Падшие

      Кастиил сидел на шаткой скамейке в заросшем безлюдном парке и задумчиво смотрел перед собой, бесцельно вертя в руках ангельский клинок. Ему не угрожала опасность, просто нужно было чем-то занять руки, и клинок был первым, что в них попалось. Кас думал. В его голове мелькали мрачные мысли, и темные чувства наполняли его душу. А впрочем, есть ли у ангелов душа?       К нему вдруг пришло осознание, что он совершил нечто поистине ужасное. Вроде бы оно должно было прийти еще раньше, сразу после содеянного, но почему-то нахлынуло только сейчас, проведя жирную черту между тем, что было до и после, ломая его изнутри. Кас закрыл руками лицо, скользящим движением спрятав клинок в рукав.       Вообще-то он совершил много неправильного, непростительного. Возомнил себя новым богом и начал убивать своих братьев и сестер. Хотя, с другой стороны, они были на стороне Рафаила, так что, может быть, это было не так уж и неправильно? Он сломал стену в голове Сэма и обрек его на страдания. Предал доверие Винчестеров, которым он стал другом. Нет, больше, чем другом, почти как братом. И вознесся над ними, снова начав относиться к ним с презрением. Кас и раньше считал себя выше людей, ведь он был ангелом, но именно Винчестеры научили его жить по-человечески. В самом хорошем смысле этого слова, ведь не все люди такие. Они научили его любить. Они научили его быть готовым пожертвовать всем ради других, идти до конца в стремлении спасти этот мир, преступая, если нужно, кем-то давно написанные сценарии, которые все принимают как должное. Но он опять отдалился от этой жизни, связался с Кроули и скатился в пропасть лжи и высокомерия.       Однако все это было в какой-то степени поправимо, если бы не одно но. Кастиил совершил куда более страшную вещь, за которую нельзя было получить прощение, как бы он ни старался. Ведь этого было уже не исправить. Одно решение, один удар тем самым ангельским клинком, что он минуту назад сжимал в своей руке, — и все. Конец. Он убил своего лучшего друга, даже не задумываясь. Кас сжал руки сильнее, стискивая волосы, пытаясь причинить себе физическую боль, как будто она была способна заглушить боль духовную. Он убил Бальтазара. Убил за сущий пустяк.       — Ты совершенно не умеешь лгать, приятель. Так это правда? Ну ладно. Зачем?       — Средство добиться цели. Бальтазар, ты это понимаешь.       — Да, как ни понять. Но какова цель? Нападение на Чистилище, захват душ, что-то еще?       — Победа в войне.       — И, полагаю, ты будешь сосудом, верно? Всосешь все эти души в себя, всю эту энергию?       — Только так.       — А что, если их слишком много для тебя? Что тогда? Ты взорвешься и заберешь огромный кусок планеты с собой.       — Этого не случится.       — Да-да, конечно. Но... но скажи мне, что в этом нет никакого риска.       — Прости, что не сказал тебе, но я должен знать. Ты со мной или нет?       — Знаешь, может, ты и больной, но... ладно. Отдал пенни — отдам и фунт.       Тогда Кас назвал это предательством. Но теперь он понимал, насколько мелочным и глупым было это обвинение. Бальтазар действительно был его другом. Он хотел помочь. Он вполне обоснованно предполагал, что Кастиилу не хватит сил, чтобы удержать в себе души Чистилища, и предупреждал его об этом. Но Кас не послушал его, и тогда Бальтазар передал их адрес Дину, видимо, надеясь, что у того есть шанс остановить заблудшего товарища. Но ведь он не сдал их, к примеру, Рафаилу. Он не хотел, чтобы Кас проиграл, но понимал, что нужно найти другой способ. И Кас убил его.       Бальтазар сидел на скамейке и продолжал недавно возникнувший с другом спор.       — И все же, Кас, если бы ты мог, ты хотел бы пожить там?       Кастиил посмотрел на него своим непонимающим взглядом и отвел глаза.       — Но... зачем?       — Ну как зачем. Смотри. По идее мы должны защищать людей и стремиться к их познанию. По заповедям отца. Но мы этого не делаем. Ну почти не делаем. А там, на земле, мы могли бы узнать их лучше. Да и не надоело тебе торчать здесь в Раю и исполнять приказания этих идиотов вроде Захарии?       — Что ты говоришь, Бальтазар! — Кас исподлобья взглянул на него и немного отодвинулся. — Откуда в тебе эти идеи. А что дальше? Начнешь сочувствовать Дьяволу? Мы все — сыновья господа и его воины. И должны следовать его заповедям.       — Да ладно тебе, — Бальтазар устало закатил глаза, — не начинай. Я говорю, теоретически, хотел бы ты? И вообще, откуда у тебя уверенность, что наше нынешнее начальство право. Отца нет уже тысячи лет, а ты все считаешь, что все делается по его заповедям. Мы все — послушные куклы в руках архангелов, а они в свою очередь слепо следуют этому сомнительному сценарию. Мы не способны думать самостоятельно, самостоятельно принимать решения. В глубине души ты это понимаешь, Кас. Просто не хочешь признавать. И если ты понимаешь, ты должен хотеть что-то изменить.       Кастиил сердито поднялся и сухо ответил Бальтазару.       — Никогда больше не смей задавать мне подобных вопросов. Ты мой друг, Бальт, но если ты будешь продолжать распространять подобные взгляды, я буду вынужден донести на тебя. Ради твоего же блага.       На этих словах Кас развернулся и пошел прочь. Он действительно был зол на друга. Ему не хотелось причинить ему вред, но в то же время, ему ужасно претили подобные разговоры. Бальтазар почувствовал легкий укол обиды. Он хорошо знал упертость Каса, но все же его не покидала надежда, что тот когда-нибудь изменит свое мнение. Бальт тяжело вздохнул. Видимо, он ошибся, и Кастиил был точно таким же покорным ангелом, не способным признать очевидное и пойти против всеобщих предрассудков, как и многие другие.       А в его голове уже созрел план.       Прошел месяц. В Раю был переполох. Кас не понимал, что случилось: его не взяли в прошедшую битву, но он не ожидал, что произойдет что-то серьезное. Обычная стычка с демонами. Он спешил к Захарии, командовавшим тем отрядом, чтобы узнать, что случилось.       — Плохие новости, Кастиил, — сухо произнес тот, не смотря ему в глаза. — Это была ловушка. Многие погибли.       Кастиил непонимающе взглянул на начальника. Какая ловушка, все же было хорошо спланировано? Он хотел было уйти, чтобы расспросить кое-кого более разговорчивого. Но только сейчас, высматривая его в толпе, Кас с ужасом осознал, что того нигде не было.       — Бальтазар мертв, — добавил Захария, мельком взглянув на него, и снова потупил глаза. — Мне жаль.       Кас не мог больше находиться здесь. У него поплыло перед глазами. Он никогда прежде не знал по-настоящему большого горя и всегда верил, что беда обойдет его стороной. Так бывает со всеми, пока они не сталкиваются с этим лицом к лицу. И вот теперь он потерял своего лучшего друга. Боль тугим узлом сдавила Касу горло. Он даже не был в той битве, не видел, как погиб Бальтазар. Быть может, если бы они бились плечом к плечу, он смог бы как-то помочь ему, прикрыть спину. Кас сделал бы все ради друга, даже если бы понадобилось отдать за него жизнь. Он был уверен в этом.       Ангелы оплакивали погибших. Многие потеряли в той битве своих близких. Кастиил не мог понять, как это могло случиться. Он шел сквозь толпу, расталкивая всех, кто попадался на пути, и не отвечая на оклики знакомых. Он даже ненавидел их в этот миг, сам того не замечая за собой. Ненавидел, как никогда никого прежде. За то, что они живы. За то, что из боя вернулись они, а не Бальтазар.       Кас поднял голову к затянутому темными грозовыми облаками небу. Дождь вот-вот должен был начаться. По лицу ангела потекли слезы, которые он не мог сдержать. Раньше он бы помолился в подобной ситуации. Но зачем молиться сейчас? Друга уже не вернуть, а его руки и ангельский клинок навсегда впитали в себя его кровь, когда Кастиил предательски вонзил оружие ему в спину. Назвав Бальтазара предателем, он сам стал им. Кас никогда бы не стал молить о прощении, ведь оно было попросту невозможно. И время уже нельзя было повернуть вспять.       С первой каплей дождя, упавшей на его лицо и смешавшейся с солеными слезами, ангел исчез.

***

      Люцифер стоял в разгромленном отеле "Елисейские поля" и сжимал в своей руке клинок архангела, которым только что убил своего младшего брата. Того самого брата, которого он когда-то научил фокусам и иллюзиям. Того самого любимого младшего брата, воспитание которого в свое время доверили именно Люциферу. Именно благодаря ему Гавриил стал так называемым проказником. А теперь ему пришлось убить его.       Все это было так давно, на заре этого поганого мира, когда еще не было вражды среди братьев, между ними царило согласие и понимание, а их Отец был с ними. Настолько давно, что можно было уже и забыть о тех временах. Но Люцифер помнил. Он помнил все.       — Ты не слушаешь. Ты слишком уверен в себе. Ты не хочешь ничему учиться, не хочешь признавать свои ошибки. Ты считаешь, что все подается тебе на блюдечке, но это не так. Нельзя достичь чего-то, не приложив усилия.       Гавриил стоял перед братом, смиренно потупив взор. Люцифер был вспыльчивым, но отходчивым. И когда он злился, лучше было переждать бурю. Но в глазах Гавриила, как бы он ни старался это скрыть, плясали озорные огоньки, и брат чувствовал это и кипятился еще больше.       — Ты все обращаешь в шутку, с тобой невозможно говорить серьезно. Ты просто отказываешься что-либо воспринимать.       — Ты не говоришь серьезно, а орешь, — перебил Гавриил. — Ты очень вспыльчив и нетерпелив. И, говоря это, я рискую нарваться на очередную порцию ругани, так что, — младший на миг остановился, подумав о том, что не стоит перегибать палку, но при этом напомнить брату об уважительном отношении к себе, и шутливо поднял руки, в знак "поражения". — Ладно, Люци, я понял свои ошибки и постараюсь их больше не повторять.       — Понял ошибки? — Люцифер скептически взглянул на него и усмехнулся. — Ну, раз ты настолько самоуверен, попробуем заново.       В руках старшего архангела мгновенно появился клинок. Он угрожающе двинулся на брата. Основы простого боя они уже прошли, теперь задачей Гавриила было обмануть противника с помощью иллюзий. У него уже довольно неплохо получалось, но обвести подобным Люцифера было не так просто.       В этот раз Гавриил задумал помешать брату сторонними предметами. Он то создавал камни, летящие ему в лицо, то пытался запутать его веревками. Но Люцифер спокойно справлялся с ними, и перевес сил вновь был на его стороне. Тогда Гавриил решил воплотить в жизнь внезапно возникшую идею. Он на мгновенье "потушил свет", наслав на то место, где они сражались, темноту и дезориентировав противника. В этот миг он переместился за спину брата, оставив вместо себя иллюзию, с которой тот продолжил сражаться. А когда Люцифер стал брать над ним верх, Гавриил толкнул его на землю, выбивая при этом оружие из его руки, приставил свой клинок к горлу упавшего и победно улыбнулся.       — Почти удалось, — раздался ехидный голос за его спиной. Гавриил почувствовал холодное прикосновение оружия у своей шеи, и самодовольное выражение лица тут же сменилось досадой.       — Все это время... это была иллюзия?       — Ну, не то чтобы все время, братец. Но в этот раз у тебя вышло не так уж и плохо. Продолжим?       Гавриил устало посмотрел на старшего и, ничего не ответив, внезапно напал на него.       — О, что это у нас, эффект неожиданности? — рассмеялся Люцифер, ловко уворачиваясь от удара. — Он хорош, когда нападающий сохраняет холодную голову, а не полон азарта.       "Ты так ничему и не научился, Гавриил. Так глупо... Ты действительно думал, я не разгадаю твоего маленького фокуса? Зайти со спины, увлекая при этом разговором, серьезно, братец?"       Падший отвернулся. Раз он разгадал, значит, у него был выбор, убивать или нет. Но ведь Гавриил сам хотел убить его. Он первый попытался вонзить нож ему в спину.       Гавриил тихо окликнул брата.       — Тебя искал отец. Может, все-таки поговоришь с ним?       — Мне не о чем с ним разговаривать, — отчеканил Люцифер.       Он не обернулся на голос младшего, но тот нутром почувствовал холод от его слов. Гавриил подошел ближе и сжал рукой плечо брата.       — Люци, ну пожалуйста, — почти умоляюще заговорил он, — почему ты стал таким? Ты замыкаешься от всех, сидишь здесь в одиночестве целыми днями. Вы поссорились из-за людей. Но ведь тут дело даже не в них. Ты ведь можешь уступить ему, пойти на компромисс. Это только формальность, какая разница, что ты считаешь на самом деле? А со временем ты сможешь доказать ему, что он ошибался.       — Нет, — Люцифер раздраженно скинул руку брата со своего плеча. — И не надо меня уговаривать.       — Но тогда, — голос младшего задрожал, — знаешь, он грозится изгнать тебя с небес. Запереть тебя в клетке.       Люцифер удивленно посмотрел на Гавриила. Об этом он еще не слышал и не думал, что отец пойдет на подобное. Но судя по отчаянью брата, дело было серьезное.       — Пусть запирает, — произнес он, угрюмо усмехнувшись. — Раз ему люди дороже родного сына. И перестань смотреть на меня так, — спокойный до этого голос Люцифера сорвался на крик. — Уходи. Уходи, прошу тебя, не ввязывайся в это дело.       Гавриил был единственным, кто действительно ему сочувствовал. Единственным, кто не хотел, чтобы его сбросили в клетку и оставили там гнить до скончания дней. В Михаиле тоже чувствовалось сомнение, но его никогда не хватило бы на то, чтобы ослушаться приказов отца. Люцифер знал, что он пойдет на все, лишь бы их выполнить. Даже убьет его, если сможет, как у них и "предначертано".       Бывший проказник сидел в машине вместе со старшим Винчестером, тогда как в отеле языческие божки продолжали свой спор с твердой уверенностью в том, что могут что-то изменить. Смотря в глаза Дину, он внешне сохранял спокойствие и оставался непринужденным шутником, но внутри его наполнял страх. Гавриил был поставлен перед выбором, к которому не был готов.       — Я не могу убить брата.       — Не можешь или не хочешь?       "И не могу и не хочу, тупой ты болван. А смог бы ты убить Сэма? Глупый вопрос, если бы мог, мы бы не сидели сейчас в этой машине у этого вшивого отеля". Но мысли так и остались в его голове, и Дин ушел. Может, он прав. Может, и правда нужно остановить Апокалипсис любой ценой, не допустить разрушения и гибели множества людей. Вот только цена для Гавриила слишком высока. Он не может убить брата.       В тот миг, когда Люцифер появился в отеле, младший архангел как раз собирался уходить, не думая, что без его помощи язычники решатся вызвать своего врага. Но все обернулось иначе, и в голове Гавриила снова возникло сомнение. Он ведь хотел, чтобы распри между братьями прекратились. Но тогда убить Люцифера придется Михаилу. А так он хотя бы спасет Кали. Он к ней и правда привязался. Ну и еще пару миллиардов людей. Гавриил закрыл глаза и принял окончательное решение.       Люцифер в последний раз взглянул на тело убитого им брата. В этот миг все содеянное им прежде померкло, а остался лишь мертвый Гавриил, отбрасывающий на пол тень своих крыльев. Что бы он ни сделал до этого, возможно, оставался какой-то крохотный шанс на изменение его черной души. Но теперь все стало ясно окончательно. Наверное, именно в этот миг Люцифер пал по-настоящему и бесповоротно, без надежды на искупление.

***

      — Я не понимаю, почему ты борешься со мной, из всех ангелов?       — И ты еще спрашиваешь?       — Я восстал — и меня изгнали, ты восстал — и тебя изгнали. Чуть не все небеса желают мне смерти, и знаешь, что будет, если это им удастся? Ты станешь новым врагом номер один. Нравится тебе или нет, мы на одной стороне. Почему бы тебе не послужить своим интересам, которые сейчас совпали с моими?       — Я скорее умру.       — Видимо, да.       Тогда Кастиил смотрел на него с нескрываемым презрением. Отступник. Падший. Его за долгое время приучили ненавидеть Люцифера. Но и когда Кас сам стал отступником и отказался принять сторону Михаила и небесного воинства, он все равно презирал его. Ведь он теперь был на стороне людей и пытался остановить Апокалипсис. А Люцифер хотел разрушить этот мир. Люцифер ненавидел все, что было дорого Касу. Но тогда он еще не знал, насколько они похожи.