Al otro lado de las montañas

      Раймонд имел просто удивительную способность появляться там, где его никоим образом не ждали. Скажем, все думали, что он занят своими делами, паяя панель какого-нибудь прибора... А он хоп! И уже в чужой комнате. Развалился на стуле, или на подоконнике, или ещё где... Изучает причудливую мебель, загадочные приспособления, мистическое и невероятное окружение и его обитателей. Зачастую пугая последних.              Никто не знал, как и зачем Раймонд так делает. Как будто его случайно сквозняком заносит в чужие комнаты. И если такое происходило, можно быть уверенным в том, что в ближайший час состоится длинный разговор. Или, скорее, допрос. Феликса и Агустина это почти не волновало. Они действительно неплохо ладили с Раймом, даже одобряли его чрезмерное любопытство. Другие, например Джульетта и Долорес, относились с пониманием, терпеливо отвечали на его вопросы. Последняя даже слишком откровенно... Ну а третьи жутко бесились. Пеппа просто в силу своего характера и тревожности тяжело переносила посторонних в доме, и уже подумывала попросить Аниту вновь забрать своего бывшего, но тогда придётся бодаться с братом и его заскоками...       У Антонио были свои причины относится к мужчине с недоверием. — Воу! — Раймонд едва успевает отскочить в сторону, в то время как капкан клыкастой пасти щёлкнул там, где была его лодыжка.... Он бы выдохнул, если бы на него не пялились хищно два жёлтых глаза с узкими зрачками. — Кажется, твоя киса проголодалась. — Нора ела пол часа назад... — Антонио поглаживает её вздыбившуюся шерсть, успокаивая. Кошка прижимает уши к голове, издавая грудной низкий рык. — Вы ей не нравитесь. — Ну, я же всё-таки человек. — Мужчина с усмешкой поправляет рукав рубашки. — Конечно же дикий зверь не будет со мной ласков. — Нора не дикая. — Настойчиво отвечает мальчик. — Она никогда не нападёт, если её не спровоцировать. — Чепуха! Как видишь, я не представляю угрозы, но твой кот всё равно хочет выпотрошить меня и сожрать. Так дело во мне или в нём? — Раймонд подходит очень близко, присаживается перед ним на корточки и кладёт руку на плечо. — Хищник есть хищник. Как только ты перестанешь использовать дар, они все вспомнят свою сущность и нападут.       Его холодные серо-голубые глаза так близко, что захотелось задержать дыхание и куда-нибудь незаметно и париться, но ноги Антонио вросли землю под внимательным взглядом. На него он смотрел почти так же, как на маленькую мышь. — Будь осторожнее, когда играешь с огнём, малой. — Мужчина хлопает его по спине и встаёт. Как ни в чём не бывало проходит мимо ягуара, улыбаясь и насвистывая что-то в усы. Антонио же всё ещё стоял в оцепенении, пытаясь понять, что это было. Насколько серьёзное пытался сделать ему Раймонд внушение. Насколько сильно он презирает то, что видит вокруг себя. Он не испытывал благоговения к природе, не уважал братьев наших меньших. Иногда с отвращением смотрел на змей, лягушек, мелких грызунов. И в том взгляде было что-то очень близкое и схожее с тем, как он смотрел и на самого Антонио. Возможно, он его тоже за что-то презирает?       Иногда животное знает о человеке больше, чем человек о животном.       Тем не менее, Раймонд всё равно захаживал в комнату-джунгли, как к себе на работу. Исследовал. Запоминал. А Антонио чувствовал себя так, будто его изучают под микроскопом... И ему стало казаться, что он какой-то неправильный, ненормальный. Ведь если один человек из внешнего мира видит в нём какую-то экзотическую птицу, диковенную достопримечательность, то и другие тоже?... Если бы, конечно, знали о его существовании.        ***        Анита стала работать в это неспокойное время с Джульеттой в качестве её информатора. Она следила за тем, что говорят люди в городе, где они собираются вместе и как меняются их настроения со временем. Большинство жителей уже подуспокоились, и уже не требовали так рьяно выдать им чужака на самосуд. Им было страшно, а страх, как известно, сеит хаос.       Но хуже, когда страх перерастает в ненависть и гнев, как у небольшой группы собравшихся «повстанцев», как они себя гордо называли. Сначала их было человек пять-шесть от силы, и они точно не представляли угрозы. Но в последнее время на собрания стало приходить всё больше участников, их встречи становились всё более скрытыми. Анита не могла к ним внедриться и узнать, о чём они там говорят, но уже подговорила пару человек ей в этом помочь.       За пару дней мало чего можно было добиться, ей понадобится больше времени. — На удивление, эти ребята оказались очень осторожны. — Кобальеро с видом устало-раздражённого неудачей человека приходит вечером в комнату Джульетты. — Даже как-то параноидально осторожны. У них строгие правила, крайне замудрёная система коммуникации... Честно говоря, не ожидала такого от условных фермеров и ремесленников. Их сельский «клуб» помешанных на революции буквально за пару дней превратился в настоящую сеть.       Джульетта откладывает в сторону готовку и садится в кресло, внимательно слушая этот доклад. — Как так вышло? Должно быть, на их стороне оказался мудрый предводитель. — Ха, конечно! Самое смешное, что их лидер – тридцатилетний безработный фанатик, которого никто не воспринимал всерьёз ещё неделю назад... Он начал выступать с призывами к действию один, стоя на фонтане. Патруль Луизы не раз его прогонял, а люди вокруг просто крутили пальцем у виска. Как же его там... М... Ма- — Мартин? — удивлённо подсказывает Джульетта. — Правда? Я знаю его маму – чудесная женщина. Как же она такое допустила? Был вроде милый мальчик...              Анита фыркает, понимая, что абсурдная ситуация оказалась ещё более абсурдной. — Понятия не имею. Но теперь этот тип стал не просто занозой, он уже реальная и неконтролируемая угроза. По крайней мере, большинство в нём вдруг неожиданно признало лидера... Подозрительно резкий взлёт, не правда ли? — Ты думаешь, что он бы не придумал способ сохранить все в тайне? — У них есть определённые инструкции, и если бы у меня не было своих источников, возможно, мы бы так ни о чём и не узнали. В самом деле, я бы не воспринимала этого Мартина всерьёз, если бы сама не докопалась до правды. Слишком хитрый ход для такого простака. У меня на этот счёт нехорошее предчувствие.       Джульетта смотрит на неё с опаской и какой-то надеждой, что это лишь преувеличение. И всё же спрашивает первая: — Значит, он лишь подставная фигура? — Вероятно, да. — Тогда кто управляет всем на самом деле?       Кобальеро невесело выдохнула, потому что знала, что её мысли на этот счёт уж точно не утешительные для Джульетты. — Скорее всего, кто-то из наших дорогих европейских гостей. Подумай сама: их сдерживает только страх перед вашими способностями. Не думаю, что они все и правда резко исправились. — Каждый из них, — женщина продолжает мысль Аниты, — мог бы стать главной фигурой, ведь они подготовленные разведчики. — Именно. Кто-то из них точно пользуется паникой и ненавистью, чтобы сплотить стадо. Жителей просто ведут на убой.       Они замолчали, будто пытаясь осмыслить всё это вдвоём... Прогноз неутешительный и мрачный. Их же людей настроили против них, используя для собственной выгоды.       Анита кладёт перед Джульеттой на стол пару конвертов. Что бы это могло быть? Может, чьи-то переписки или доклады? А вот и нет. Джульетта раскрывает конверты и видит неумело нарисованный дом. Детский рисунок, однако в нём угадываются черты реального здания в их маленьком городке. — Это склад зерна? Ты вдруг решила начать карьеру художника?       Игнорируя второй вопрос, Анита говорит: — Там проходит большинство их собраний. Это я так говорю, на всякий случай... Мне нужно вычислить того, кто управляет всем из тени, но это будет намного сложнее и опаснее, чем подговаривать детишек на улице и платить им сладостями... — Погоди, это и есть твой источник информации?       Анита как ни в чём не бывало смотрит на неё, подняв брови: — А что? Детишки постоянно говорят, что происходит у них дома, чем занимаются мама с папой.       Та вздыхает: — Ты в курсе, что это аморально? — У меня такой метод, и между прочем рабочий, — Кобальеро невозмутимо складывает руки на груди. — Только так и можно всё выведать без лишних жертв и пыток. — Ладно, кхм. Уверена, ты знаешь, что делаешь. — Разумеется. — Женщина говорит это твёрдо, но отводит взгляд. А Джульетта тут же ловит эту несостыковку и спрашивает: — Есть что-то ещё, что мне нужно знать? — Всё самое важное я уже сказала. Остальное — ничем не подкреплённые домыслы. — Но я вижу, что тебя что-то очень тревожит.       Анита раздражённо усмехается: — Конечно меня что-то тревожит! Не очень то приятно осознавать, что единственное безопасное место в мире из-за меня превратилось в поле боя.       В полной растерянности и недоумении Джульетта мгновенно выпаливает: — Но это не твоя вина! — Нет, ещё как моя. И я не могу ничего сделать, чтобы это исправить. Время уходит, становится только хуже. Из-за моих действий, из-за моих чувств пострадают люди... Это я привела к вам угрозу в лице Раймонда.        — Знаешь, он тоже в этом замешан не по своей воле... — Я бы тоже хотела так думать, но теперь вижу, что надеятся на его порядочность глупо. Мне кажется, что он с самого начала не договаривал... Именно это меня тревожит больше всего. То, что он может оказаться... — Постой, ты же не думаешь, — Джульетта совсем не радостно, но почему-то смеясь, спросила: — что он всё это планировал? — Как бы мне не хотелось в него верить, это мог быть и Раймонд. Многое указывает на него... То, как он отчаянно втирался ко мне в доверие, а потом... — Анита делает вид, что у неё пересохло в горле, чтобы взять паузу и не сказать лишнего. — Теперь я не уверена, что мы можем ему доверять.        — Ты, кажется, резко поменяла своё отношение к нему... — Джульетта улавливает в её голосе нотки разочарования и стыда. — Что случилось? — Скажем так, — вздыхает, — Я напоролась на те же грабли. Жаль, что нельзя вернуть время назад... — Ты можешь говорить со мной прямо. — Джульетта смотрит на неё строгим взглядом. Когда она так хмурилась, или упирала руки в боки, становилась похожа на маленькую нахохлившуюся птичку. Очень недовольную птичку.        — Чёрт, Джули, не забивай себе голову всяким. Ложись пораньше, отоспись. Это ведь не то, что нужно срочно обсудить... — Это я решаю, что стоит обсудить, а что нет. И в данном случае я вижу, что на тебя это давит. — Возможно, сейчас она говорила немного резко и требовательно, но с Анитой можно было только так. — Не забывай, что на тебе тоже лежит ответственность, поэтому от твоего состояния многое зависит.       Это был последний аргумент, который могла привести Джульетта, и на удивление, он подействовал лучше остальных. Просто Анита – человек практики, а когда этой практике что-то мешает, это начинает её дико бесить. Так что да, если она не разберётся сейчас со своими скелетами в шкафу, кто знает, в какой момент они поваляться наружу? Лучше не держать «всё в себе», пока оно не начнёт там в этом «себе» киснуть и гнить, чтобы, как воспалившийся аппендикс, лопнуть в самый неподходящий момент... — Ани? — Я злюсь, потому что мы поцеловались. Но только раз! Дальше, слава богу, не зашло... — она приготовилась к осуждению. Даже зная Джульетту, Кобальеро не могла игнорировать мысль, что её легкомысленный идиотский поступок вызовет у такой семейной и правильной особы негодование. Но нет. Мадригаль была спокойна... Может, слегка озадачена. — Это прозвучит странно, но я рада, что ты не стала с ним снова сходиться. — Ага, щас... — женщина выдохнула, видя на лице подруги улыбку. — Это был бы мой кошмар наяву. — Ой, да ладно... — Серьёзно, Джули. Знаешь, часть меня просто в ужасе от этого... Я не совсем себя понимаю. Или не совсем точно понимаю причину своего поведения. — Это нормально, если вы с бывшим резко разошлись из-за правды, которую он от тебя скрыл. Возможно, ты всё ещё не отошла от шока...       Кобальеро взглянула на неё в лёгком недоумении. — Прошло пятнадцать лет. — Бывает, люди долго не могут смириться с уходом кого-то из близких. — Джульетта осматривает полку с фотографиями, где портрет каждого аккуратно стоит в рамочке с позолотой. — Мы просто не имеем возможности подготовиться к этому заранее, ведь всё происходит так быстро... — Тут ты правда, пожалуй. Всё и правдой случилось... Не знаю, как-то рвано и неправильно. И с ощущением незавершённости. Теперь же, вроде как, всё устаканилось... Я на это надеюсь. Не хочется снова возвращаться к тому, что было... — Анита вдруг с досадой бьёт ладонями по бёдрам, — Просто не понимаю, как я снова могла проигнорировать его манипуляции! Он ведь очевидно давил на меня! Я с ним постоянно под пристальным присмотром, словно вещь или игрушка. Да, я всегда себя чувствовала так... Он заставлял меня себя так чувствовать.       Флэшбэк.       Ночь тихая тогда, когда днём было страшное бедствие, не оставившее после себя ничего живого: пожар, цунами, землятресение, ураган, кровавое сражение — всё это принадлежит своей стихии.       Раймонд считал человека пятой стихией. — Невероятно, не правда ли? Не верится, что всё это сделали мы. Какой силой и могуществом стали обладать люди.        Анита подходит ближе к нему на краю утёса, также устремляя взор вниз, на изуродованный бомбами ландшафт. — Земля всё помнит. — она говорит это с печалью и сожалением, её веки полуопущены, губы тихо выговаривают слова, словно боясь потревожить и так убитую ими природу. — И нас ждут последствия. Лет через двадцать тут будет пустошь вместо луга. Кратеры и осколки, отравляющие почву, останутся на целые столетия.       Раймонд смотрит на неё чуть снисходительно, будто она рассуждает совсем не о том. Будто она не видит то, что видит он. — Значит, мы навсегда оставим на нашей планете следы своего присутствия. Разве это не прекрасно? — Это? Прекрасно? Что в этом прекрасного? — Анита уходит от него обратно в лагерь с каким-то неприятным чувством, осадком. Именно тогда ей всё больше начало казаться, что они смотрят на одни и те же вещи, но видят в них совершенно разное. Насколько разное?       Они оба знали характеры, желания, амбиции друг-друга от и до во всех смыслах и измерениях. Но знать – не значит принимать. И каждый из них в душе лишь думал о другом: «что, чёрт возьми, с тобой не так».       Конец флэшбэка.        — Если подумать, то я хотела уйти от него ещё до того, как узнала, что он водил меня за нос. Теперь я вспоминаю некоторые эпизоды... Когда он демонстрировал другую сторону, я приходила в тихий ужас... У него и правда был этот жуткий комплекс бога. И в глубине души я знала, что в нём скрывается ещё что-то нехорошее, что однажды явит себя во всей красе. Поэтому я сбежала куда подальше... Как можно дальше от его контроля и внушений.       Джульетта складывает руки в замок, подаваясь вперёд. — А теперь он снова пришёл... Что ты собираешься делать?       Анита горько усмехается. — Для начала не буду больше вестись на его манипуляции. Кем бы он ни был для меня раньше, мне нужно трезво оценить ситуацию. Понять, друг он сейчас нам или враг, прежде чем случится что-то плохое... — А если, — Джульетта сводит брови, внимательно следя за мимикой собеседницы, — А если он окажется врагом? Что ты собираешься делать?       Кобальеро долго, долго молчит. Сверлит мёртвым взглядом деревянный пол. В редкие мгновения, когда она так замирала, думая о чём-то важном, она напоминала одну из тех античных статуй. Холодный мрамор, который принял форму человека. Камень, лишь имитирующий живое. — Я сделаю всё, чтобы защитить вас и это место. Даже если это будет означать... Даже если придётся пойти на крайность. Я убью его, если придётся.