Моя любовь живёт в театре

— А-а-а-а, я уже опаздываю, - разговаривая сама с собой, металась по квартире Аня. Она пыталась собраться с мыслями и засунуть в небольшой рюкзак всё необходимое. Поняв, что ей нужны только её главные атрибуты — фломастер и легендарная тетрадь с автографами, девушка побежала в коридор одеваться. — Так, ну а теперь последнее... Аня взяла с полки свои любимые духи, которые она называла «театральными». Такое имя они носили потому, что девушка пользовалась ими только в театр. Эта ассоциация создавала для неё какую-то особую, неповторимую атмосферу. В очередной раз вдохнув такой знакомый, такой нежный и трепетный аромат, Аня несколько раз брызнула духами на одежду, шею и волосы. — Цветы я куплю по дороге… - продолжала она свои мысли в слух. — Интересно, какие он любит? Может красные? Или наоборот светлые… - Аня очень хотела порадовать Максима цветами. Он произвёл на неё какое-то особенное впечатление, зацепил своей харизмой, своей неповторимой очаровательной улыбкой — вот что она так хорошо запомнила. А сейчас она снова увидит его на сцене... Снова услышит его завораживающий, пронзающий голос. Держа в руках букет прекраснейших белых роз, девушка буквально выбежала из-за угла Концертного зала, с левой стороны закрывавшего театр. Издали увидев свою Сатиру, Аня вздрогнула ощутивши в животе бабочек, которые её преследовали всегда, стоило ей лишь увидеть это необыкновенное место. Пройдя ещё немного вперёд, девушка очутилась прямо перед той самой лестницей служебного входа. Над ней возвышалась огромная красная табличка, на которой белыми прописными буквами было выведено: «Театр Сатиры». Само по себе это место затягивало Аню. Театр как будто давал ей понять, что в жизни есть настоящее счастье. То, которое она испытывает прямо сейчас, в данную секунду, стоя перед самым могущественным для неё зданием. Но настоящие бабочки появлялись, когда девушка входила в театр. Такие знакомые стены из светлого камня, держащие на себе черно-белые картины артистов, снова погружали её в неповторимую атмосферу радости, с которой у Ани были связаны самые дорогие, самые тёплые воспоминания. Златовласка знала в театре каждый уголок. Она с лёгкостью могла разобраться, где правая и левая сторона партера или амфитеатра, где висят те или иные фотографии артистов. Аня даже как-то была на Чердаке Сатиры, отдельном зале, намного меньше основного, где тоже проходили некоторые спектакли. Пройдя к нужному входу, девушка подошла к билетёрше. Пока та проверяла предоставлений билет, Аня уже рассматривала открывавшийся ей огромный зрительный зал. Пройдя ещё вперёд, девушка стояла прямо перед первым рядом. Оттуда, снизу, особенно чувствовался размер помещения. Синие откидные кресла, большая часть которых уже была занята зрителями, тусклые желтоватые лампы на самом потолке зала, холодные железные перила, разделяющие амфитеатр и партер, и наконец – огромный, бархатный занавес, отделяющий два абсолютно разный мира – мир актёра и зрителя. Сейчас там, прямо за этим красным полотном стоят артисты, готовясь вот-вот выйти на сцену. Лёгкий мандраж охватил Аню. Она ещё раз посмотрела в билет. Убедившись, что стоит у правильного ряда, девушка прошла на своё место. Оно оказалось очень близко к сцене, посередине третьего ряда. Оттуда открывался отличный вид. Услышав третий звонок раздавшийся негромко, но охватив весь зал, зрители в зале закопошились. Кто-то выключал телефон, а кто-то только проходил на свои места. Раздались аплодисменты, просящие поскорее начать спектакль. Постепенно стал гаснуть свет, сначала над сценой, а затем и в зале. С разных сторон послышался негромкий шум, и большой бардовый занавес, который только что стоял неподвижно, помчался, разделяясь надвое и открывая зрителям пышные декорации.