Преданные

Темнее всего перед рассветом

Я думал, что утро следующего дня будет не таким, как обычно, и так, собственно, и вышло. Я только-только успел принять ванну и надеть на себя халат, как два стражника ворвались в мою комнату и вытолкнули полуголого меня в коридор, ничего толком не объясняя. Они дружно взяли меня под руки и молча поволокли куда-то под мои громкие чертыхания. Когда я увидел двери тронного зала, то уже понял, что следующие полчаса будут не самыми сладкими в моей жизни. Почему-то я сразу понял, к чему весь этот переполох, и это еще больше пугало меня, чем неизвестность. От неприятного толчка в спину я упал на колени и проехался по начищенному до блеска полу несколько метров прямо к ногам Одина. — Можно было бы и поаккуратнее, — огрызнулся я. Взгляд царя Асгарда был не самым приятным, и, несмотря на отсутствие одного глаза, он прекрасно испепелял меня и одним. Я поднялся с пола и оглядел присутствующих: ближе к окну находятся Ньердовские отпрыски и Сигюн, возле трона стоит Сив и Тор, а вокруг меня — четыре стражника. Будто я что-то могу сделать! Давно со мной так не обращались — значит что-то произошло, касательно меня. Как только мы оказались в Асгарде, все вернулось на круги своя, а каждый бог — на свое законное место. И значит, что-то снова пошло не так. И я догадывался что. Я встретился с Юн глазами, но в этот раз она не улыбнулась, а поджала губы и опустила голову, будто извиняясь. Кажется, все вокруг знали, что происходит, кроме меня. — Ну и? Кто-нибудь объяснит мне, по какому поводу у нас семейное собрание в присутствии этих выродков? — Следи за словами! — Один вскочил и ударил своим жезлом, и по зале разнесся неприятный отголосок от удара. — Выродок здесь только один! Да, спасибо, что напомнил. Думаю, Один так окрысился на меня, потому что я виноват в смерти мамы. А из всех виновных в этом я единственный, кто еще жив… — Мунин, — на плечо Одина села ворона, — расскажи всем, что ты поведал мне этим утром. — Локи и Сигюн встр-речались ночью на балконе после бала. Локи сказал, что Сигюн оч-чень идет зел-леный, и погладил ее по голове, а потом… — О, я-то знал, что было потом, и ни о чем, честно говоря, не жалел, — потом он положил руку Сигюн на затылок и наклонился к ней. Локи поцеловал Сигюн, а потом они… — Достаточно, — отрезал Один. — Ты должен придумать самое невероятное оправдание своим действиям. — Почему я должен отчитываться? Это произошло только между нами с Сигюн. Так почему я должен что-то вам доказывать? Я имею права на тайну личной жизни, на то она и личная! Юн бросила на меня умоляющий взгляд, который говорил, нет, призывал, требовал, чтобы я замолчал, если не хотел усугубить еще больше ситуацию, когда она только-только улучшилась. И казалось, что боится она вовсе не за себя… — Лучше бы я сдох, чем был бы вашим родственником! Я просто счастлив, что нас ничего не связывает! — я выкрикнул эти слова, глядя Одину прямо в лицо. Я почти никогда не был такого мнения. Не знаю, зачем я это сказал. Может, потому, что в глубине души я хотел быть им родственником по крови, ведь в семье не без урода, но любят всех без исключения… Видно, сегодняшнее сборище было соревнованием между мной и Одином: кто кого быстрее оскорбит и заденет до глубины души. — Сгинь с глаз моих… — он посмотрел мимо меня, что означало, что разговор исчерпан. — Не приближайся к Сигюн, — злобно зашипела Фрейя мне в лицо. — Сестра! — она дернула ее за рукав. — В противном случае, — богиня любви выпрямилась, вздернув подбородок, и я знал, что это значит, — никакого мира между Асами и Ванами не будет. А теперь можешь идти. Фрейр тоже удивленно посмотрел на сестру, мол, какого хрена она говорит подобные вещи, а тем более самостоятельно принимает такие важные решения, но в приоритете у нее был не мир, и даже не сестра, а честь их семьи, в особенности ее. Куда ж мне, подлому и грешному, целоваться с такой богиней! — Ну и отлично, — я окинул присутствующих ненавистным взглядом, задержав его на Торе, все еще надеясь, как дурак, что он встанет на мою сторону. Но, как я и говорил, все вернулось на круги своя и наши взаимоотношения с Тором, видимо, тоже. Я вышел из залы и был таков.

***

Автор

Боги разошлись по своим покоям. Весь дворец будто был встревожен последними новостями, и напряжение и волнение практически материально ощущалось в воздухе. Получив наказ от царя Асгарда, Тор задержался в зале, ожидая, пока Один пойдет к себе, и перевел взгляд на Сив. Больше ему не с кем было посоветоваться касательно Локи, ведь только она достаточно знала его или так по крайней мере казалось, что знает. — Тебе не кажется, что Один слишком строг к нему? — Тор, как никто другой, знал, что значит влюбиться в кого-то, а потом не иметь возможности быть вместе. По крайней мере он учитывал, что Локи влюблен в Сигюн и что это не очередная игра, чтобы посеять разлад между кланами или добиться какой-то другой подлой цели. Пока они были на Земле, Тор сто раз в этом убедился, ведь Локи никогда и ни на кого не смотрел тем взглядом, каким смотрел на юную богиню, и не говорил тех слов, какие доставались только ей. Более того, он был готов защищать ее, будто она самое ценное, что у него есть. И далеко не потому, что она Ньердовская дочь. — Нет, не думаю. С Локи только так и надо. Он постоянно предавал нас, тебя в том числе, а теперь ты хочешь ему все простить только потому, что он один раз решил помочь тебе с неразберихой в Мидгарде, и то непонятно сам или по принуждению? — богиня фыркнула и скрестила руки на груди. — Тебе пора спуститься с небес на землю и перестать быть таким наивным. Все-таки ты будущий правитель Асгарда, Тор. Да, Локи ей определенно не нравился. Он никому не нравился, за исключением нескольких богов, и те были в смятении от некоторых его поступков. — Прошло почти пять лет. Он никогда не был совсем безнадежным. Он мог сделать выводы и раскаяться сотни раз. И он действительно помог мне с землянами! В конце концов пару раз мне спину прикрыл. — Тот цирк, который он устроил несколько минут назад, ты называешь раскаянием? — валькирия развернулась к нему. — Тор, я тебя умоляю! Хватит надеяться! Локи уже давно потерян! Тор больше не знал, как оправдать брата. Если бы они были чуточку ближе, то обязательно нашлись бы нужные слова, чтобы переубедить Сив, но, увы, для доступа к этой функции не хватало взаимодействия. И самое главное, что Одинсон так и не понимал, нужно ли его плечо Локи? Ведь он постоянно только и делал, что иголки на него выпускал, а второй только злился, потому что не мог понять его. Признаться, Локи вообще мало кто понимал. Им так и не выпал шанс поговорить обо всем случившемся: сначала побег Локи, потом беготня за скипетром, потом Альтрон, война и возвращение домой… А теперь это… И, вероятно, никогда все не исправится. Только Тору показалось, что толща льда между ними начала таять, как это… В конце концов Локи навсегда останется для него младшим братом, который не мог без слез взглянуть на убитую птичку. Тор видел его настоящим и будет стараться помнить это, что бы ни случилось.

***

Локи

Я чувствовал, что нам необходимо было поговорить. А я еще хотел закрыть глаза на произошедшее… Пока я шел к Сигюн, я думал, с чего же я начну этот диалог, учитывая то, что произошло утром в зале. Мне было жаль, что она увидела все это… Увидела меня, мой гнев, гнев Одина… Мне жаль, что она пострадала из-за моей неосторожности. — А теперь объясни мне, что ты делала с этим грязнокровным лжецом на балконе поздней ночью? — Фрейя громко кричала, так что мне даже не пришлось прислушиваться к их голосам. Я остановился у самой двери. — Мы просто смотрели на звезды! — Сигюн была расстроена и зла — я уже знал эту интонацию. — Ах на звезды? А я не хочу потом смотреть, как ты вынашиваешь позорных детей этого предателя! Мало того, что ты ошивалась с ним столько времени в Мидгарде, подвергала свою жизнь опасности, так теперь и вовсе голову потеряла, состоя с ним в каких-то смутных связях? Ты просто глупая незрелая богиня! К тому же дома мы нашли тебе жениха! Фрейя была умной и вообще богиней любви, вот только она мало что понимала в отношениях, и сдержанности ей не хватало. Как иронично. Было тихо. Наверное, Юн сильно задели слова сестры. Даже я не был с ней никогда так груб. — Прекрати, — ее голос отдавал металлом. — Если ты старше меня, это еще не значит, что можешь так обращаться со мной. Твои слова говорят не о том, какой Локи подлец, а какая я плохая дочь и сестра. Я в состоянии принимать решения и отвечать за них. Если я позволила этому случиться, значит, я так решила. Если бы я не хотела, то не отправилась бы на Землю, не встретилась бы с ним! Я бы вообще могла с ним никогда не разговаривать! Не захотела — не поцеловала бы! Так почему меня не хватают под руки и не кидают Одину под ноги, требуя оправданий моим чувствам?! Почему?! Сигюн резко замолчала. У меня создалось впечатление, что Фрейя ударила ее. Я бы сам ее ударил, если бы она не была сестрой Юн ну и девушкой, само собой. — Фрейя, ты можешь сколько угодно выбирать мне платья, прически, обувь и макияж, составлять мне рацион и расписание дня… Я многим тебе обязана, да. Но позволь сказать это: я сама буду решать, кого мне любить, а кого нет. Такого права у тебя нет и никогда не будет. Ох как я был зол. Еще секунда, и я собирался ворваться в комнату, но очень не вовремя появившаяся стража оттолкнула меня от двери. Нам запретили встречаться. Таковы были указания Фрейи и Одина. Поэтому меня без лишних слов повели в темницу, где я сидел до появления Малекита. Они сделали все, чтобы я был несчастен. Вот так семейка… Я опустился на пол и зарылся пальцами в волосы. Лучше бы остался в Мидгарде. Так у меня хотя было преимущество, а здесь… Меня просто заперли, как зверька. Через какое-то время в камере показался Тор. Он неловко топтался на месте. Кажется, я начал его смущать. Что ж, прогресс в наших с ним отношениях налицо. — Прости, но тебе придется какое-то время провести… взаперти. Отец сказал, что это ненадолго. После того как Ньердовские дети покинут Асгард, он обещал пересмотреть твое наказание. Я поднял на него болезненный взгляд. Он хоть представлял, что я чувствовал в этот момент? Мне не нужно было потом. Мне нужно было сейчас, но кого это волновало?

***

Сидя в камере, я потерял счет дням. Я знал только, что со дня на день они уедут, она уедет. А я беспомощно сидел здесь. Разве я мог чувствовать себя хорошо? Я плохо ел и спал, в последнее время усталость и раздражение были очень высоки. Мне в том числе снились сны, после которых я просыпался со слезами на глазах и больше не хотел спать вообще. Из развлечений была только стопка книг, и то читанных, потолок, шахматы без соперника и стража, которая никогда не разговаривала. Я сидел на полу в компании пустого графина из-под вина, который я попросил принести Тора по старой дружбе. Вот и все. Вот и подошла моя история к концу. Зря я надеялся, что меня ждет «долго и счастливо», спасибо, что хоть «счастливо» было. «Долго» у меня ничего не бывает и никогда не было. Сердце болело. Болело, потому что долгое время я запрещал себе чувствовать, и теперь оно ныло только от одной мысли о Сигюн. На что я рассчитывал? Что она бросит ради меня свою семью, наследие и гарантированно достойную жизнь со всем, что она хочет? Если да, то я был глупцом. Это было неизбежно. Как только я позволил себе улыбаться рядом с ней, как только я начал звать ее по имени и разговаривать, как только я позволил себе чувствовать, это было предрешено. Но… Если бы у меня была возможность улыбнуться ей первый раз, обнять, поймать ее еще раз, я бы сделал это не раздумывая. Снова и снова. Даже если бы я знал, что в конечном итоге она уйдет. Даже если в конечном итоге это сделает мне больно. Дверь в мою камеру затрещала с характерным звуком, с тем, когда ее отпирают магией. Я узнал этот запах из тысячи, как и осторожные шаги ее миниатюрных ног. Я узнаю ее из миллиона богинь. Я не поднял головы, когда Юн подошла ко мне. Кажется, я в последний раз видел подол ее платья и аккуратные руки, сложенные вместе. Она чуть нагнулась и убрала с моего лица спутанные волосы. Я не хотел, чтобы она смотрела на меня, когда я такой… Но она все равно смотрела. И в ее глазах не было отвращения. И от этого мне становилось еще больнее. Ее холодные руки мягко взяли мое лицо, пальцы заправили волосы за уши, а тихий голос коснулся слуха: — Мне пора уходить, Локи. У нас десять минут. Эти слова ранили меня гораздо больше, чем все, что я когда-либо слышал. Нет никаких «нас» и быть не могло. Я ненавидел это чувство. Чувство, когда близкий тебе человек покидает тебя. Юн едва коснулась губами моего лба. Это тоже сделало мне больно. Она выпрямилась. Наверное, ждала, что я скажу что-нибудь на прощание, хотя бы посмотрю на нее или односложно отвечу из приличия, но ничего из этого я не хотел делать. Даже если бы захотел, сейчас ничего я сказать не мог. Юн долго смотрела на меня, до последнего. Наверное, я тоже ей сделал больно. — Что ж… — дрожащим голосом сказала она, — я рада, что ты дал мне возможность узнать тебя. С тобой я действительно чувствовала себя собой. А сейчас мне пора идти. Она хотела было развернуться, но я, как безумец, бросился на коленях, схватил ее за обе руки и не дал сдвинуться с места. Юн тихо просила выпустить, но я не мог. Ей тоже было тяжело. Мне было плевать, насколько жалко я в тот момент выглядел, я просто не мог отпустить ее, не попытавшись удержать. Я не мог проститься с ней, потому что это значило, что я больше никогда не увижу ее глаз, веснушек, не услышу ее смех. Она просто останется в прошлом моей жизни, как и все дорогие мне люди. — Прошу, останься!.. Ты сделала то, что никто не мог сделать: ты показала мне, ради чего я должен жить, что я должен жить, что я не безнадежный бог со сломанной судьбой. Считай это эгоистичным, но ты дала мне повод, чтобы жить. Ты причина моей улыбки, ты причина моего счастья. И ты причина моих слез. Она с извиняющейся улыбкой посмотрела на меня и опустилась рядом со мной, беря мои руки в свои. Она долго рассматривала зажившие шрамы на моих запястьях, которые оставили наручники, разглаживала их пальцами, будто это заставит их исчезнуть, а потом все-таки подняла глаза на меня. Я не видел ее лица из-за подступивших слез. — Локи, — она ласково подняла мое лицо за подбородок, — послушай, ты должен наконец понять, что с тобой все в порядке. Ты не сломан. И, более того, я тебя не чинила. С тобой всегда все было в порядке, и я не нужна тебе, чтобы быть счастливым. Я просто… была собой. Мне нужно идти, потому что сейчас у меня нет другого выбора, понимаешь? Я не бросаю тебя и не прощаюсь. Я всего лишь говорю тебе до свидания. Ты сильный, Локи, и я не верю, что есть что-то, с чем ты не можешь справиться. До свидания, хорошо? Она придвинулась и долго поцеловала меня. Не думаю, что это был лучший поцелуй в ее жизни, если учитывать, что я выпил целый графин вина на пустой желудок, не закусывая, но определенно лучший в моей. Мне было так горько от ее ласковых губ и прикосновений холодных рук, так больно, что я не мог ничего сделать для нее, и так страшно, что мы расстанемся навсегда. Я почувствовал, как на мою щеку что-то капнуло и проскользило до подбородка. Это были слезы. Ее слезы. Меньше всего в своей жизни я хотел быть причиной ее слез. Сигюн отстранилась, не поднимая глаз. Она поджимала губы и пыталась улыбаться, чтобы я не видел ее боли и тоски. — Береги себя, Локи. Я сжал ее руки, надеясь, что это не в последний раз. Она поднялась и быстро вышла. Рядом со мной парили маленькие светлячки из магии, как в ту ночь. Было больно, но я сделал это. Я снова сделал это. Я поверил ей.