Колючие снежинки

У «Женсовета» при виде Андрея случился массовый приступ психоза. Таня вскрикнула громче сирены при пожаре. Маша вытаращила глаза, открыла рот, чтобы сказать что-то, но не смогла выдавить из себя и слова. Шура замахала кулаками. Света выронила ворох бумаг. - Вот умеешь ты, Палыч, произвести впечатление на женщин, - заметил Малиновский, встречая Андрея у лифта, но, увидев выходившую следом Маргариту, прикусил язык. - Маргарита Рудольфовна, - кивнул ей в знак приветствия. - Вы прекрасно выглядите. Гораздо лучше, чем ваш сын. Госпожа Жданова взволнованно поправила сумочку. - Я ничего не понимаю, - пожаловалась она. - Он не хочет меня слушать. Несет какой-то бред про влюбленность, игнорирует все рекомендации врача, мчится в компанию так, словно боится опоздать. Ромочка, может, ты знаешь, что происходит? Малиноский понимающе усмехнулся. - Тут диагноз очевиден. Андрей незаметно показал кулак. Ромка призадумался: «А что тут, собственно, скажешь? Что у вашего сыночка от Пушкаревой кукуха поехала? Так не поверит же. Материнская любовь бывает порою так слепа». - Все дело в ответственности, - выпалил Малиновский. - В какой ответственности? - Понимаете, на Андрея в последнее время многое навалилось... Андрей похлопал Ромку по плечу. - Ну, вы тут пообщайтесь пока за моей спиной, - пробормотал он. - А я пойду. Не буду вам мешать. Подмигнул «Женсовету», вызвав у дамочек новую волну кондратия. И поспешил на поиски Кати. Катерина нашлась легко. Даже чересчур легко. В конференц-зале. А где же еще ей быть? На баррикадах. В самом эпицентре военных действий. - Андрей! - воскликнул отец, и недовольно нахмурился. Присутствовавшие адвокаты со стороны «Никамоды» и «Зималетто» выразительно округлили глаза, разглядывая Андрея, как экспонат кунсткамеры. - Все нормально, па, - отмахнулся от необоснованных переживаний. - Я не сильно опоздал? - присел на свободное кресло, напротив Кати. Поймал ее взволнованный взгляд, направленный на повязку с пластырем на его брови. Павел побарабанил пальцами по столу. - По поводу твоего внешнего вида и всех тех глупостей, что ты успел натворить за время своего управления компанией мы еще поговорим. Позже. А сейчас, - скрестил пальцы в замок. - Изучив ситуацию, взвесив все возможные риски, я пришел к решению: оставить тебя в качестве исполняющего обязанностей президента на срок в полгода — ровно на то время, которое потребуется компании для выхода из кризиса. Для тебя это будет прекрасный шанс исправить свои собственные ошибки. Отец повернулся к Роберту Генриховичу, адвокату «Зималетто», заговорил с ним о чем-то, то ли о времени будущей встречи, то ли о чем-то еще. Андрей его уже не слышал. Сердце стучало, как бешеное. Столько дней и ночей он носил в себе эту ложь. Врал, изворачивался, шел словно по лезвию извилистой сабли, каждую секунду рискуя свалиться в пропасть - не справиться, влезть в еще бОльшие долги, потерять компанию навсегда... И вот сейчас он узнает, что не нужно больше скрываться, не нужно врать. Он прощен, оправдан. И даже не уволен, а, наоборот, в обход угрозам Воропаева, в обход личному недовольству отца, оставлен на прежней должности. Почти прежней. Приставка «и.о.» сути дела не меняет. «И это все благодаря Кате». Она одна ответила на все вопросы, развеяла все сомнения, доказала свою честность, и защитила его, Андрея. Катя Пушкарева билась до конца, не сдаваясь, не отступая ни на шаг. Могла ли она поступить иначе? Адвокаты засобирались, намереваясь уйти. Двери конференц-зала внезапно широко распахнулись, впуская Вику с подносом с кофе и Маргариту Рудольфовну с Кирой. - Экспрэссо! - объявила Виктория, ставя неудобный поднос на стол. Адвокаты пожали плечами, скромно намекая на то, что они уже уходят, что Викуля опоздала со своим эКспрэссо минут на сорок, и поспешили распрощаться с Павлом Олеговичем и Катериной, и уйти. - Андрей! - крикнула Кира, кинулась к Андрею, едва сдерживая слезы. - Что ты с собой сделал? - прошептала, в ужасе разглядывая синяки и ссадины. Вот он - тот самый момент, когда можно повернуть время вспять: перечеркнуть все неприятности, что приключились с ним в последние месяцы, и начать всё заново. Можно помириться с Кирой, она смотрит сейчас с такой надеждой и желанием простить, забыть, принять, что даже оправдываться не придется, достаточно просто громогласно заявить, что свадьба будет. И эта новость воспримется всеми — и Воропаевыми, и Ждановыми — на ура. Мама уж точно успокоится, а отец, получивший полный отчет по цифрам и планам, и без того уже спокоен и настроен вполне миролюбиво. А после можно будет войти в свой кабинет — на законных правах президента компании, без оглядки на всякие НО, без оглядки на проблемы и сложности, войти и работать: исправлять ошибки, делать маленькие шажки на пути к полному успеху — выходу компании из кризиса, и дальнейшим победам. Ведь столько всего еще можно сделать, добраться до европейского рынка, например, разрастись сетью новых магазинов по всему миру. Впереди вырисовывается прекрасное будущее, перспективы, от которых голова идет кругом. Эх, Катя-Катя... Ты знала это. Ты знала, что всё будет именно так. Знала, что рано или поздно наступит такой момент, когда можно будет вернуть утраченное. И решила — заранее решила — что Андрей Жданов струсит, что Андрей Жданов выберет прошлое. Ты так уверена в этом, безоговорочно, что никакие слова не переубедят тебя, никакие обещания не сдвинут с твердого намерения уйти. «И стоишь ты сейчас передо мной с прямой спиной и непроницаемым взглядом. Ты знаешь все наперед, правда, Кать?» Андрей решительно обошел Киру, сказав ей: - Все хорошо, Кир. Прости. Он обогнул стол, подошел прямо к Кате, встал рядом с ней. - Ты все еще хочешь уволиться, - даже не спросил, а сказал он. Катя пожала плечами, отвернулась, избегая его взгляда. - Мало того, что ты решаешь все за меня, ты хочешь еще и бросить меня, Кать! - Я... - А не ты ли вчера клялась, что всегда будешь рядом? Катя с испугом оглянулась. И родители, и Кира буквально потеряли дар речи, таращились на них, не веря увиденному и услышанному. - Я не ухожу прямо сейчас, да и Коля всегда поможет. Мы потом все обсудим, хорошо? - попятилась назад. - Я не о компании сейчас говорю. - Андрей... Палыч, - прошептала, краснея. - Если уж и признаваться, то во всем сразу! - объявил вдруг Андрей. - Н-нет, не надо. - В чем признаваться? - спросил Павел, осененный внезапной догадкой. - В том, что у нас с Катей роман, - сказал твердо. В конференц-зале повисла тишина. - Это шутка какая-то? - Кира засмеялась. - Андрей, какой роман? Посмотри, кто ты и кто она! Что между вами может быть... - зажала рот рукой, на глазах блеснули слезы. - Андрюша, как же... так? - Маргарита с ужасом разглядывала побледневшую Катерину, и тоже не верила словам сына. Не может ее мальчику понравиться вот эта вот... странная девочка. - Я пойду, - прошептала Катя, дернулась в сторону. - Стоять! - поймал ее за руку. Притянул к себе. - Катюш, почему ты все время убегаешь? - Вы совершаете ошибку... Отпустите... Бледные, пересохшие губы еле шевелятся. Большие глаза смотрят на него с мольбой: не нужно, отпусти, не связывайся, забудь. «Разве можно тебя забыть, Кать? Подскажи, как это сделать. У меня самого не получается». Отодвинулась как можно дальше, уперлась ладошками ему в грудь. Что ты творишь? - говорит вся ее поза и ужас застывший в глазах. - Кать, что ты, как трусишка... Иди сюда, - обнял ее и поцеловал. Кира всхлипнула, и убежала. Хлопнула дверь. Павел понимающе заулыбался и тихо сказал Маргарите: - Пойдем, ты потом с ним поговоришь. - Паша, но как же так... - шептала Маргарита, отказываясь верить, отказываясь принимать известие, что ее сыночек променял умницу и красавицу Кирочку на... неизвестно кого. Зато Павел выдохнул спокойно, суммируя в копилку еще одну важную деталь. Пазл сошелся. Мотивы Кати Пушкаревой стали ясны и понятны. Отнюдь не жажда наживы двигала ею, а кое-что другое. Возможно, это любовь, возможно, простая преданность и уважение. Время покажет. И расставит все по своим местам. Родители ушли. Андрей продолжал целовать Катю, тая от нежности, сходя с ума от одного лишь осознания, что Катя рядом, не отталкивает, целует в ответ, прижимаясь к нему всем телом. - Андрей, тебе больно, - шепчет она, когда появляется возможность дышать. - Без тебя гораздо больнее. Катя смущенно поправляет выбившуюся из пучка прядь волос, неловкое движение рукой задевает очки, они летят вниз. Андрей ловит очки в последний момент, когда они уже почти коснулись пола, и забирает их себе. Разглядывает Катю. - Что же теперь будет, Андрей? - спрашивает взволнованно. Присел на краешек стола, придвинул к себе Катю. - Мы будем ходить на свидания. В музеи там всякие, театры. Ты же любишь театры? Катя печально вздыхает. - Я говорю про твоих родителей и Киру. - К родителям мы тоже будем ходить в гости - и к моим, и к твоим. А Кира... У Киры все будет прекрасно. Вот увидишь. - Андре-ей, - выдыхает, поворачиваясь к нему лицом. - Ты все-таки меня любишь, действительно, любишь? - смотрит потрясенно. - В это так трудно поверить? - улыбается. Катя улыбается в ответ. - Почти невозможно. - А когда-то ты верила мне безоговорочно. - Верила, - соглашается. - Но тогда между нами не стояла Кира... и "Зималетто". - Киры давно не было. Кать, наши отношения... это самое лучшее, что случилось со мной за последние месяцы, и вообще... Ну, какая Кира! Нет ее. - Я, наверное, никогда не пойму, как ты смог в меня... - спрятала лицо у него в груди, не решаясь договорить. - Полюбить? Ох, Катюш, это долгая история. Но я готов рассказывать тебе ее каждый день, а лучше вечер. Мне гораздо интереснее услышать твою версию. Катя криво усмехнулась. - Со мной все просто. Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Или со второго? - пробормотала задумчиво. - Нет, все же с первого. У Андрея земля поплыла под ногами. Она любила его все это время! Какие же они идиоты с Малиновским. - Кать, забудь, пожалуйста, обо всем, что было между нами до этого. Я прошу тебя, давай сегодня начнем все заново, - смотрел с волнением и некоторым переживанием. Катя улыбнулась. - Хорошо. Отошла на шаг назад. - Здравствуйте! Меня зовут Катя Пушкарева, - протянула ему руку для пожатия. Андрей пожал ее ручку. - Андрей Жданов, все еще исполняющий обязанности президента компании "Зималетто". - Очень приятно познакомиться. - Екатерина Валерьевна, позвольте пригласить вас сегодня на ужин. Катя округлила в удивлении глаза. - Откуда вы знаете мое отчество? - Не поверите. Интуиция. А хотите я покажу вам ваш кабинет? - Что-то мне подсказывает, что вместо кабинета мне достанется какая-нибудь кладовка. - Зато очень вместительная, а самое главное - скрытая от чужих глаз, кладовка, - остановился, сказал уже серьезно. - Кать... Верь в меня, пожалуйста. Если ты не будешь верить, то больше некому. Катерина важно кивнула. Без очков, с залитыми румянцем щечками она была невероятно красива. Андрей заглядывался. И мечтал сейчас только об одном: как бы Катерину увести отсюда, из шумного "Зималетто", минуя любопытные взгляды, снежные метели и московские пробки? Кроме побега с похищением ничего пока не приходило в голову. А впереди был такой длинный день. И много всего важного и нужного. Собрание совета директоров, например, разговор с Воропаевым, с Кирой, с родителями... Но все это ерунда. Рядом с ним была Катя, отвоеванная с большим трудом, влюбленная в него с самого первого дня Катя Пушкарева. И как ему с этим теперь жить?