Я помню...

Часть вторая. Заложник собственного рассказа... Быть «уличной» женщиной - так интересно, увлекательно и невероятно познавательно… Вместо эпиграфа. От автора. Стояли в очереди в кассу. Стоял серенький непогожий денек. После Новогодних праздников солнце спряталось. Ветер дул резко. Мороз морозил постепенно. И замерзали то подмышки, что продувались в пуховике около рукавов и на груди, то ноги. Женщины возраста среднего, пожилого, пенсионного стояли в кассу РИЦ. Очередью клубились, топтались, никуда не продвигались. И никуда уже не торопились, потому что ждать пришлось им долго… Потому что из трех положенных для РИЦ кассирш, две с лишним кассирши обедали. А остальные не торопились обеденное место покидать… Мороз пробирался в рукава, морозил щиколотки, пальцы ног и пятки. Очередь собиралась и прибавлялась, теснилась плотнее около входа в заведение, где мог бы стоять один платежный терминал. Он бы не стал устраивать перекуров, технических или обеденных перерывов, не отвлекался бы на болтовню с подружками или хорошими знакомыми. У всех бы деньги без разбора и старательно принимал. А очередь клубилась, перед входом наполнялась ожидающими людьми и становилась плотнее. Старалась попасть, к живым кассиршам, покорная и равнодушная. В очереди стояли женщины, одетые в импортную или китайскую одежду, то есть, для нашей страны и январских морозов, слишком легкую… Пуховики не выдерживали холода. Сапоги допускали холод к ступням. Женщины перебирали ногами. И не были они похожи на лошадок норовистых. Не били копытами, не фырчали на беспорядки. На них фырчали кассирши. Раз в полчаса выносили последнее предупреждение. И требовали очередь больше людьми не заполнять. Они, кассирши, все равно не успеют обслужить сегодня и половины всей скопившейся очереди. У них, у кассирш, еше не закончились Новогодние праздники. Сегодня их праздник продолжается. Сегодня только первый после Праздника, поэтому рабочий, но облегченный и укороченный день… Распоряжения выносили не сами кассирши, а их доверенные или им знакомые лица. Их лица и фигуры показывались из теплого помещения РИЦ, вместе с распоряжениями. Затем скрывались в теплом помещении вновь. Всей очередью выслушивали предупреждения, что день сегодня праздничный. И после трех часов пополудни, касса совсем закроется. И тот, кто не успеет до трех часов оплатить свои жилищные долги и квартплату, тот навсегда, до самого Старого Нового Года опоздал… В субсидии и льготы по оплате жилья, он в Новом Году пролезть не успевает… Смирными овечками, скромными курочками, стояли женщины среднего, пожилого, пенсионного возраста около самой кассы РИЦ, на улице. И в чуть - чуть более теплом по дороге к самой кассе, переходнике. Лишь иногда, молодыми грудастыми русалками в пуховиках - пальто нараспашку, без шляпы, шапки, головных уборов, с волосами, распущенными, длиной до талии или пониже спины, скользили между обыкновенными неплательщицами, покупательницы модного интернет – магазина. Мороза они совсем не чувствовали. Из магазина выходили с большими и яркими пакетами, довольные. Очень друг на друга похожие. И волосы их струились, красиво уложенные и одинаковые, как влажные водоросли, струями, вдоль всей спины... Я стала подсчитывать пропускную способность кассы. Время затраченное кассой на каждого плательщика, клиента и посетителя. Старалась вычислить у кассы ее пропускной интервал. И догадаться, сумею ли попасть сегодня к кассирше. Но сбилась… Мне не хватало данных. И не могла я исследовать событие, замерзая от холода, с морозом, гуляющим вдоль всей спины… Топталась на месте. Решала, не будет ли уместнее, завтра с утра подойти. Женщины рядом не посоветовали… - Такая же с утра будет очередь. - Так объясняли мне они. Время от времени в женской очереди появлялись пожилые мужчины. Но неприученные долго ждать, они занимали место в очереди и уходили в рядом стоящий большой и не слишком дорогой продовольственный магазин - супермаркет. Погреться или за сигаретами. - Привет, землякам! – Вскричал солидный мужчина, еще не промороженный, как вся остальная женская очередь. - Землячкам тоже! - Вдохновенно поправлялся, приветствовал женщин он. А очередь безмолвствовала. Ногами шаркала. Руками пожимала. Старалась размяться. И хоть так сохранить убегающее тепло... Приветственного мужчину в шапке сменил Приветственный Мужчина в кепке. В зимней кепке такой же добротной, кожаной и приспособленной для морозной зимы. - А Наш Президент сказал, что жить мы будем лучше, жить мы будем веселее.– Сообщал Приветственный мужчина в кепке. И кто – то из очереди отозвался: - Они и будут жить лучше. А мы только веселее… И я подумала: - Как много проблем стала приносить покупка обыкновенного проездного билета. Раньше киоски по продаже билетов стояли на каждом углу. Выскакивала утром, совала в окошечко киоска деньги. И получала проездной. Потом продажу проездных билетов перенесли на почту. Выскакиваешь утром. Бежишь пять кварталов, успешно перегоняя трамваи. Стоишь небольшую очередь: человек пять – семь – семнадцать. И получаешь вожделенный проездной. Теперь подключилась к продаже услуги РИЦ, Стою третий час перед входом. Замерзла. И не могу понять, успею ли сегодня войти в дверь кассы. Или так и буду приходить каждый день, отмечаться в очереди все дни от Новогодних Праздников до Рождества… И надо бы еще выбрать еще один свободный день, найти деньги и заплатить за квартиру… Мужчины собрались собственной кучкой. И стали травить анекдоты. Прислушалась. Анекдоты были по – настоящему интересными. Посматривая искоса на очередь из женщин мужчины травили анекдоты про «Дворника Васю»... Дети в подвале играли в Г…о Зверски замучен сантехник Потапов Голые ноги торчат из цемента. Нынче так будет с любым диссидентом… Потом перешли на анекдоты строевые и моряцкие: Пришел корабль в порт, встал на рейде. Морячок развлечься решил. Удочку сделал, чтобы рыбки наловить. Забросил. И выловил золотую рыбку. Рыбка ему обещает: - Любые три желания выполню, только в море отпусти. Морячок и начал загадывать: - Сначала пусть у меня в лопатнике будет много денег. – Согласилась золотая рыбка. Морячок свой бумажник достал и посмотрел: там денег видимо – невидимо. - Второе желание, - объявил морячок. – Бабу хочу. Чтобы сверху до талии, она была, как Софи Лорен. А внизу вся, как Сильвия Кристель… Мужчина рассказывает и косит глазом на группу женщин и их очередь. Стоят и шаркают ногами, молчаливые... Помогаю артисту разговорного жанра. Сама люблю женщинам рассказывать истории. Если вдруг долго нет повода или чего – нибудь из коротких рассказов не пишется, устный рассказ лезет в разговоре сам по себе, как паста зубная из тюбика. Мне легче бывает немного. Рассказываю женские истории женщинам. Иногда, их настроение угадываю. Тогда меня выслушивают. Иногда, история получается. Тогда я женщину – собеседницу нечаянно веселю. Она мою историю слушает. И, если моя история собеседнице нравится, то я ей нравлюсь тоже. На все то время, пока длится мой рассказ… Мужчина в кожаной кепке взялся за более сложное дело. Пытается рассказывать мужские истории женщинам. Собрата по жанру надо бы поддержать... - А почему Сильвия Кристель? – Интересуюсь я. – Мне отвечают: - Софи Лорен, знаете? - Ну, - соглашаюсь я. - Дама выдающихся достоинств. – Следует волнообразная обрисовка двумя мужскими руками в воздухе. И обрисовываются формы: метр двадцать, шестьдесят сантиметров, метр двадцать сантиметров в окружности. – А Сильвия Кристель, актриса порнографического кино… Не понимаю. Молчу, киваю, соглашаюсь. И анекдот продолжается. Получил морячок любимую женщину. Та – а –ких выдающихся достоинств… - А третье желание, - спрашивает Золотая Рыбка. На палубу вышел боцман. Моряк и говорит: - Михалыч у нас мужик хороший. Пусть он с утра на палубу как выйдет. И первое свое желание произнесет. Пусть у него оно сразу же и исполнится. Согласилась Золотая рыбка. Вышел утром боцман на палубу. Погода вокруг хорошая. - Ах, тридцать три болта мне в глотку! - Заявил боцман от избытка чувств… Приученная сначала отцом, потом мужем, что русский мат служит у русских мужиков средством для выражения любых эмоций и описания любых ситуаций, сначала хмыкаю, потом хихикаю… Очередь собирается вокруг входа плотнее. Анекдоты слушают или от ветра прячутся, не понять... Мужчина переходит к политическим темам. Хвалит домострой и Сталина. Ругает нынешнюю экономическую обстановку в стране. И неожиданно говорит, что женщина нынче выходит замуж не за мужчину, а за государство… Мужчины перешли на разговоры о политических репрессиях. Послушной отарой покорных овечек очередь сдвигалась ко входу к кассам. В какой -то из моментов я поняла, что слушаю личную историю рассказчика. В какой – то из моментов я стала слушать. Не потому, что интересен был мужчина. Хотя он, да, интересным все – таки был. И маска была верно к лицу подобрана. И укрывала лицо правильно. Прятала от вирусов нос. Наружу рвалась его история. Рассказывал он, как гоблины однажды поймали его. Шел чуть поддатый, никого не трогал. Вдруг из сугроба поднялись два гоблина. И документы требуют. - Я пропуск заводской показал. Он тоже документ. А гоблинам не понравилось. Они мне стали руки крутить. Тут перемкнуло что - то в голове у мужика российского. Два гоблина, и оба роста маленького. А он сам повыше будет, чем средний рост. - Я просто стою и ничего не делаю. Один мне одну руку треплет, второй – вторую. Вдруг БАЦ, и у меня искры посыпались из глаз. Я потерял сознание. Очнулся в патрульной машине. Руки в наручниках, наручники незастегнуты. А при такой ширине плеч, как у меня, наручники одевать нельзя. - А почему? - Спросила соседка из очереди. Она тоже увлекалась рассказчиком и его историей. - Вам надо писать, - советовала я. - Ваша история нуждается в том, чтобы быть записанной. - Я не могу, ответил рассказчик. – И продолжал. - Я же рассказываю с матами. - И что? – Не понимала я. – Русский матерный стал настолько применительным русским языком, что муж мой однажды рассказал мне анекдот из одного матерного слова. И смысл там был такой, что приходит прораб на стройку и говорит своим рабочим: - До фига на фига зафигачили! Расфигачивай на фиг! В этот момент очередь сдвинулась. Мой собеседник попал в помещение. Он оказался близко к кассе. Немного погодя в помещение сумела просочиться и я. И поняла, что время Истории закончилось. Захлопывались с треском щиты внутри рассказчика, в его душе… У кассы стоял, за жилищные и коммунальные услуги расплачивался деловитый и собранный, совсем другой мужчина и человек. Его история выбрала время и вырвалась наружу. Она говорила, используя тело и жесты рассказчика. Она руководила его языком. Когда внутреннее давление ослабело, рассказчик смог взять под контроль свою литературность и обуздал собственную историю. И сдвинул жестко, чтобы больше не вмешивалась в его жизнь история, свои ментальные щиты. До следующего раза. Он будет балагуром и заводилой для всей компании. И никогда уже свою собственную литературность не поймет. Бывают публичные женщины. Я встретила сегодня публичного мужчину? Ой, нет, не так… Литератор – всегда человек публичный. Его историям нужны слушатели. И если Бог дал тебе этот талант, то он обязательно просочится и выйдет к людям, минуя все барьеры. Примерно, так же, как вода в половодье ручейком убегает через любую запруду. Каким бы наивернейшим Паладином и самым преданным из всех Рыцарей он стал бы для тебя, о Великая и Сиятельная Этерна, о Сияющая… Если б сумел разрешить себе и позволить. Если бы мог он отыскать к тебе дорогу. Если бы сумел он найти свой единственный путь к тебе… Если бы только смог….