Hug u

– … в общем, шансов на то, что я выберусь в люди, маловато, – выдохнул Кокичи, завершив рассказ. Хотя Мива его выдоха, разумеется, не услышала – Мехамару передаёт только его голос, игнорируя посторонние звуки. Касуми в ответ не сказала ничего - видимо, слишком сосредоточенно топила в кружке чайный пакетик, стоя к нему спиной. Предпочла глазеть на деревянную столешницу заместо деревянного Мехамару - Кокичи её отлично понимал, сам бы предпочёл в зеркале видеть что-нибудь посимпатичнее. Почеловечнее. Кокичи уже собирался перевести тему, когда она вдруг спросила: – Ты что-нибудь чувствуешь? Через Мехамару, я имею в виду, – голос у неё был гораздо тише, чем обычно, и на целую октаву ниже. Он задумался: – Ну, боли как таковой я не испытываю, просто получаю сигналы о повреждениях, – и с чего ей вдруг переживать из-за этого? – Я же должен как-то понимать, откуда идёт атака. Мива наконец развернулась, и Кокичи стало не по себе – брови изломаны, глаза блестят, с ресниц на покрасневшие щёки сползают редкие капли, губы закусаны. Неловко. Неловко. Неловко. - выла в его голове сирена, срочно требуя что-то сделать, хоть что-нибудь. – А можно тогда, – спросила она куда громче и запнулась, – могу я попробовать тебя обнять? Теперь наступило полное замешательство. – Зачем? Она пожала плечами и улыбнулась, шмыгнув носом: – А разве не для этого нам даны руки? Нет, если ты не хочешь, я не настаиваю. Но мне кажется, любому человеку нужно хотя бы раз в жизни обняться. Это как... не знаю... это и делает нас людьми, вроде как. Да ну к чёрту. Они с Мивой друг другу никто, это во-первых; во-вторых, скорее всего, Мехамару не отреагирует на подобное прикосновение – он же не чувствует прохладу ветра, упавший на плечо лист или воду из-под крана, ни к чему тешить себя лишней надеждой… – Ладно, – услышал он слова Мехамару. Увидел его глазами, что встал со стула и развёл руки в стороны – навстречу Миве и её тихим слезам. Мива заглянула ему в глаза так пронзительно, что захотелось отвернуться, ещё раз шмыгнула носом и очень быстро приблизилась. Кокичи показалось, что сейчас последует удар, и он по привычке напрягся. Но затем его мозг медленно захватило тягучее, до смущения нелепое и необъяснимое чувство. Он понимал, что по спине прошлись маленькие ладони – нежно – и остались где-то в районе лопаток. Он понимал, что правое плечо намокло от чужих глаз и носа, а ещё – что там тепло от неровного дыхания. Он понимал, что живот соприкасается с чужим животом, а грудь – с… Мягко. – Ну, как? – прозвучал шёпот возле самого уха – настоящее тело Кокичи вздрогнуло и покрылось какими-то крохотными пупырышками. Кажется, это называется «мурашки». – Чувствуешь что-нибудь? О да, он чувствует. Всё и сразу. Так много и так чертовски мало. – Да, – только и смог он ответить. Для Мивы этого было, видимо, достаточно, потому что она усмехнулась и прижалась ещё сильнее. Потом вдруг подняла голову, и сквозь сознание Кокичи пронеслось что-то лёгкое, влажное и такое трепетное, от чего было некуда сбежать и чего хотелось теперь больше всего на свете. Его щека так пылала, как она не пылала ни от одного удара. – Однажды мы обнимемся по-настоящему, – сказала Касуми, снова опустив голову ему на плечо. – Я обещаю. Кокичи было больно. Кокичи было хорошо. Он поднял деревянные руки Мехамару и обхватил ими Миву – для неё чувствовать на себе манекена наверняка было не очень приятно, но это всё, что он мог ей дать. Пока что. – Я тоже, – ответил он.