! — Исабела резко разворачивается и выходит, едва не сорвав занавеску деревянных бус с дверного проёма.       Луиза смотрит ей вслед, затем переводит взгляд на младшую сестру... И не узнаёт её. Совсем. Почему? Прошло всего два года. Ей казалось, что всё по-прежнему. Они спокойно прожили несколько месяцев дома без всяких проблем... И тут, в самый ответственный момент, выясняется, что у Мирабель всегда были другие планы. — Жаль, что ты нам больше не доверяешь... — девушка отворачивается, и, медленно передвигая сильные ноги, переступает порог. — Мы... будем ждать у вертолёта.       Занавеска колышется, стучит, и затем утихает.        Нет! Не уходите! *** — Мирабель! — Натан силь толкает её локтём в спину. — Ты снова бормочешь.       Тупой, но терпимой болью простреливает всё тело, вновь запуская голову. — А?! Нет, я... Просто вслух рассуждаю. — Похоже, у тебя начинается бред.       Она отмахивается: — Чушь... Всё нормально. Я в норме. — Тогда давай выбираться. — Натан пару секунд ждёт утвердительного ответа ну или хотя-бы простого «угу», но Мирабель всё ещё была погружена в свои мысли.       Ей сейчас совершенно нет дела до того, что с ней происходит. Она лишь размышляла, почему так сказала, почему оттолкнула сестёр. Ответ не приходил. Прежняя, вроде как благородная причина теперь казалась какой-то неубедительной. Даже нелепой.       В контейнере пахло гниющим деревом, не смотря на то, что сделан он был из металла. Пока Мадригаль погрузилась в себя, Натан обратил на это внимание. Он смотрел, слушал, запоминаю всё с самого начала. С того момента, как их схватили, притащили в это место, нацепив мешки на головы и туго связав руки и ноги. Ну и чтоб наверняка, посадили спиной к спине, обмотали ржавой цепью и прибили огромным строительным гвоздём к полу.       Ситуация даже для него была откровенно дерьмовой, но Натан и не думал сдаваться.       Он чуть хитро начал рассуждать вслух: — Чувствуешь запах? Скорее всего, здесь перевозили какую-то контрабанду в ящиках из под фруктов или ещё чего-то... Иначе бы их не стали складывать ещё в дополнительный контейнер. — Как это знание нам поможет? — неохотно отзывается девушка, запрокинув голову назад, чтобы поправить очки... Сейчас они были не очень то нужны, тем более, что стекло в обеих линзах треснуло, да и в целом было ужасно грязным. Но чудо, что они вообще остались при ней, учитывая, что большую часть дня Мира провела без сознания и с мешком на голове. — Будем хотя-бы знать, куда денут наши трупы. — Он пошутил, но Мирабель этого не поняла. Она вообще не знала, что Натан умеет шутить, потому спросила довольно серьёзно: — Думаешь, нас оставят здесь, пока мы не умрём с голоду? — Скорее, от обезвоживания... — На этот раз тоже серьёзно ответил он. — Я не знаю. Но если нас не убили сразу, значит, мы либо чертовски везучие ублюдки, либо зачем-то им нужны.       Такая неопределённость нервировала и даже злила Мирабель. А ещё её бесило, что они никак не могут узнать больше. — И это всё, что ты смог придумать за время, пока тут сидел? — грубит она потому, что бессильна в сложившейся ситуации.       Натан тоже зло шипит: — Если бы я смог что-то сделать, пока ты валялась в отключке, я бы уже давно освободился и свалил отсюда! И ни за что бы не вернулся! Плевать на Раймонда, плевать на сделку! Выжить – вот главное, а с долгами можно и потом... Но по твоей милости всё случилось так, как слу...       Вдруг Мирабель его перебивает: — Знаю. Я сама во всём виновата. Прости меня, ты тут из-за меня.       И замолкает. Натан тоже молчит, но не потому, что не может подобрать слов, а потому, что открыв рот он наговорит ей такого, что она не то что сотрудничать с ним не захочет — даже помогать с побегом не станет. Не мог он так... Взять и простить. Он ненавидел расплачиваться за чужие ошибки, однако его утешила мысль о том, что могло быть ещё хуже...       Он меняет обвинительный тон на более спокойный, хотя всё еще напряжённый: — Ну, хоть Венни в порядке. — Он не попался? — удивлённо сводит брови девушка, но это приятное удивление быстро сменяется тревогой: — А мои... — Твоя семья не здесь. — Бурчит под нос. — Не могу сказать, что они в безопасности – никто не в безопасности, но, по крайней мере, они должны быть далеко... — Хорошо... — Мирабель полностью расслабляется, и кажется даже боль начала проходить.       Разум-предатель вдруг снова начал отпускать обмякающее тело. Глаза слипались как в меду. Тепло обволакивало со всех сторон сладкой негой. — Эй! Не отключайся! — снова Натан пихает её в спину. Мирабель не отвечает. Тогда он прикладывает все силы, чтобы приподняться с пола и толкнуть девушку к стене.       Послышался глухой удар о железо. — Больно! Совсем спятил?! — заорала она. Но с болью вернулось и более-менее здравое мышление. — Я уснула... Опять... — Могла уже и не проснуться. — хриплым голосом говорит он, переключая внимание на что-то тёплое под босыми ногами. Это чья-то кровь. Его или её — уже не разобрать. Может, и то, и то.       Интересно, а она вообще чувствует, что происходит вокруг? Ощущает слабость, тревогу?... Страх? — Спасибо, что не дал вырубиться.       Натан делает вид, что ему до лампочки её благодарность: — Ты потеряла много крови... Знаешь, что это означает? — Что я... не смогу отсюда выбраться... — полушёпотом говорит она. — А даже если выберемся, у меня мало шансов выжить. — Да. — Он проводит ступнёй по полу, размазывая кровь кончиком носка. Сидеть так четыре часа уже порядком надоело, хотелось хоть немного размять отшибленные ноги: — Но тебя это, кажется, не сильно волнует? — Конечно. Что со мной – не важно. — В голосе Мирабель действительно звучало безразличие. Только последние слова она добавила шёпотом, будто не хотела, чтобы их услышали: — Главное, что они в порядке. — Если ты тут помрёшь, они явно не будут в порядке, — почему-то начал раздражаться Натан. — Уже смирилась? А что насчёт меня?! Я вот ещё пожить хочу может! И рас уж ты всё это заварила, тебе и расхлёбывать, так что давай, не раскисай, а придумывай, что нам делать. — Да не знаю я! — железные стены отражают громкий звук. — Мы в тупике, понимаешь?! Всё, финита ля комедия. Не надо меня подбадривать!.. «Не сдавайся, и всё будет хорошо» — самая большая ложь, которую я слышала от людей!... Но иногда... всё заканчивается вот так. Не будет волшебства.       Мирабель замолчала, и в запертом контейнере стало непривычно тихо. Раньше она хотя-бы слышала своё сердцебиение или хриплое дыхание Ната... А теперь он будто испарился. Стало как-то не по себе. От мысли, что она вдруг оказалась бы здесь совсем одна. Ей бы пришлось бороться с бредом в одиночку, но в конце концов он бы одержал вверх, и она, в лихорадке, медленно бы заснула на холодном стальном полу.       Ей вдруг действительно стало страшно. К сожалению, Мирабель такой же человек: все люди боятся умереть в одиночестве. Что ещё сильнее внушало ей ужас, так это то, что, скорее всего, тот неудачный разговор с сёстрами был последним... И не только с ними. С Анитой они тоже расстались на совсем не радостной ноте. Как это было глупо! Мира рассорилась со всеми, потому что в ней говорила обыкновенная гордыня. А теперь ей казалось это так мелочно и смешно, что на глазах скопилась солёная вода.       Родители... С ними Мирабель даже не попрощалась. Не потому, что забыла, а вполне осознанно, ведь боялась, что если скажет «прощай», они действительно больше не встретятся. Похоже, так и случилось, только без этого самого запретного слова. Плевать. Нужно было сказать им хоть что-то. Тетё и дяде, тем, кто ей помогал всё это время.       Хоть что-то.        — Не то чтобы я подслушивал... Но знаешь, то, что сказали насчёт тебя... Что ты эгоистка... — девушка приготовилась к новой порции осуждения и желчи, которой её не так давно нещадно поливал Натан. Но в место этого он сказал: — Я не думаю, что это так. Мне понятен твой выбор. Будь моя воля, я бы тоже пошёл на это дело один, не впутывая брата.       Она не хотела об этом говорить, это обсуждать. Но потом вдруг новая накатившая волна тревоги заставила развязаться язык: если это её последние часы, то пусть хоть так она их разукрасит. — Они были не готовы... Я слишком поздно это поняла. Всё было ради них.       Если бы мог, Натан развёл руками: — И всё же ты сделала это и для себя. — Я... Просто хотела их защитить. — Несомненно. Но ещё ты не хотела испытывать чувство вины в случае, если с ними что-то случиться. — он помолчал, потом ещё прибавил: — И, судя по всему, жаждела доказать, что можешь справиться со всем сама.       Мадригаль потеряла дар речи. Как этот поганец умудрился так глубоко влезть в её разум? Она сама бы, наверное, не смогла себе признаться в том, что он озвучил.Но сейчас хотя-бы она нашла в себе силы это признать.        — Да. Я хотела показать сёстрам, что всё изменилось. Что я изменилась, и теперь пришла моя очередь им помогать... — Как благородно. — всё же не мог не поёрничать он. — Ты понимаешь, что этими потугами только доказываешь свою беспомощность? И вообще, зачем так стараться быть кем-то другим, если ты и так сильна сама по себе?       А вот сейчас уже у него вырвалось что-то непонятное. Перегнул палку? Он правда так считает? У Натана не было времени, чтобы задать себе все эти вопросы. Но пока... Почему бы и нет? — Тебе не понять, — Мирабель собрала все остатки эмоций, чтобы недовольно фыркнуть. — Быть просто сильной недостаточно. Мои сёстры особенные. Я просто пытаюсь им соответствовать. — Правда? — впервые в его голосе звучало искреннее удивление, но с долей насмешки. — Я не заметил в них ничего особенного... Такие же однотипные и приземлённые, как и все остальные люди в этом месте. Пожалуй, разве что кроме тебя.       Тут её совсем каратнуло. Если бы Мира могла, она бы рассмеялась ему в лицо истерическим смехом. — Ты либо хвали, либо осуждай. Выбери что-то одно... Я уже ничего не понимаю. — Соблюдаю баланс. — тихо посмеивается он. — Одно другому не мешает. — И что же во мне такого особенного? — Если хочешь комплиментов, нужно было спрашивать у Венни. Он бы тебе всякого наговорил и про волосы, и про глаза, и про... Что там ещё обычно восхваляют в женщинах? — Не знаю. Мне это не интересно. Я хочу услышать честный ответ от первого человека, который посчитал меня незаурядной. Хотя бы перед смертью. — Мирабель кинула козырь, надавив на жалость, и это сработало. Но справедливости ради, она действительно заслуживала это услышать. — Ладно... — в голосе Натана вдруг появилась какая-то нетвёрдость, очень близкая к волнению или меланхолии. — Не знаю даже... Ты странная. Я не встречал таких отшибленных, бесстрашных, расчётливых, умеющих критически мыслить и быстро действовать в сложной ситуации. А ещё ты действительно готова на всё ради семьи... Человек, рождённый из пепла и закалённый в огне. Боюсь представить, через что ты прошла и сколько трудностей вынесла, чтобы стать такой несгибаемой. — Но я сдалась сейчас...       Мира снова опустила голову на грудь, так что треснувшие очки скатились по переносице и чуть не упали на ледяной пол. — У всех бывают плохие дни. — Слишком беззаботно выпаливает он. — Думаю, у тебя пропала мотивация. Ты всё делала ради и для семьи, а сейчас, после ссоры с ними, пропал твой источник силы... Но всё поправимо... Ты ведь не хочешь умирать. Ты просто боишься встречи с ними. Боишься, что они тебя не простят.       Две капли скатились по её лицу в ссадинах к разбитому подбородку. — Как мне всё исправить?...       Натан ответил серьёзным, внушающим голосом: — Просто извинись. Это же твоя семья. Они всё поймут. Наверно, уже поняли.        Где-то снаружи едва различимо капает вода. Пока Мирабель переваривала очередное откровение о ней же, Натан наконец услышал это и немного оживился. Ему уже два часа хотелось пить так, что начало жечь в глотке. — Я не умру здесь. — Вдруг твёрдо и даже как-то воодушевляюще говорит Мирабель, вводя парня в ступор и вырывая из мечтаний о прохладной воде. — Давай выбираться. У меня остались дела. — Хорошо, что тебе потребовался всего один откровенный разговор, чтобы это понять. — вновь желчно выдавил он, облизывая сухие губы: — Больше я бы не смог. У меня во рту пустыня... а снаружи, похоже, есть кран или что-то вроде того. — Отлично. Вопрос, как до него добраться. — У меня, вообще-то, есть небольшой план... Правда, я надеялся, что ты, очнувшись, всё же придумаешь получше. — У нас нет привилегии выбора долбаного плана. — цедит она. — Говори. — Да да. Раз в полтора часа сюда заходит мужик с пушкой и проверяет, сдохли мы или нет. — Зачем? — Скорее всего, чтобы потом пытать. Видишь ли, обычно воры не работают парами. Чаще всего это целые группировки и сети. Вот и они думают, что у нас есть сообщники. — Это и правда так... Значит, они будут искать наших? — Уже ищут. Но я успел оставить указания Венни. Он не дурак и сможет о себе позаботиться... — А если он вдруг пойдёт тебя спасать?       Натан вздохнул так, будто девушка сказала полную чушь. — Он ни за что сюда не сунется. Это самоубийство. А я сказал, что он не дурак и сможет о себе позаботиться. — Может и так... Но ты ведь его брат.       Моретти не очень то верил во всякие там узы. Его холодный и до пугающего рациональный ум заключил, что любая связь между людьми существует, пока есть выгода. — Я ему не нужен. Он не станет рисковать собой, своим будущим из-за того, кто всегда вставлял ему палки в колёса. — Оу... Правда так считаешь? — Дам-с... Мы же помогаем друг-другу, потому что нет выбора. Потому что нуждаемся в том, чтобы был кто-то рядом. И когда один из нас получит возможность... — вдруг он оборвал себя, явно жалея, что начал. — Одним словом, ничего он не будет делать. Будет думать о себе. Первый закон улиц. — Жаль тебя. Точнее, что ты так о нём думаешь. Потому что я вижу, что у вас совсем не такие отношения. — Эй, эй, сначала со своей семьёй разберись, а потом в мою лезь! А лучше совсем не лезь, поняла?! — Поняла, поняла. — Мира вздохнула. — Ты у нас принцесса в неприступном замке с ловушками и глубоким рвом. Не подберёшься и не поговоришь по-человечески... Тогда давай думать над планом, как ты хотел. — Да... План... Я говорил, что к нам заходит бандит. Видел у него пушку где-то на 20-30 патронов с таким большим барабанным магазином... — Пулемёт Томпсона? — Скорее всего, я не разглядел точно. Но было ясно, что она тяжёлая. Достаточно тяжёлая для того, чтобы выбить её из рук одним чётким ударом, если конечно стрелок не будет к нему готов. Поэтому бить нужно исподтишка. — Но если ничего не выйдет, нас тут же положат... — Скорее всего. А если выйдет, у нас будет и оружие, и пленный, который может рассказать, где мы, и как отсюда выбраться... Однако есть ещё один нюанс.       Мирабель опустила брови. — Какой? — Я ещё не придумал, как нам избавиться от верёвки и цепи. Нужен какой-то небольшой острый предмет, чтобы...       Мирабель тут же прострелила мысль, и она довольно резво приступила к её реализации. — Что ты делаешь? — Делаю нам небольшой острый предмет. — сказала она, скину свои очки на пол.       Одна линза разбилась, но всё осколки оказались слишком уж мелкими, чтобы взять их в руки и перерезать путы. Тогда Мирабель подтянула здоровую ногу и пяткой надавила на оставшееся пока ещё целым стекло. — Ну же... — в тот момент она была готова снова стать рабой божьей, чтобы он помог. Но идти на такую жертву не потребовалось: вторая линза расколосась так, как было нужно Мадригаль, и она, победно улыбаясь, показала своё гениальное творение Натану.       Жаль, что тот не начал пищать от радости. Зато он сказал: — Ты подарила нам лучший шанс...