Преданные

Тебе открыты тайны любой души, кроме своей

Все шло своим чередом: я ничего не делал, Тор временно правил процветающим Асгардом, пока Один отдыхал на старости лет, Фрейя и Фрейр проводили все свободное время вне замка, а Сигюн очень часто находилась в своих покоях. Признаться, я даже не представлял, чем она там могла заниматься столько времени. Да, она выходила на завтрак, обед и ужин, но большую половину дня Юн проводила в комнате. Это ж свихнуться можно! Сказал я, который только и делает что сидит в собственных покоях. На самом деле ее балкончик выходил на ту же сторону, что и мой любимый общий балкон. Я бы на ее месте бежал бы куда подальше, но, видно, ей нравилось растрачивать свое время в Гладсхейме. Тем временем я умирал. Ну не в прямом смысле, конечно же. Если я сам не выбирался из своей комнатушки, то за весь день я мог ни разу не выйти, (еду мне приносили прямо в постель, чтобы лишний раз не видеть мое раздражающее лицо в обеденном зале). Постепенно скука сжирала меня изнутри, что мне даже захотелось пойти поболтать с Одином. Если бы я только смог избавиться от оков… Духу б моего здесь больше не было. Я бы отправился на поиски новой жизни, может, поработил кого-нибудь совсем ненадолго. Тогда в моей голове родится самый безумный и абсурдный план, но не абсурднее задумок Тора, это уж точно. Наверняка Тор не сам придумал заклинание, которое блокирует мою силу, значит, где-то лежит оригинал и там же способ его снятия. Поскольку в Асгардской библиотеке я знаю каждую книгу, а в покои Одина я, как ни крути, попасть не смогу, оставалось только одно место, где я мог попытать удачу. Фригга славилась своими колдовскими умениями во всем Асгарде и не только, поэтому я решил пробраться именно в ее покои. Да и честно говоря, мне не хватало адреналина. В конце концов я просто скучал по маме… План был прост: поскольку Один в это время отдыхает, Тор проводит время на тренировках, а остальные не обращают на меня никакого внимания, дворец практически в моем распоряжении. Не так давно я открыл в себе способность создавать иллюзии голосов. Конечно, без всяких крутых голографических картинок, как это было раньше, да и надолго меня не хватает, но этого вполне хватит, чтобы две пары стражников у покоев мамы легким движением руки покинули свой пост на несколько минут. Тогда я зайду, попробую найти нужную книгу и преспокойно выйду, оставшись незамеченным. Спрятавшись за колонной, я еле выдавил из себя голос Сигюн, (голоса остальных не отложились в моей памяти настолько хорошо, а как говорит Фрейя я вообще понятия не имею), и стражники, как миленькие, поскакали на мольбы о помощи юной деве. Вот идиоты… Честное слово, у нас во дворец берут всех, кого ни попадя: глухих, слепых, тупых, а иногда и все вместе. Я проскользнул в комнату, где все было по-старому: золотой туалетный стол, резной стул, широкая кровать с пологом, книжный стеллаж, ширма и сундуки с вещами. Казалось, здесь все остается прежним. Я не знал, за что ухватиться, но первым делом стоило осмотреть книжные полки. Быстро перебирая тяжелые тома, я читал названия, листал от корки до корки и каждый раз обнаруживал, что это совершенно не то. О наличии тайников я знал, но там ничего не оказалось. Что ж, мама славилась своим умением хорошо прятать вещи, поэтому я быстренько начал рыться в сундуке, где она хранила свои гобелены. Постарался не выпотрошить все наизнанку, ибо пусть здесь редко кто-либо бывает, но горничные раз в неделю все-таки убирают покои в обязательном порядке. Ровным счетом ничего. Значит, не так просто я избавлюсь от этого наказания. — Ну и черт с ними… — заключил я и решил забрать гобелен с собой в качестве утешительного приза. Я тихонько закрыл за собой дверь и, спрятав тоненький, словно набожник, гобелен за пазуху, как ни в чем не бывало пошел по коридору, пока меня не заметили. Удача редко бывала на моей стороне, к этому я привык, но все равно было очень обидно. Самая сложная задача, казалось, была уже позади, но не тут-то было… Из-за угла вышел Тор, которого я никак не ожидал сейчас здесь встретить, потому в это время… я уже говорил. Он не должен был быть здесь! Он никогда не обращал на меня внимание, и в этот раз я посчитал, что это сыграет мне на руку. Мы разминулись, даже не переглянувшись. — Локи, а ну постой, — я закатил глаза и притормозил. — Чего тебе? — Что ты делал в этой части дворца? Твоя комната, как мне известно, ровно в противоположном крыле. — По голосу было понятно, что Тор что-то заподозрил. Я так и стоял к нему спиной. — А насколько известно мне, я не узник и могу ходить там, где захочу. Если не хочешь видеть меня, шныряющим по дворцу, брось меня в темницу. Глядишь, глаза мозолить перестану. — Ты знаешь, что есть запрещенные места, — братец схватил меня за локоть. Да, комната мамы была именно таким местом, особо охраняемым от меня. Но разве это честно? Она моя мать тоже, могут они хоть здесь не жадничать? — И что ты хочешь от меня услышать? Я не обязан отчитываться, — я огрызнулся. Мимо проходящие уже стали оборачиваться на нас и бросать косые взгляды. Понятное дело, Тор не был настроен на мирный разговор, пусть со мной это было довольно сложно, но мог бы попробовать ради разнообразия. Он встряхнул меня за плечи, и из-за пазухи начал выскальзывать сложенный несколько раз гобелен. Потом буквально выхватил его у меня и потряс перед лицом. — Что это такое? — То, что принадлежит мне. — Ты опять лжешь! Это сшила мама, а ты не имеешь к этому никакого отношения! И что ты собирался с этим делать? Тор вцепился в мой воротник и уже глазами пускал в меня молнии. Так хотелось его ударить, но даже этого я не мог сделать, если не хотел получить новые ожоги. Старые ведь только-только зажили… — Тебе позволили жить здесь, ходить, где хочешь, предоставили все блага, хотя не заслужил ничего из этого, а ты по-прежнему такой же неблагодарный! Я дернулся в попытке освободиться. Скучаю по тем временам, когда я обладал магией. Тогда мы хотя бы были в равных условиях, а сейчас меня может пинать, как мяч, каждый встречный-поперечный, а я даже защититься не могу. — Кого же прикажешь благодарить? Тебя, что не убил, когда мог? Или Одина, что спас меня бедного, дал семью и крышу над головой? А я просил? Я просил спасать меня в тот день? Нет! Так и благодарить мне вас, ублюдков, не за что! За это я схватил кулаком по лицу, но ничуть не жалел о сказанном. Они обрекли меня на жалкое существование, и за это я благодарить не собирался. — Просто признай, что ты жалкий лжец и трус, который не может принять поражение! — Тор еще раз ударил меня кулаком в челюсть, чтобы привести в чувства. — Может быть, тогда твои наручники и спадут! Годы идут, жизнь меняется, мы становимся старше, но он по-прежнему надирает мне зад в любой подходящий и нет для этого момент. — Зачем ты украл гобелен? Я уж хотел было плюнуть ему в лицо и послать его, но девичий голос остановил меня: — Это я его попросила. И не украсть, а одолжить. Локи, как мне показалось, не слишком занят, поэтому я обратилась к нему. Простите за доставленные неудобства. За массивными плечами Тора я увидел миниатюрную Сигюн, которая стояла, чуть вздернув подбородок, с самым невозмутимым видом и ждала объяснений происходящему, будто действительно была причастна к этому. — Леди Сигюн, — Тор моментально отлип от меня, развернувшись к ней лицом, и спрятал кулак в моей крови за спину, — простите, что стали свидетельницей нашего разлада. Мне очень жаль. Моему удивлению не было предела. Я впервые видел его таким шелковым. То ли потому, что мир с Ванами был так важен, то ли потому, что Сигюн обладала неведомым обаянием и каким-то умением укрощать, то ли все вместе, но Тора я уже не узнавал. Сама вежливость, черт возьми! — Будущему правителю Асгарда стоит быть более сдержанным и не рубить с плеча, как говорят. Я увлекаюсь шитьем и попросила Локи принести мне какой-нибудь гобелен, чтобы сделать репродукцию, пока пребываю в Асгарде. Ответственность за его сохранение на мне, а ваш брат ничего не крал. Это всего лишь недопонимание. Она уверенно вытянула руку и ждала, пока Тор сделает так, как ей надо было. Вот манипуляторша! А выглядит как невинное дитя! Братец покорно отдал ей мой гобелен и еще раз извинился, поцеловав ее руку безо всяких сомнений. Когда он скрылся из виду, Юн повернулась ко мне совершенно с другим выражением лица. Со своим обычным. — Расскажешь, зачем тебе гобелен Фригги? Я выхватил полотно из ее рук и направился в свою комнату. Одного я только не понимал: на кой черт я сдался Сигюн? Зачем она заступилась за меня, когда могла просто пройти мимо, не привлекая внимание? Зачем вечно задает вопросы? Зачем теперь идет за мной, будто я ей что-то расскажу? Зачем? Я закрыл за собой дверь, но назойливая богиня зашла следом, не понимая, видимо, что если перед тобой закрывают дверь, то тебя просто не хотят видеть. — У тебя кровь. Может, позвать целительниц? — Меня всего лишь побили, — я фыркнул и взял со стула полотенце, которое оставил там утром. — Ничего серьезного, имею в виду. Нижняя губа немного ныла и пульсировала, но браслеты стрекотали сильнее, чем бьет кулак Тора, так что я даже немного обрадовался, что остался в конце концов в выигрышном положении. Я вернулся к гобелену. Развернув его на кровати, едва улыбнулся. Сигюн тем временем нахаживала круги по моей комнатке, разглядывая все, что было в зоне досягаемости ее глаз, но ничего интересного здесь не было. В конечном итоге подошла к подоконнику и провела кончиками пальцев по букету почти завядшей лаванды, которая была на последнем издыхании. — Почти высох. — Спасибо, что напомнила. — Но посмотри. Юн еще раз коснулась пальцами скукоженных лепестков, и цветы снова ожили, будто только сорванные. Запах снова разнесся по комнате. Интересно, она может то же самое со мной сделать? Или в обратную сторону? — Фрейр научил меня. Здорово, правда? Я едва кивнул и продолжил смотреть на гобелен. Каждый стежок, выведенный на шелке рукой мамы, был аккуратным, нужного размера, в нужном месте — идеальным в общем. Я и по сей день удивляюсь, как ей хватало терпения проделывать такую кропотливую работу. Однажды она посадила меня рядом с собой и дала иголку в руки, чтобы я что-нибудь нашил сам. И на всем красивом полотне с живописным пейзажем Асгарда была всего лишь одна уродливая белая птица, сшитая моей рукой. В конце концов тоже приложил к этому усилия, и поэтому теперь считаю, что могу забрать полотно себе, раз оно все равно никому не нужно и пылится в глубине сундука. — Я не крал, — не знаю, почему мне хотелось, чтобы Сигюн так не думала. — Я тоже шил этот гобелен, так что он мой настолько же, сколько и Фригги. Спасибо за помощь, а теперь уходи. Она молча смотрела на меня. К сожалению, теперь я не мог понять, что за мысли были в ее голове. Мне по-прежнему хотелось собственноручно выставить ее за дверь. Слишком много суеты и незнакомых ощущений Юн принесла в мою жизнь без дозволения на то. — Локи, я понимаю тебя. Я не удержался от закатывания глаз. Вот ненавижу, когда так говорят, а на деле нихрена не понимают. Что она может понимать? Девчонка, которая росла, как полноценная наследница, чистокровная и прочее, никогда не знающая боли и несчастья, не может понимать. В этом плане меня поймут скорее смертные. — Ты ничего не можешь понимать. Всю жизнь жила припеваючи, никогда не была чужой в кругу своих… Тебя когда-нибудь предавали? А ты? Не думаю. Ты всего лишь принцесска, ничего не знающая о жизни других, тех, кому повезло не так сильно. Так что уходи, пока окончательно не разозлила меня. Я сегодня не в настроении что-то кому-то доказывать. Я небрежно откинул скользкий гобелен на кровать. Лучше бы я сидел сегодня и не высовывался. — Твоя проблема в том, что ты просто не хочешь видеть, что трудности есть у всех. Ты не одинок, Локи. Я, так называемая «принцесска, ничего не знающая о жизни других», приемная. — Я удивленно дернулся, но в ее лице ничего не переменилось, будто говорила она не о себе, а о ком-то другом. Да и злобы в ее глазах не было, как будто она просто делилась со мной фактами. — Я видела страх, и боль, и смерть… и много чего еще. Так что я вполне могу понять тебя. Ньерд нашел меня, брошенной родителями. Можно считать это предательством? — она грустно улыбнулась. — И я понимаю, что во мне никогда не будет течь кровь морского бога, но отец, Фрейя и Фрейр любят меня просто так. Потому что я это я. Ведь семья — это часто не те люди, с которыми у тебя одна кровь, а те, кто тебя любят и кого любишь ты. Да, они могут показаться слишком холодными для окружающих, но они очень добры ко мне. И позволь дать тебе совет: я не знаю, что происходит между вами, но если не хочешь делать первый шаг, то хотя бы не отталкивай Тора. Он просто не знает, как к тебе правильно подступиться. По-моему, Тор сам спокойно отталкивается и без моей помощи. Сигюн снова едва улыбнулась и спокойно поплыла к двери, будто знала, что это именно то, что я не хотел услышать, а она сказала и сейчас время сваливать, чтобы не получить по шее. — Если гобелен тебе дорог, то спрячь его получше. Не думаю, что Тор будет мне доверять, если узнает. Богиня окинула меня таким взглядом, будто знала, что вовсе не за гобеленом я ходил в мамины покои. — Ничего он мне и не дорог, — почти обиженно выдал я. — Уходи уже. Юн едва скрипнула ручкой двери и исчезла в коридоре. В груди появилось какое-то странное, незнакомое мне чувство. Тор относится ко мне как куску какого-то дерьма, и с какого перепугу, спрашивается, я не должен относиться к нему так же? Сколько себя помню, я всегда был тенью, отброшенной лучами его величия… Разве во всем этом можно винить только меня?