Наказание от Люпина

— Римус меня убьет… — сдавленно выдохнул Гарри, чувствуя, как от страха его сердце сделало кульбит, точно воздушный гимнаст под куполом цирка. — Нет. Сначала он заставит тебя отмыть класс Зельеварения, в котором стошнило Невилла, а потом точно убьет, — хихикнул Рон, довольный язвительной шуткой. Он расположился на полу возле камина, сложа худые длинные ноги в позу лотоса, и с огромным удовольствием откусывал голову шестой по счету шоколадной лягушки. Гарри не сомневался — в этот раз его друг однозначно был прав. Римус не позволит своему воспитаннику умереть, так и не отработав заслуженного наказания. Гермиона с Джинни сидели на диване по обе стороны от Гарри и то и дело ободряюще гладили того по плечу, успевая при этом кидать на Рона уничижительные взгляды. Хоть и советы Гермионы по поводу прилежной учебы в который раз прошли у Гарри мимо ушей, она понимала, что поддержка ему сейчас как никогда кстати. Треск от разбушевавшегося пламени в камине расслаблял и баюкал, но расходиться было рано — совместными усилиями ребятам нужно было придумать план, при котором Гарри за свою халтурную учебу в семестре отделается лишь строгим предупреждением Люпина. На полу перед ними валялись четыре скрученные в трубочку листа пергамента с печатью в форме герба Хогвартса — итоговыми оценками за каждый предмет полугодия. От одного только взгляда на свой пергамент Гарри становилось дурно, и он с трудом удержался, чтобы не бросить его в огонь. — Я же предупреждала тебя, — глядя на мальчика из-под копны пышных волос осторожно начала Гермиона, — ваша с Роном лень на занятиях и постоянные прогулы без уважительной причины не приведут к хорошим результатам. В подтверждение своих слов девочка легонько пнула ногой пергаменты с оценками. Рон, перестав греть руки у огня и недовольно хмурясь, покосился на Гермиону. Гарри нисколько не удивился, когда профессор Макгонагалл после ужина в гостиной Гриффиндора похвалила Гермиону за отличную учебу. А еще он не удивился тому, что подруга даже не взглянула в свой лист с отметками «П» по всем предметам. Действительно, что же нового она собиралась там увидеть? Разумеется, Гарри был рад за Гермиону, но сейчас его больше волновали собственные неаттестации по двум наискучнейшим предметам — Истории магии, на котором он засыпал, как только профессор Бинс открывал рот, и Прорицанию, где от постоянных предвестий смерти профессора Трелони у него закипала кровь. У Рона дела с оценками обстояли не лучшим образом, но мистер и миссис Уизли давно свыклись с тем, что их сын никогда не слыл примерным студентом. Гарри прекрасно понимал, что запустил учебу с самого начала третьего курса, но умело находил себе оправдания. С первой же недели сентября Оливер Вуд торжественно вручил Гарри расписание тренировок на весь учебный год, в котором, с помощью подсчетов Гермионы, ему можно было отдыхать от полетов только по ночам. А еще Оливер взял с Гарри обещание, что тот каждый вечер перед сном будет думать о тактике игры в предстоящем матче со Слизерином. — Гарри, тебе нужно отказаться примерно от половины тренировок в пользу учебы, иначе ты совсем отстанешь от программы, — цокала языком Гермиона, скользя беглым взглядом по расписанию. — Я знаю! — Бурчал Гарри, натягивая спортивную мантию поверх школьного свитера. Его новенькая Молния, подарок Сириуса, стояла рядом, ожидая звездного часа. За невыполнение домашнего задания по ЗоТИ Люпин даже как-то грозился отобрать метлу и запереть ее в чулане со старыми швабрами, но дальше угроз дело пока не доходило. В своих учебных провалах Гарри винил и профессора Травологии, за что Гермиона готова была его придушить. На одном из уроков в теплице Миссис Стебль с гордостью объявила третьекурсникам о начале ежегодного волшебного фестиваля «Молодые садоводы» и попросила всех желающих вписать свои имена на кусок пергамента. К удивлению Гермионы и одобрению Невилла, Гарри, как ни в чем не бывало, добавил себя в список участников. — Ты вписал себя только потому, что хочешь пропустить бóльшую часть важных лекций, ведь прекрасно знаешь, что подготовка к фестивалю выпадает на учебную неделю! — Негодовала Гермиона по пути на обед в Большой Зал. — Вовсе нет, — отнекивался Гарри, — я лишь хочу попробовать свои силы. — Ты даже Лукотруса от Мандрагоры отличить не можешь, — не унималась девочка. План Гарри чуть не провалился, когда обо всем узнал профессор Люпин и, находясь не в восторге от этой затеи, долго уговаривал Помону освободить Гарри от участия в, как он однажды выразился, «выращивании сорняков на скорость». К счастью для мальчика, у Римуса ничего не получилось, однако после фестиваля оборотень заставил Гарри в конце каждого дня на протяжении недели рассказывать ему все пропущенные темы по ЗоТИ. «Но это, — думал Гарри, — меньшее из всех зол». Плюсом ко внеклассной деятельности добавились нескончаемые отработки у Снейпа, уютные вечера у Хагрида, субботние походы в Хогсмид (которые, как считал Гарри, никак нельзя было пропустить) и огромные сочинения по Заклинаниям длиной с железную дорогу от платформы 9¾ до Хогвартса и обратно. Гарри был рад, что при таких нагрузках он еще мог стоять на ногах.

***

Гостиная Гриффиндора стала постепенно наполняться галдящими студентами, только-только вернувшимися с праздничного ужина. Кое-кто нес в руках поздравительные открытки и мешочки со сладостями — рождественские подарки от родителей из дома. Бросив на ребят беглый взгляд, Гарри горько улыбнулся — он был уверен на 20 галеонов, что в этом году не получит от Люпина ни одного подарка на Рождество. С бóльшей вероятностью Хагрид научится печь съедобные кексы, чем Люпин подарит ему новенький набор для ухода за Молнией или коробку взрывной карамели из Сладкого Королевства. Маленькая группа первокурсников во главе с Деннисом Криви расположилась вокруг стола и с головой погрузилась в волшебные шахматы. Движущиеся фигурки на клеточной доске были точно такими же, как и у Рона, разве что выглядели немного потрепанней, поскольку принадлежали всему факультету. Старший брат Денниса Колин сидел неподалеку на подлокотнике кожаного кресла, держа в ладонях крохотные шестеренки от своего фотоаппарата, и с любопытством наблюдал, как Перси Уизли старался починить устройство. — У тебя вот здесь кнопка заедает, Кол. — Хмурил брови Перси, вертя разобранный фотоаппарат в разные стороны. — Постарайся больше не капать на него клубничным джемом. Слева от ребят на полу разлеглись близняшки Патил с Лавандой Браун и старательно выписывали в тетради расшифрованные профессором Трелони предсказания. Они, чего не скажешь о Гермионе, относились к своим пророчествам крайне серьезно. — Мне Трелони сказала, — обведя желтым карандашом контур Сатурна, произнесла подружкам Парвати, — что если я забуду сегодня вечером поставить свою зубную щетку к северу от полотенца, останусь на двухнедельную отработку у Снейпа… — Ой, — пискнула Лаванда, испуганно прикрыв рот руками и понизив голос до шепота, — постарайся об этом не забыть, чтобы не остаться на отработку… На подоконнике возле окна гостиной сидели уже сонные, но довольные Дин с Симусом. Они по очереди распаковывали свои рождественские подарки, хвастаясь друг другу новинками из магазинчиков Косой Аллеи. Дину на Рождество родители прислали мягкий ежедневник из драконьей кожи с пожелтевшими страницами и плотным переплетом. В комплекте шла закладка в форме волшебной палочки, которая сама ложилась на нужной странице или парила в воздухе, пока в ежедневнике велись записи. Симус же хвастался набором новых перьев, на которые близнецы Уизли сразу же пообещали наложить заклинание списывания. Гарри не горел желанием спускаться в Большой Зал и принимать участие в праздничном пиршестве. Он знал, что Люпин, сидя за профессорским столом, не сведет с него строгого взгляда. Рон, Гермиона и Джинни поддержали друга и остались вместе с ним в гостиной, хотя и понимали, что рано или поздно он все равно встретится со своим опекуном лицом к лицу. — Эй, — щелкнул пальцами Рон перед носом Гарри, выводя того из глубоких раздумий, — что будем делать? — Нужно немедленно идти к Люпину, пока он сам не вызвал Гарри Громовещателем, — ответила за друга Гермиона. — Самому идти в лапы оборотня? — Вспыхнул от возмущения Рон, — Разрази меня Нимбус. Гермиона, ты в своем уме? — Мне кажется, она права. — Попыталась остановить перепалку Джинни. — Будет лучше, если Гарри сам явится к Римусу. В знак протеста Рон сложил руки на груди и нахмурился, громко фыркнув. Отправлять Гарри на верную смерть ему совсем не хотелось. «Был бы я на его месте, — думал про себя Рон, — никогда бы больше не встретился с Люпином в стенах Хогвартса. Бегал бы от него весь учебный год, зато остался бы жив». Однако вслух свою идею он произнести так и не осмелился — Гермиона бы точно пристыдила его. Гарри и сам понимал, что, по-хорошему, лучше подойти к Римусу первым, чем получить Громовещатель перед слизеринцами в Большом Зале. Он был уверен, что от их нападок отделается еще нескоро. Но больше всего его пугала мысль, что о позорном письме услышит кто-нибудь из преподавателей или, что еще отвратительнее, сам Дамблдор. «Тогда я точно утоплюсь в одном из унитазов Миртл и останусь с ней жить» — пообещал себе мальчик. — А ты что думаешь, Гарри? — Несильно толкнула его вбок Джинни. Не успел он открыть рот, чтобы ответить, как перед глазами вспыхнула легкая серая дымка, а за ней, на шатающихся ножках, появился крохотный эльф Добби с огромными, точно теннисные мячи, зелеными глазами. У Гарри неприятно закололо в животе — чутье подсказывало, что домовик трансгрессировал к ним не просто так. А что если он сейчас вытащит из своей наволочки позорный Громовещатель от Люпина? — Рад тебя видеть, Добби, — соврал Гарри, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Если бы на отработку его вызывал горячо ненавистный Снейп, Гарри бы и бровью не повел — примчал бы раньше времени, чтобы побыстрее расправиться с грязными котлами. Но перед Люпином было стыдно. Он еще никогда не получал от него отработок и ума не мог приложить, что он придумал. Вот уже два года, живя в доме на Площади Гриммо, 12 вместе с Сириусом и Римусом, Гарри, конечно, получал от Люпина воспитательных люлей за свое поведение, но дальше ранних отбоев и длинных строчек, которыми Гарри расписывал несколько пергаментов, дело не заходило. А если поведение принимало другой, более серьезный поворот, от наказания Римуса его всегда спасал крестный. — Добби принес письмо от профессора Люпина, — пискнул домовик, доставая из своей нательной наволочки запечатанный конверт. Краем глаза Гарри заметил, что письмо выглядело довольно аккуратным и было совсем не похоже на Громовещатель, который год назад получил его приятель за угон Фордика. Однако Рон решил не дожидаться диких воплей рассерженного письма и крепко зажмурился, на всякий случай прихлопнув уши ладонями. Гарри же был решительно настроен в случае чего провалиться сквозь землю или от стыда слиться с огнем в камине. Секунда… Добби протянул Гарри письмо, которое, как ожидал мальчик, вот-вот вырвется из его рук, взлетит к потолку и обрушится на ребят сотней крохотных обугленных кусочков, отчаянным ревом заглушая голоса остальных студентов гостиной. Но ничего так и не произошло. — Святые Гиппогрифы, это просто письмо. — С облегчением выдохнула Гермиона. Она, как оказалось, волновалась не меньше. — Распечатывай скорее. По мелким, но аккуратным буквам с тоненькими завитушками Гарри сразу узнал почерк профессора. Таким же почерком он оставлял для мальчика на пергаменте по Защите от Темных искусств хвалебные отзывы о его домашних эссе. А сейчас, не сомневался Гарри, таким же красивым почерком он вызывает своего воспитанника в кабинет для выяснения причин его неуспеваемости. Бегло пробежав глазами по письму и убедившись, что в нем написано все то, что он и предполагал, Гарри перевел на ребят разочарованный взгляд. — Вызывает…

***

Впервые Гарри стоял в кабинете Защиты от Темных искусств в абсолютно отвратительном настроении, однако он поймал себя на мысли, что кабинет даже вечером был довольно светлым и теплым. Это совершенно не шло в сравнение с мрачным и до смерти холодным подземельем, где Гарри, как ему казалось, бывал чаще, чем в собственной спальне. — Вот скажи, Римус. — Нарушил царившую в кабинете тишину Сириус. — Неужели все, о чем ты мечтал, учась в школе, — вернуться сюда в качестве преподавателя и без конца проверять домашние работы? — Бродяга сидел за третьей партой, облокотившись спиной о подоконник. Люпин поднял на Сириуса строгий взгляд, будто тот произнес что-то недопустимое. Вопрос остался без ответа. Блэк уже давно заметил, что в Хогвартсе Римус становился совершенно непохожим на себя — чересчур серьезным и сосредоточенным. Сириуса от этого выворачивало — как мог давний друг пойти по стопам Нюниуса и занять настолько непрестижное место, когда в магическом мире еще столько можно натворить: устроить взбучку какому-нибудь маглу, усыпить в Гринготтсе всех гоблинов и учинить ужасающий дебош в холле или, на крайняк, подмешать Фаджу зелье, вызывающее диарею. — Проходи, Гарри, — Римус как обычно сидел за преподавательским столом, с головой погруженный в проверку контрольных работ у первокурсников. Сегодня, заметил мальчик, он выглядел чересчур уставшим, не таким, как всегда. О, Великий Мерлин, лишь бы не из-за меня. — Здравствуй, Сириус… Зачем он здесь? Пришел послушать об успехах в учебе или Римус сам его позвал, чтобы Блэк своими глазами увидел, что пай-мальчик не такой уж и пай. Между тем, чтобы быть пристыженным перед Сириусом и оттиранием от котла засохшей блевотины Невилла, Гарри, не задумываясь, выбрал бы последнее. Ему казалось, что всегда защищавший от нападок Лунатика, Сириус в этот раз не будет этого делать и, Святая Цирцея, как же он хотел ошибаться. — Тебя вчера не было на Зельеварении. — Отложив перо и пергамент с оценкой «В» на краю листа, начал Люпин. У Гарри подкосились коленки. Конечно, профессор Снейп был строгим преподавателем, но чтобы жаловаться на пропуск Римусу… ему явно нечем было заняться. — Почему? Гарри упорно молчал, ковыряя носком ботинка напольную плитку. Придумать что-то оригинальное не было ни сил, ни желания. Как можно было оправдаться, когда вместо урока Зельеварения они с Роном замечательно провели время за игрой в плюй-камни во дворе замка. И Рон же, кстати, первый заметил, что Гарри совершенно не умеет врать. — Пока я ожидаю ответа, встань, пожалуйста, в угол, — Люпин устало потер переносицу. Известный своей терпимостью, он редко прибегал к дисциплинарным мерам, но иногда без этого было не обойтись. Ты слишком мягок с ним, Римус. Слишком. Лицо Гарри вспыхнуло. Ему как никогда хотелось сейчас провалиться сквозь землю, лишь бы Сириус не заметил предательски покрасневшие уши. Мерлин, ему тринадцать, а Римус до сих пор не брезгует наказывать его таким образом. Не смея перечить Люпину и поднимать на Сириуса глаза, Гарри поплелся в указанное место. Его руки неловко повисли по швам, а глаза пусто уставились в пол. Он чувствовал, как его гордость утекает с каждой проходящей секундой. Последний раз, подумал мальчик, в углу он стоял несколько лет назад, когда ради интереса палочкой Римуса подпалил его старый пиджак. Горел, к слову, он тогда прекрасно… — Я жду ответа, Гарри. Мы не можем сидеть здесь всю ночь. Сириус, не в силах больше наблюдать за душевными скитаниями крестника, демонстративно достал из заднего кармана свежий выпуск Ежедневного Пророка и скрылся за новостью о находке нового вида Гриндилоу в озерах Албании. — Живот болел, — наконец, потупив взгляд, подал голос Гарри. Да, это прозвучало ужасающе инфантильно и безответственно. Ему показалось, что он сейчас вполне мог смахивать на нашкодившего первокурсника, которого поймали в коридоре замка после отбоя и ведут на верную гибель в кабинет директора. — Именно поэтому вечером ты был на тренировке по квиддичу? Гарри, пора бы привыкнуть, что на территории Хогвартса Лунатик наблюдает за тобой с особой тщательностью. Мальчику сделалось дурно: быть отчитанным Люпином — одно, но выслушивать его недовольную речь перед крестным — совсем другое. От злости на самого себя он стукнул носком ботинка пересечение каменных стен. Сириус, вслушиваясь в разговор, поднял из-за газеты глаза. — Живот болел днем, а к вечеру прошел. Верно, Гарри? — Подмигнул он затылку мальчика, вальяжно закидывая ноги на парту и переворачивая страницу. — Брось, Римус. Вспомни себя. — К твоему сведению, — теперь уже и Сириусу сделалось не по себе, — я никогда не прогуливал. Получать похвалу от Римуса в стенах замка Гарри нравилось больше всего — в такие моменты он был самым счастливым. Но сталкиваться с его неудовольствием подростку было действительно страшно. Некогда светлый и мягко улыбающийся Римус, от которого веяло невероятной теплотой и спокойствием, вмиг становился серьезным, а голос сменялся неподдельной строгостью. — Я уже несколько раз краснел из-за тебя, Гарри. Еще один точно не выдержу. Сириус язвительно фыркнул. — А сколько раз Минерва краснела из-за нас? — Окончательно откладывая газету на парту, произнес Блэк. — Мы были самыми отъявленными мерзавцами в замке, — последнее предложение было адресовано скорее Гарри, чем Римусу, и больше походило на бахвальство. Мальчик не заметил как, уткнувшись носом в стену, расплылся в широкой улыбке. В этот момент, унизительно стоя в пыльном углу, он был невероятно благодарен крестному, который так мастерски избавил его от беседы с Люпином. По испепеляющему взгляду оборотня было ясно — еще одно слово и Сириус займет место в соседнем углу. — Может быть, ты займешься его воспитанием? — Скептически приподнял бровь Римус, откидываясь на спинку кресла. — Только потом, позволяя Гарри абсолютно все, не удивляйся тому, что он станет совершенно неуправляемым. Мягкость Сириуса часто противоречила строгости Люпина, что приводило к трениям между ними. От постоянных споров о правильном воспитании, Гарри, мягко говоря, устал. Сначала они пытались скрыть от подростка извечные конфликты на эту тему, но потом это постепенно сошло на «нет». Римус, как ответственный опекун, играл сложную роль наставника в жизни Гарри и время от времени несмотря на свою добросердечную натуру проявлял отцовскую строгость, что было совершенно не свойственно его характеру. Сириус же, видя в Гарри исключительно Джеймса, пытался запретить оборотню наказывать мальчика. Сколько раз Римус закатывал на эти требования глаза — не сосчитать. Блэк же, по мнению Люпина, совершенно не смыслил в воспитании детей. К Гарри он был демонстративно мягок и снисходителен, потакая и разрешая ему такие вещи, которые Римус никогда бы не одобрил. Через несколько минут в дверь постучали. Гарри, точно ошпаренный, отскочил от угла на приличное расстояние, чтобы никто и в жизни не мог подумать, что он там стоял. — Ты это куда? — Выходя из-за преподавательского стола, удивленно произнес Люпин. — Но сэр… Оборотень жестом потребовал от Гарри вернуться туда, где стоял. Сириус, барабаня пальцами по парте, нахмурился. — Живее, Гарри, — совершенно не волнуясь о том, что подростка могут застать в таком позорном положении, полушепотом произнес Люпин. Гарри выдохнул, мысленно готовясь к позору. Он зажмурил глаза, прежде чем уставиться в пол. Ему хотелось слиться со стеной, надеясь, что его никто не увидит. Повезло, что тот угол, где он стоял, не проглядывался со входа, поскольку находился за шкафом. — Минерва, — Лунатик открыл дверь, держа декана Гриффиндора на пороге, — если Вы принесли семестровые оценки мистера Поттера, то в этом нет необходимости. Я их уже получил. Профессор Макгонагалл окинула взглядом тусклый кабинет, коротко кивнув Сириусу. Угол, в котором стоял Гарри, ей действительно был не виден. — Поставьте Вашу подпись, — услышал Гарри строгий голос декана. — Сэр… — тихо позвал мальчик, привлекая свое внимание, когда оборотень, оставив Минерву дожидаться его в дверях, прошел к столу, за которым недавно сидел. От напряжения желудок Гарри скрутило в тугой узел. — Не сейчас, — шепотом отозвался Люпин, беря со стола перо и обмакивая его в чернила. Он долго всматривался в оценки напротив каждого предмета, после чего в графе «Ознакомлен(а)» поставил скромную подпись. — И примите меры, — произнесла профессор Макгонагалл перед тем, как Люпин закрыл за ней дверь. В тишине учебного кабинета оборотень стоял с хмурым выражением лица, глядя на застывшего в углу мальчика, который вдавился лбом в стену и не смел поднимать голову. Он знал, что Люпин прав, но его гордость не позволяла ему принять наказание без сопротивления. Сириус же, не смея больше спорить с методами воспитания Римуса, молча наблюдал за происходящим. — Я разочарован результатами семестра. — Голос Люпина звучал разбитым, отчего Гарри сделалось еще хуже. Уж лучше бы он просто накричал на него, как в ту ночь, когда его поймали блуждающим по коридорам замка с Картой Мародеров. — У тебя две неаттестации, и я, как ответственный законный опекун, просто не могу поступить иначе. С этими словами Римус принялся закатывать правый рукав свитера. Гарри не видел, что происходит за его спиной, но готов был поклясться, что услышал, как Сириус тяжело сглотнул. — Ты этого не сделаешь, — угрожающе произнес Бродяга, вставая со своего места. Любопытство Гарри взяло верх. Через плечо он попытался рассмотреть происходящее. Нет… этого просто не может быть. Сейчас Сириус точно во всем разберется. — Именно это я и собираюсь сделать. — Это сын Джеймса! — Когда же до тебя дойдет. — Укоризненно покачал головой Люпин, неосознанно повышая голос. — Его надо воспитывать. Гарри молчал, чувствуя, как надежды на снисхождение тают на глазах. Его, как маленького непослушного ребенка, собираются отшлепать. Зайди сюда сейчас Драко — от позора будет не отмыться даже после окончания школы. Профессор Люпин, по обычаю добрый и терпеливый, сейчас казался решительным и неумолимым. Капая на мозги о том, что Гарри мог провалить экзамены, Гермиона в очередной раз оказалась права. Откуда она все знает… В голове Гарри, будто издеваясь, мелькнули обрывки воспоминаний из детства, когда он едва не погиб от лап оборотня. Сириусу, не уследившему за ребенком, на утро досталось не меньше. — Не надо, сэр! — Мальчик что есть мочи старается выбиться из смертельной хватки опекуна. Люпин же безо всякого смущения одним рывком стягивает с Гарри пижамные штанишки вместе с нижним бельем. — Я запрещаю тебе покидать дом во время моего превращения. Ты мог погибнуть! — Тяжелая ладонь оборотня хлестким ударом опускается на ягодицы, моментально образовывая ярко-алый след. Вспоминать день, когда Гарри получил воспитательные ушибы, неприятнее всего — как оказалось, у Римуса слишком острые колени и чересчур крепкая хватка. Тяжелая рука, коснувшаяся плеча Гарри, вернула его из позорных воспоминаний. Он снова оказался в кабинете Защиты от Темных искусств, уткнувшимся носом к холодному стыку стен. Окинув взглядом кабинет, подросток только сейчас заметил, что место, на котором сидел Сириус, опустело. — Он вышел. Подождет тебя в коридоре. — Будто прочитав мысли ребенка, спокойно произнес Люпин. Паника в груди Гарри достигла апогея — кто теперь спасет его от праведного гнева… Люпин взглянул на Гарри, жестом указывая на кресло возле горящего камина. Мальчик догадался, что это значит, поскольку практически моментально начал пятиться назад до тех пор, пока не столкнулся с деревянной партой. — Гарри, сегодня полнолуние. Пожалуйста, быстрее. — Отпивая глоток оставленного на столе дымящегося зелья, произнес Римус. — Я все равно не отпущу тебя, пока не сделаю это. Спорить было бессмысленно — в глубине души он все равно чувствовал себя виноватым. Пока однокурсники готовились к сдаче семестровых экзаменов, Гарри с Роном прекрасно чувствовали себя на берегу заледеневшего Черного озера, оперевшись спинами о старый дуб и играя в волшебные шахматы. Гарри не хотел злить Римуса еще сильнее и доводить до того, пока оборотень сам не возьмет его за руку и не отведет к месту экзекуции. Гарри тяжело вздохнул. Так, спокойно. Шаг за шагом. И не думай ни о чем. Когда его ладони опустились на кожаное сиденье, тело непроизвольно начало дрожать. Слава Мерлину, Сириус сейчас в коридоре и не видит Гарри в таком положении. Стоя задницей кверху, он крепко зажмурился, а в голову совсем некстати вновь полезли детские воспоминания. За длинным столом на Площади Гриммо, 12 Римус держит на руках маленького Гарри в то время как Сириус распаковывает для крестника его первый подарок: крохотную гоночную метлу. Мысли переменились. Гарри лежит в маленькой кроватке, смеясь и теребя пальчиками игрушечную плюшевую сову. Рядом с ним — сонный Римус держит в руках «Сказки Барда Бидля» и упрямо старается подавить гигантский зевок. А вот летнее воспоминание. Сириус с пятилетним Гарри пуляют друг в друга мыльной пеной из водных магловских пистолетов. Римус стоит на веранде и тщательно наблюдает за тем, чтобы мальчик не поскользнулся на мокрой траве. Звонкий шлепок, опустившийся на задницу Гарри, гулким эхом отразился от стен кабинета. Левая нога мальчика непроизвольно дернулась и приподнялась вверх, а затем последовал жалобный скулеж. От происходящего мысли в голове Гарри сплелись в один комок. Он заметил, как с последней порки в глубоком детстве, рука Римуса стала еще тяжелее. Мальчик непроизвольно попытался ускользнуть от карающей руки, но Люпин схватил его за талию, не давая сбежать. — Встань, пожалуйста, на место. За окном на верхушки хогвартских башен начали отпускаться первые лучи закатного солнца. Решимость Гарри выдержать наказание исчезала все быстрее, когда задница начала пылать, однако, боясь спровоцировать Лунатика перед полнолунием на бóльший гнев, мальчик немедленно подчинился требованию. Следующий удар пришелся чуть ниже первого, хотя по силе нисколько ему не уступал. В глубине души он благодарил всех волшебных богов, которых только знал, за то, что Римус не снял с него школьные брюки. Вероятно, он и сам прекрасно понимал, что для этого ребенок уже достаточно взрослый. Ощутив тяжелую ладонь оборотня на своей заднице, Гарри ойкнул. На этот раз он смог удержаться на месте, но изогнулся дугой, неосознанно защищаясь от следующего удара. Люпин, как показалось Гарри, порол в полную силу, и школьные брюки совершенно не спасали ситуацию — кожа кричала в агонии и умоляла остановиться. — Ты понимаешь, за что я тебя наказываю? Гарри издал неразборчивое мычание и сжал руки в кулаки настолько, что ногти впились в мягкую кожу ладоней, а костяшки побледнели. Понимаю, понимаю, понимаю! Но произносить это вслух мне чертовски стыдно. — Да, сэр… Следующий шлепок оборотень нанес под первыми двумя. Из Гарри вырвался сдавленный крик, но собравшись с духом, он постарался возвести невидимые ментальные щиты и абстрагироваться от болезненного жжения. — За что? Отметив место следующего удара, Римус занес руку и сделал это в четвертый раз. Шлепок пришелся на место старых, отчего Гарри подскочил, яростно топнув ногой по полу. По характерному недовольному откашливанию сзади Гарри заставил себя вновь склониться над креслом. — За плохую учебу в семестре, — мальчик попытался восстановить сбившееся дыхание. Последующие три удара оказались не такими болезненными. Возможно, ярко-алые следы на заднице каким-то чудеснейшим образом уговорили мозг отключить все нервные клетки в организме, а может быть, что было более вероятным, рука Люпина просто-напросто устала. Мальчику даже показалось, что оборотень позволил ему немного распрямиться. Ладонь пекло, поэтому Люпин остановился, сделав короткий перерыв, наблюдая, как Гарри пытается незаметно смахнуть предательски выступившие слезы. — Я хочу, чтобы за неделю моего отсутствия ты исправил оценки по Прорицанию и Истории магии, а также, — Римус, не обращая внимания на слезы Гарри, убрал со лба прядь вспотевших волос, — извинился перед профессором Снейпом за прогул. С этими словами Лунатик нанес очередной жалящий укус, на что из горла мальчика вырвался испуганный вскрик из-за новой боли на воспаленной заднице. Ему казалось, что от ягодиц не осталось живого места и на уроках ему теперь предстоит занимать стоячую парту в конце класса. — Да, сэр… Римус остановился, и Гарри краем уха услышал тяжелое дыхание оборотня. Расправляя рукав обратно, Люпин прошел мимо Гарри и вновь отпил зелье из сосуда на преподавательском столе. Мальчик нерешительно поднялся, чувствуя, что завтра после такого перформанса будет ныть не только задница, но и спина — ему никогда еще не приходилось находиться в согнутом положении длительное время. — А также в мое отсутствие я хочу, чтобы ты отдал Молнию Сириусу. — Лунатик допил зелье и поставил пустую склянку обратно на стол, с беспокойством глядя на часы. — Ближайшую неделю она побудет у него. Неужели за завал двух экзаменов и прогул бесполезного урока по Зельеварению полагается настолько суровое наказание? Я отстоял в углу, я пережил порку, но лишать меня квиддича! Ведь скоро финальный матч… Гарри задохнулся от несправедливости и кое-как сумел сдержаться, чтобы не расплакаться прямо перед приемным отцом. Это было нечестно и бесконечно обидно. Умолять Римуса сжалиться — бесполезно. Если уж он взялся за воспитание подростка, то доведет это дело до конца. — Римус, тебе пора, — приоткрыл дверь кабинета Сириус. Уже совсем скоро на небе взойдет полная Луна — Люпину нужно успеть прибыть в Визжащую хижину заранее. — Если ты еще раз прогуляешь уроки без уважительной причины, — Лунатик взглянул на Гарри, а его голос вмиг сделался крайне серьезным, — я накажу тебя на целый месяц. Как же, Великий Мерлин, стыдно это слышать от любимого преподавателя по ЗоТИ.

***

Гарри, закрывая за собой дверь кабинета, поднял на Сириуса глаза. Чувствуя повисшую в воздухе неловкую тишину, крестный попытался оправдаться. — Прости, что не помешал ему, Гарри. Он бы все равно это сделал. Гарри не был удовлетворен таким ответом, и Сириус попытался снова. — Я разрешаю оставить Молнию у себя, — тепло улыбнулся он, беря в коридоре замка мальчика за руку. Крестный был убежден в том, что не принимая должного участия в воспитании Гарри, он не имел права проявлять к нему строгость; ее вполне хватало от Римуса. Доведя крестника до входа в гостиную Гриффиндор, он мягко потрепал его по растрепанным волосам. Ягодицы все еще напоминали о воспитательном процессе, но поддержка крестного растопила в Гарри все обиды. — Смотри не проболтайся профессору Люпину про метлу, — Сириус изобразил на шее удавку, — иначе он убьет меня. Гарри, стоя у портрета Полной Дамы, наблюдал, как крестный удаляется за поворотом, ведущим в коридор Одноглазой ведьмы — оттуда быстрее всего можно было добраться до Визжащей хижины, чтобы хотя бы в первые дни превращения побыть рядом с другом. — Фортуна Майор, — шепотом прознес Гарри и прошел через отворяющийся портрет. Его друзья, Рон, Гермиона и Джинни, по прежнему сидели у растопленного камина, и Гарри сразу догадался — они дожидаются его возвращения. Гермиона, увидев друга в проеме, вскочила на ноги и подбежала к нему. — Ну, что было? — Ничего особенного. — Отмахиваясь, попытался выдавить улыбку Гарри. Он тщательно следил за тем, чтобы руки Гермионы случайно не коснулись травмированного участка тела. — Римус просто заставил меня писать строчки. От предложения сесть рядом с ними и немного поиграть в кводпот, волшебную игру, похожую на квиддич, только на бумаге, Гарри вежливо отказался. Сейчас он меньше всего хотел, чтобы задница коснулась какой-либо твердой поверхности. Он предпочел постоять у камина, переминаясь с ноги на ногу и делая вид, что греет руки. На утро, к удивлению Гарри, на его прикроватной тумбочке стоял пузырек с неизвестным зельем. Как позже он вычитал в учебнике по Зельеварению, это оказалась целительная настойка от ушибов мягких тканей. Рядом с зельем лежали горячительные примочки, по видимому появившиеся здесь не так давно — они еще сочились теплым лекарственным соком. Рон подсказал другу, что ими нужно растирать поврежденные участки кожи, но так и не понял, кто их сюда положил и зачем они понадобились Гарри. Однако подросток сразу догадался. Спасибо тебе, Гермиона.