Al otro lado de las montañas

      Пятеро стояли у вертолёта в замешательстве. И все по разным причинам.       Камило волновало это внезапное, пронзающее чувство, похожее на то, что случалось с ним, когда он сунул руку в странный прибор Эли. Мелькнула яркая искра, а в следующую секунду он уже валялся на полу, наблюдая за похожими искрами в глазах. Элисия сказала, что его ударило током... Что ж, если сейчас произошло то же самое, то почему не только с ним? — Ты ведь... Тоже это почувствовал?       По взгляду дяди парень и так догадывался, что это не только его глюки. — О чём вы? — Анита спросила Камило прежде, чем Бруно успел даже кивнуть. — Н-ни о чём... Просто показалось, что ветер стал холоднее. — нервно посмеялся мужчина. — Почему бы нам не вернуться в город, чтобы обсудить всё за чашкой горячего чая? — Лучше уж пива. — с женщиной все согласились, хотя Бруно сделал это лишь для того, чтобы не раздражать уставших и злых друзей. И он искренне надеялся, что по пути в таверну Мирабель и Анита помирятся, найдут компромисс... Но нет. Перемирием и близко не пахло, даже когда они сидели за стойкой и, не говоря друг другу ни слова, соревновались, кто больше выпьет. — Нам стоит их остановить? — зашептал племянник, когда в ход пошла восьмая кружка. — Рискни. — усмехнулся Бруно. — Наверно я многое пропустил... Не понимаю, когда Мира успела стать такой... Такой... — Безрассудной и дерзкой? — Самостоятельной и решительной... Нет, конечно, и то, и другое — хорошо, но в меру, как и всё остальное... Она слишком торопится взвалить на себя большую ответственность. — Да, а ведь два года назад от неё никакой осознанностью и не пахло... Словом, как и от меня. Но даже сейчас я чувствую, что мне тяжело даётся это ваше... взросление. А она? Как ей это удаётся? И Элисия... Я слышал, как они обсуждали планы на будущее. Девчонки уже во всю готовятся к улучшению жизни наших людей, а как быть мне? Я не знаю, чего хочу добиться в этой жизни, ведь всё вроде и так уже есть: любимая девушка, семья, прекрасный дом и удивительная работа. Мне этого через глаза хватает, а им почему не сидится? — Да, девочки рано взрослеют. — в разговор влез Раймонд, и хоть он всё это время сидел рядом, на пару минут Бруно забыл об его существовании. Да, блаженные пару минут... — Вот тебе мой совет, приятель... — О, вы уже приятели... — скривил губы старший Мадригаль. — Кхм! Так вот, мой совет — будь рядом со своей любовью, поддерживай её и помогай, и тогда привнесёшь свой вклад в развитие вашего общества! И не забывай о Мирабель, ты же её старший брат? Вот и веди себя, как старший брат! Защищай их, Камило! Это долг настоящего мужчины!       Речь Раймонда показалась Бруно излишне пафосной и приторной, но вот на парня она произвела весьма сильный эффект. — Да, вы правы! Я буду стараться! — он тут же воодушевился, хотя было больше похоже на минутное помешательство.        Кстати о помешательствах: Анита быстро нашла себе развлечение, чтобы отвлечься от выяснения отношений с Мирабель. Хотя они ничего друг-другу с того момента, как всё пошло наперекосяк, так и не сказали...       Так вот, женщина решила сыграть на деньги с несколькими гостями. Сначала она выйграла у них в карты, затем в дартс, и после всего окончательно опустошила карманы бедняг, облапошив их в "пьяной тропе" — игре, в которой тебе завязывают глаза, раскручивают, а потом ты должен пройти по канату на полу, ни разу не ступив мимо него. — Что ни говори, а с координацией у неё всё прекрасно, иначе б она не была лучшим пилотом в моём подразделении. — всё это время Райм прямо таки не отрывал от неё глаз, и это уже начинало раздражать. Нет, правда, вцепился в неё, как какой-то краб, не иначе, а ведь так делают только скрытые психопаты и убийцы. Ему точно не следует доверять. — У меня от него мурашки по коже. — нахмурившись, прошептал Бруно племяннику, чтобы убедиться в том, что не только ему кажется всё это подозрительным. Его ждало разочарование. — Ты слишком осторожен с незнакомцами, но мы уже выяснили, что Раймонд — классный мужик! К тому же, он не стал сопротивляться, когда мы повели его в это место. И даже сейчас не пытается сбежать, хотя Анита уже давно за ним не смотрит. "Зато он смотрит за ней" — чуть не вырвалось, но мужчина прикусил язык. Камило может показаться, что он снова придирается по пустякам... Может и правда... Раймонд ведь ничего плохого не сделал? Так почему от него у Бруно всё сжимается и клокочет? Действительно, пора завязывать со своей подозрительностью, и всё же... — М-м, они устроили соревнование по армреслингу. — обычным, даже мечтательным голосом выдал Райм. — О нет. Когда дело доходит до применения силы, стоит ожидать от Аниты худшего. — старший Мадригаль подался вперёд, чтобы встать, но чья-то рука усадила его обратно. — Не переживай так за неё. — Я переживаю не за неё, а за тех парней, Раймонд. — Бруно быстро убрал его руку со своего плеча, будто к нему прилипли мерзкие водоросли. И тем не менее, чтобы не показаться паникёром, он не стал останавливать спаринг. Он довольно быстро подошёл к концу. — Пакеда, неудачники. — заржала Кобальеро, как только мужчины, полностью разбитые и опозоренные очередным своим поражением, встали из-за стола. Но на их место тут же села Мирабель. — Как насчёт битвы с равным? — с серьёзно-пьяной интонацией выдала девушка. — Я не против. Только где он? — она хитро улыбнулась, чем подлила масла в огонь распаляющегося костра обиды и гнева Мирабель.       Они сели напротив друг друга за стол, вытянули руки и сцепились пальцами в мёртвой хватке. Абсолютно все в баре подошли ближе, не желая пропускать такое зрелище. — О боже. Вот теперь их точно надо остановить. — Эй, ну чего ты снова запричитал, дружище? Они ведь знают, что делают. — спокойно сказал Раймонд, протягивая кружку пива Бруно. — Расслабься. — Хватит! Разве ты не видишь? Всё рушится у нас на глазах, и ты предлагаешь просто за этим наблюдать? Пока не поздно, нужно присечь их ссору на корню. — Дамы сами разберутся со своими капризами. Уверен, беспокоиться не о чем, дру... — Никакой я тебе не дружище! — он встал, чуть не опрокинув свой стул и случайно заехав локтём в глаз Камило. — Из-за тебя они сильно повздорили! А теперь ты не хочешь их мирить? Или хотя-бы следить, чтобы ситуация не вышла из под контроля! Знаешь что? Пошёл ты, Раймонд Белде... Как там тебя... С этими словами он пошёл в сторону ревущей толпы. О, быть в толпе — чуть ли не главный страх детства Бруно (но даже это лучше, чем оставаться с тем ненормальным за одним столом). Мало того, что незнакомцы толкаются, наступают друг-другу на ноги, и чуть что, сразу начинают орать, так сейчас ещё от них пахло перегаром. И чем-то протухшим... Как будто эти люди целую неделю безвылазно сидят в этом жалком баре, едят тухлые закуски и стирают одежду в сортире, о котором владельцы заведения уже давно забыли. Это было омерзительное чувство, и пусть оно длилось всего секунд десять, мужчина успел окончательно потерять моральные силы для вразумления племянницы и подруги.       Что до этих, так их вообще не волновали смердящие и орущие люди вокруг, будто всё так и надо. Но ещё несколько лет назад, до того, как к ним с объявлением войны заявились чужежемцы, тут слыхом не слыхивали про пиво и сигары. Да, табак выращивали, но он, почему-то, пользовался небольшим спросом. Конечно, если жизнь счастливая, зачем её укорачивать, принимая медленно убивающий яд?       С появлением лагеря беженцев, ну или же военнопленных (кому как угодно), всяких веществ стало больше. И особенно пугало то, как спрос на них увеличивается с каждым днём.       Сразу после Трагедии Последней Битвы, как её называл народ, многие просто хотели забыться, искали утешение в алкоголе, поэтому и дешёвых заведений, вроде этого, стало раза в три больше. А людей, занимающихся распространением спиртовой продукции, можно было встретить в каждом проулке, и уже не спасала даже патрульная служба Луизы. Чёрт, да у них ведь даже тюрьмы нет! Куда девать нарушителей общественных правил и моральных устоев? Вот они и расплодились, словно кролики, расползлись, точно плесень или грибок. Жуткая болезнь, поразившая Энканто изнутри, и, к сожалению, она была не единственной, и даже не самой худшей... — Ани, Мира, завязывайте. Мы пришли сюда, чтобы всё обсудить, а не заниматься ерундой. — он, как мог, чётко и громко выговаривал слова, но вой и гомон всё-равно перебивал его голос. О да, не зря говорят, что толпа — свирепый зверь. А пьяная толпа — безумный свирепый зверь. Бруно просто не мог их перекричать, но зато мог обратить на себя внимание иначе. Он подошёл первой к Мирабель, у которой уже проступил пот на лбу, а костяшки пальцев побелели, но тем не менее, её вид был намного лучше, чем у сеньоры Кобальеро. Женщина едва ли не до крови закусила губу, на лице и шее вздулись вены, рука покраснела сильнее спелого томата. Если бы Бруно не вмешался, она сражалась бы, по всей видимости, до потери сознания. — Мира. Мира. Мира! — девушка вздрогнула и обернулась на дядю, толкающего её в плечо. — Да что?! В ту же секунду Анита, воспользовавшись ситуацией, положила руку соперницы, тем самым выйграв этот длительный поединок. Люди вокруг взвыли ещё громче, скандируя имя чемпиона: — Анита! Анита! Анита! — Анита! Это нечестно, я же!... Я же!... — Переоценила свои силы, Мирабель. — Кобальеро встала с улыбкой, хотя секунду назад у неё стоял ком в горле и темнело в глазах.       Мирабель же почувствовала болезненный укол прямо в сердце. Всё смешалось вместе: обида, боль, страх, разочарование, и под соусом алкоголя превратилось в неперевариваемую для сознания массу... Девушка просто не смогла оставаться там, поэтому едва толпа немного расступилась, выбежала на улицу. Там уже во всю лил холодный дождь. Капли под порывами ветра хлестали по лицу, так что даже глаза было разлепить невозможно, и они полнились слезами, но те не вытекали, а спускались куда-то вглубь, вниз по горлу... Тошнота, в конце концов, стала невыносимой. Всё, что было выпито ранее — вылилось наружу, едва девушка зашла за здание, где валялся всякий мусор и стройматериалы. Пройдя ещё два шага на неё накатила жуткая усталость, захотелось просто свернуться на полу клубочком, забиться в самый дальний и тёмный угол, чтобы её больше никто не нашёл... — Тебе нехорошо? Позвать дядю? — Нет! Нет... Из-за него я... — она не договорила и снова заплакала, повергнув в полную растерянность кузена. — Т-тогда... Что мне делать? — он сел рядом, прямо на мокрую каменную плитку, но тут же съежился. — Бр-р-р, как ты тут сидишь? Пошли-ка домой, пока не простыли. Так и недолго заработать воспаление почек. У тебя было воспаление почек? — Нет. — осипшим голосом выдавила Мира. — А жаль. Точнее, не жаль. Хорошо, что у тебя не было, просто я хочу сказать, что пережив это, ты точно бы не захотела сидеть в луже собственных слёз и соплей...        В обычной ситуации Камило бы уже получил по лицу, но сейчас он оказался спасательным кругом — лучиком солнца в непроглядном тумане. Мирабель подумала, что зря не попыталась наладить контакт с кузеном раньше. Они часто играли в детстве, но потом резко перестали даже говорить друг-другу "спокойной ночи", что уж говорить о том, чтобы делиться личными переживаниями. Но два года назад всё переменилось. И почему люди вечно начинают ценить то, что у них было, только пережив страшные несчастья? ***       Домой идти для них бессмысленно. Или же точнее — опасно. Едва её кто-то увидит, скажем, тётя Пеппа, как тут же побежит к маме, а та уже церемониться не станет. Больше никаких гулянок, пирушек и соревнований, кто больше выпьет. Поэтому, чтобы не получить нагоняй, Мира пошла (пошла — громко сказано) вместе с Камило к Эли. Та уже жила самостоятельно, практически не завися от родителей. Она всё ещё помогала им в саду, но больше зарабатывала сама, работая учителем. Изначально, конечно, школа должна была быть бесплатной, и девушка денег не брала, но потом родители учеников прознали, как бедно и тяжело живётся молодому педагогу, так что Эли буквально осыпали с ног до головы.        Маленький домик стоял возле школы, и вокруг него цвели непроходимой белой изгородью розы. У большого окна, выходящего на восток, росла яблонька, но она больше служила напоминанием о родителях, и плоды собирали, разве что, заходившие попить чаю дети. Можно сказать даже, что это стало традицией: каждый четверг ученики приносили домой яблоки. Собственно, именно поэтому гербом и символом школы стала как раз таки яблоня.       И Камило был несказанно рад, что его девушка живёт сама по себе. Рад за неё и чуточку за себя, потому что лазать в окно каждую ночь, не издавая ни единого звука, чтобы не дай бог разбудить Виктора и Терезу, было уж слишком рисковано и утомительно. Иногда, в очередной раз оставаясь у Эли до рассвета, он убегал в город, а потом спустя какое-то время встречал там случайно её отца, и он смотрел на него, как... Как на самого ужасного человека в мире. Надменно и жутко, будто хочет задушить ночью подушкой. Камило искренне недоумевал, ведь если Виктор знает о ночных свиданиях, почему ничего не говорит, а только смотрит? Или может он просто догадывается, но у него недостаточно улик?       В любом случае, сейчас об этом можно было не волноваться. Хоть всю ночь кути, приводи друзей и собутыльников — никто слова не скажет. Идеальное место, чтобы дать прийти в себя Мирабель. — Да, сложная история... Ещё раз, как зовут того парня? — Раймонд. — выдохнула Мира, откинув голову назад и развалившись чуть ли не морской звездой на кресле. Эли сидела на стуле за кофейным столиком и слушала рассказ Мадригаль. — Ладно, если опустить детали, то я полностью поняла твоё положение. — Сомневаюсь. Даже я не до конца понимаю, что происходит. — Я же сказала "если опустить детали"... — Просто... Я впервые в жизни чувствую, что права. Я уверена в своём решении, а они вообще не слушают! Представляешь, тётя сказала, что я не гожусь на роль лидера! — Она такого не говорила. — поправил Камило. — Ну, если читать подтекст её высказываний и смотреть на общую картину, то именно это она и имела ввиду.       Парень хлопнул себя по лбу, а девушки продолжили бурное обсуждение. — Если всё, что сказал этот Раймонд — правда, тогда у нас действительно есть отличная возможность реализовать план, на который, в перспективе, ушло бы много времени, денег и сил. Вступив в союз с организацией UCPP, мы можем быстро решить многие проблемы. — Скажем, вернуть беженцев на родину, а то ситуация с отношениями между горожанами и чужеземцами обостряется с каждым днём. — Именно! Как я рада, что ты меня понимаешь! — разулыбалась Мирабель, отчего Камило стало не по себе. Одна — злой гений, другая — диктатор, желающий установить свои порядки, а вместе они кажутся очень взрывоопасной смесью. — Я на твоей стороне, Мирабель. У нас может больше не быть такой возможности. Как ни посмотри, положительных сторон больше, а значит риск оправдан... Вот только не стоит забывать о возможных катострофических последствиях, но их шанс крайне мал, и если мы сделаем всё по-уму, беспокоиться будет не о чем. Поэтому я помогу тебе. — Прекрасно. — девушки пожали руки. Камило смотрел на всё это с отвисшей челюстью. — А вы не забыли, что мы тут, вообще-то, ничего не решаем? Старшие уже дали понять, что против этой затеи. — Эй, ты за кого вообще? — зыркнула на него Мирабель. — За вас, конечно... За вас. — фыркнул парень, вспоминая слова Раймонда. — Чудненько. — тут же улыбнулась она. — А что касается взрослых... Только Анита и Бруно не согласились на условия Раймонда. Ну а насчёт остальных... Мы их убедим. Нужно только правильно всё презентовать. Расскажем побольше о плюсах, немного преуменьшим возможность провала... — О, горе мне! Теперь, когда вы затянули меня в это, мне придётся врать собственной матери! — взвыл парень. — Тебя никто силой не держит. — закатила глаза Элисия. — Мирабель, а что с твоими сёстрами? — Им мы позже расскажем. Сейчас главное — убедить мою маму. Всё получится. Я чувствую. — Ну да... На словах у тебя всё легко... — Если что-то не нравится, Камило, проваливай! — Нет, нет, всё отлично. Просто прекрасно... Так что, какой у нас план?