Маска «хорошего» человека

Чоуза помнит тот день, как будто это было только вчера. Нападение девятихвостого демона-лиса стало катастрофой: повсюду то и дело встречались раненые, эвакуировать всех жителей не смогли – в лучшем случае погибали сразу, а тем, кому не повезло, издавали такой истошный вопль, что слышали их даже в лесу за деревней. Коноха оказалась в руинах, и под обломками домов обычных гражданских шиноби вытаскивали жителей – будь то старики, домохозяйки, дети или ниндзя, вернувшиеся домой после долгосрочной миссии. Никто и представить не мог масштаб трагедии, как во время устранения девятихвостого, при котором погибли знакомые Чоузы и Четвертый Хокаге с женой, так и потом, когда отстраивали Коноху снова. Все, что осталось после – сотни трупов, неопознанных и изуродованных, лишившиеся родственников и друзей жители и младенец, в которого заточили демона. И ненависть, направленная на новорожденного ребенка с именем Наруто. Ненависть пропитывала воздух вокруг Наруто. У Чоузы были причины смотреть на мальца с презрением, как и у всех остальных – мальчик в их глазах не был личностью, лишь сосудом для девятихвостого. Чоуза не мог успокоиться, зная, что существо, виновное в смерти стольких людей, до сих пор дышит воздухом. Взгляды жителей, полные негативных эмоций, душили ребенка, и главе клана Акемичи хотелось, чтобы Оно задохнулось и сгинуло, будто самим своим существованием насмехается над Конохой. Третий Хокаге оставил Его в живых, прекрасно осознавая, что в любой момент печать, сдерживающая лиса, спадет. Люди устали, они хотят спокойной жизни. Война недавно закончилась, никому больше не хотелось терять близких. Ни от рук врага, ни из-за демона, спокойно живущего в деревне, которую сам когда-то и разрушил. - Девятихвостый демон-лис силен, однако, если убить это существо... – Чоуза пил саке вместе с Шикаку и Иноичи у себя дома и не мог перестать думать об убийстве одного ребенка ради спокойной жизни целой деревни. Жертва для всеобщего блага. - Чоуза, подумай: если мы убьем мальца, чем это обернется для нас? Нас объявят героями или дезертирами? Что принесет его убийство: спокойствие или беду? – Шикаку думал о каждом из вариантов, словно играя в очередную партию сёги. Необдуманное решение могло привести к трагедии в разы страшнее той, что произошла два года назад. Рядом с приоткрытыми сёдзи послышались легкие шаги мелких ступней. Чтобы понять, кому они принадлежали, не нужно быть сенсором. - Папа, ты не спишь? Чоджи недавно исполнилось два года. И глядя на него, Чоуза прячет всю ненависть, испытываемую к его ровеснику, чтобы быть хорошим примером и добрым человеком. И даже сейчас после разговора о желании избавиться от одногодки своего сына Чоуза улыбается тепло и ласково. И Чоджи точно знает, что его отец добрейший человек во всей Конохе. - Что случилось, Чоджи? – Чоуза подозвал к себе сына и указал на место рядом с собой. Тот с радостью подбежал к отцу. Как недогадливы порой бывают дети, совершенно не задумываясь, что лица, которые они видят изо дня в день, могут оказаться всего лишь маской. - Нет, ничего такого. Я просто хотел побыть с тобой еще немного перед сном, – улыбка Чоджи искренняя, полная любви. И от таких моментов Иноичи начинает задумываться: правильно ли все это? Они шиноби, у каждого из них есть вещи, которые не следует показывать никому, которые следует прятать так далеко, что даже сам про них забываешь. Но правильно ли желать смерти чужому ребенку, обнимая собственного? Иноичи не знал, не понимал, поэтому думал, чтобы вопрос не остался без ответа. - Ладно уж, я пойду домой. Ёшино наверняка беспокоится, – Шикаку встал первым. Приятная беседа друзей перешла в неприятный разговор о том пацане. Лучше закончить на сегодня и подумать завтра. Надеясь, что завтра наступит, и бомба не разорвет Коноху снова в щепки. - Да, оставили на нее двух детей. Попрошу у нее прощения, когда доберемся до твоего дома, – Иноичи немного нервно улыбнулся и посмотрел на Чоузу. Он до сих пор не нашел ответа, но ему необходимо рассказать другу о своих мыслях. - Чоджи, иди пока в комнату, – мальчик, все это время, крутившийся возле друзей отца, кивнул и улыбнулся так сильно, что щеки начинали болеть. Он точно знал: папа обязательно придет. Шикаку уже стоял на улице и ждал Иноичи. Ёшино, скорее всего, не злится, она в бешенстве – повесили на нее двух детей и заявились поздно ночью, хоть и обещали до заката. Криков не избежать. Это понимал и Иноичи, поэтому не хотел растягивать беседу с Чоузой и выдал свои мысли залпом, не давая времени другу сменить еще одну маску: - Чоуза, я понимаю твою ненависть к тому ребенку, но не забывай, что он того же возраста, что и твой собственный. Как бы сильно я ни желал смерти лису, однако убить мальчика я не в силах. Чоуза нахмурил брови. Слова друга и боевого товарища имели смысл. Но он понимал больше главы клана Яманака: если что-то случится с Ино, тот не станет думать о подобных мелочах. Через пару лет Чоджи поступил в академию. Ненависть Чоузы не стихала, потому что Оно тоже училось в академии, лишь своим существованием открывая до сих пор незатянувшиеся раны. Оно живо, потому что ведет себя осторожно, потому что пытается выжить. Но однажды Оно оступится, и тогда у каждого желающего отомстить шиноби будет веская причина для его устранения, чтобы даже Хокаге не смог предпринять что-либо против. Чоуза живет в ожидании того момента. После очередного дня в академии Чоджи рассказал отцу, что у него появился новый друг. И по его словам мальчик был хоть и шумным, но дружелюбным и улыбчивым. «У него такая же улыбка, как у тебя, папа», – говорил Чоджи. Однако, придя за сыном после учебного дня, Чоуза и подумать не мог, что новым другом окажется сосуд для демона-лиса. Маски затрещали, и он с неприкрытой ненавистью смотрел на мальчика. Наруто, уже привыкший к подобным взглядам, не шелохнулся. Даже если несколько ровесников начали общаться с ним, это вовсе не значит, что взрослые, в том числе и родители, перестали видеть в нем монстра. Чоуза улыбнулся сыну и протянул ему руку. Чоуза улыбался всю дорогу до дома, не слушая Чоджи, сжимая его руку крепче обычного. Почему все обернулось так? С такой же силой, как и в ночь трагедии, главе клана Акемичи захотелось уничтожить демона. И день, которого шиноби ждали, даже не осознавая того сами, наконец-то, настал. Сосуд девятихвостого украл свиток и пытался сбежать. Чоуза, как глава клана Акемичи и один из джоунинов, был в отряде по устранению угрозы в зародыше. Нельзя трагедии произойти вновь. Но их планам помешали, и все пошло наперекосяк. Вначале Ирука рассказал всю правду и отдал свой налобный протектор мальчишке, затем Какаши стал наставником. У существа появлялось не только имя, но и будущее, которого хотели лишить еще в младенчестве. И Чоуза отказывался принимать настоящее, живя в прошлом, все еще видя в Наруто не человека и полноценного шиноби, а девятихвостого. Сознание и восприятие людей вокруг менялось: тот, кто только вчера кидал камни в уже-не-демона, сегодня произносит его имя, хоть по-прежнему с презрением. Маски сменялись друг за другом, но под всеми масками всегда остается то же лицо человека с одинаковыми мыслями. Будь то маска «доброго человека» или «невозмутимого шиноби» – человек под ней все тот же, что и без нее. Чоуза понял это слишком поздно – менять нужно было вовсе не маски, менять нужно было себя. Отрицая одно, кто знает, что отрицаешь вместе с ним. Маска «хорошего человека», который пытался убить ровесника собственного сына, наконец, спала, и Чоуза увидел полноценную картину, что скрывала она за собой. Шикаку был прав. И Иноичи тоже. Поэтому, стоя у плит с их именами, Чоуза выдыхает и снимает свою последнюю маску. Шрамы после получения ран от человека, существование которого не давало сделать вздох, не выдыхая ненависть, никогда не пройдут и будут лишь напоминать о трагедии, произошедшей годы назад. И о трагедии, которую сам Чоуза чуть не совершил в попытке убить спасителя мира.