Почему лимон жёлтый?

— Ну может наконец ты скажешь мне кто у нас будет? — вновь попробовал Олег попытать свою ненаглядную. — Ты узнаёшь всё, но попозже, — излюбленная фраза Марии, которая вот-вот в конец изведёт мужчину. Тем временем девушка оправдывалась, что она беременна. Ей всё можно. Выдохнув, Платонов понял, что в очередной раз миссия провалена. — Тогда ешь давай, — подсыпал в её тарелку картошечку. Но Швецова лишь бросила взгляд, в котором читалось: «Сколько можно уже?». — Не смотри на меня так, давай, — месть так месть. — Чтобы наш сын родился крепким. — А если будет дочь? — А этого я не знаю, — язвительно ответил Олег. — Маш, я вообще не понимаю, что за бред. В чем проблема сказать. Мне кажется, я тоже имею право знать, — не выдержав, обиделся мужчина не на шутку. — Олеж, — девушка накрыла его руку своей. — Ну, пожалуйста, так надо, — вновь глаза как у кота из Шрека, и вновь он не смог продержать свою обиду дольше минуты. А всё потому что любит её очень. — Ой, что-то глаза совсем закрываются, — мужчина схватился за переносицу и устало выдохнул. — Дело такое, просто невозможно. — Всё ещё не закрыли? — обеспокоено спросила. Платонов уже который месяц занимался каким-то очень жестоким делом. Как не пыталась девушка расспросить из следовательского любопытства, Олег во все подробности не просвещал. Почему-то. — Может, расскажешь? — Попозже, — засмеялся мужчина, пользуясь её же оружием. — Иди ложись, тебе отдыхать надо, — улыбнулась Швецова. Олег и правда выглядел совсем «убитым». — Убрать надо же всё. — Олеж, ну ты уж совсем не оскорбляй меня как хозяйку. — Ну да, конечно. Как я мог забыть, — подскочил мужчина и сзади обняв за плечи, поцеловал в макушку. — Тогда спокойной ночи, а то ещё завтра колоть этого… Даже не успев договорить, мужчина быстро ускользнул из кухонной комнаты. Маша лишь с грустью провела его глазами, тоскуя по всем этим делам и допросам. В такие минуты она даже жалела, что детей рожают не мужчины. *** — Здорово, Олег, — радостно произнёс Курочкин, как только зашёл Платонов. — Как там Марья Сергеевна? Платонов после этих слов остановился и, поморщив лицо, положил руки на пояс. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Спокойствие и только спокойствие. — Если я не застрелю её до родов, считай меня самым терпеливым человеком. Курочкин лишь засмеялся, потому что имел право. А чего нет, уже былой. — Ты понимаешь, ей утром 29 декабря взбрело поесть питахайю. — Олееег, — протянул Фёдор и осуждающе посмотрел на него. — Не ругайся! Тебе скоро папой становится. — Федь, не застрелю Машу, застрелю тебя, — не до конца было понятно, шутил он или всё же нет. — Вот. Вот! — Курочкин, кажется, был счастлив, что наконец настал тот момент, когда он мог отомстить за своё беременное прошлое. Хотя нет, Олега тогда ещё было. Ладно, мстя будет попозже. — Я ей говорю: «Машунь, потерпи до вечера. Я не знаю, где её искать, а меня работа ждёт». В ответ она разрыдалась и сказала, что я её не люблю! — Олег себя всячески сдерживал, не заметить этого было нельзя. Каждый день беременности Маши — минус нервы мужчины. Платонов пожалел, что не существует антистресса «Прибить кого-то». Ему бы помогло. — Где там этот убийца. Давай мне его, как раз подходящий настрой. Мария уже который месяц была в декрете и все поступавшие дела гуляли по рукам каких-то непонятных следователей: новичков или же не таких больных своею работой. Поэтому к сожалению или к Машиному счастью, за время её отпуска опера не обзавелись новым хорошим следователем, который занял место девушки. Практически каждый из них создал права и обязанности оперов, в которые и входили допросы подозреваемых. Но мальчикам это было лишь в радость никому не подчиняться, особенно Олегу с его методами. И герой сегодняшнего дня был ещё тот фрукт, где пытка может зайти далеко. — Ну что, — зашли Федя с Олегом в камеру и сели напротив мужчины. — Предлагаю подписать тебе чистуху и мы разойдёмся. А то Новый год, у меня много дел, — начала Платонов как ни в чем не бывало, всё ещё надеясь на хороший конец. — А может мне танец у ёлочки тебе станцевать? — примерно так же начал мужчина, чувствую я себе королём ситуации, не знаю, с кем действительно имеет дело. — Если захочу - станцуешь, — приблизившись к нему, произнёс Олег. — Ты такой грозный, а член хоть в штанах имеется? — Федя, поджав губы, удивленными глазами посмотрел на коллегу. Такое Платонов вряд ли пропустит мимо ушей. Огонь в глазах мужчины разгорелся, а ручки зачесались. Но опер понимал, что не время распускать кулаки. Попозже. — А ты своим членом думал, когда жену беременную убивал? — кажется, Олег перешёл на следующую стадию допросов. Или даже перепрыгнул несколько. Тон его стал более тверже и строже. Теперь было точно не до шуток. — Да потому что мне не нужен был нагулянный ребёнок. — Ребёнок был твой, и ДНК это подтвердило, — стукнул пальцем по столу, пытаясь отстоять верность его жены и доказать его не правоту. Когда впервые Олег прочитал дело, два месяца назад, он впервые испытал самый большой страх в своей жизни. Убийство беременной женщины средь бела дня в её же квартире. Вспомнив похожий случай в прошлом месяце, он поймал себя на мысли, что это может быть серия. Платонов тут же набрал жену, но не ответив на его три звонка, мужчина запаниковал. Сорвавшись с места, сломя голову, он побежал домой. Маша встретила его вопросительным взглядом, а он крепко обняв, прижал к себе. Правда потом Швецовой прилетело за то, что её телефон валялся в стиралке с грязными вещами и пригрозил ей, что приклеит его к ней, если ещё раз бросит куда-то. На следующий день мужчина поменял в доме замки на более серьёзные. Швецова пыталась выяснить причину, но Олег лишь ответил, что просто потерял свои ключи. Он не хотел рассказывать ей всех этих ужасов. Беременная Маша — это не Маша следователь, которая была стойкой ко всему. Мужчина не хотел, чтобы она жила в страхе, поэтому её безопасность взял в свои руки. Правда с того дня, Олег стал самым настоящим параноиком, насколько он переживал. Он слишком сильно любил свою женщину и понимал, что просто не переживёт, если станет участником этой серии. Спустя нескольких месяцев расследования следствие вышло на настоящего убийцу. К большой любви Шекспировской трагедии им оказался муж убитой, а похоже убийство и вовсе не при чём. Лишь только тогда Платонов выдохнул со своей паранойей. — Мне всё равно на ваши тесты, — отмахнулся рукой. — Заебала она мне мозг своей беременностью, — всё продолжал мужчина свой злостный эмоциональный порыв. — Открой окно потому что мне жарко, но я заберу твоё одеяло, потому что мне холодно. На завтрак ей подай арбуз, а на ужин понюхать ежа. Ходит и делает вид, что ей плохо. Женщинам нравится, чтобы их жалели, — настила какая-то маленькая пауза в его монологе. Пока Платонов пытался подобрать слова, он продолжил. — Да задолбала она меня со всем этим, — неожиданно крикнул и ударил руками по столу. — Каждый день, это же невозможно. Я просто облегчил себе жизнь. Она меня вывела! — даже было непонятно оправдывался он или говорил серьезно. — Да любой нормальный мужик поддержит моё решение. Курочкин был готов к разъяренному монологу Олега, который каждым словом загнобит и под землю засунет этого ублюдка. Но Платонов, выслушав причину убийства, начал испытывать огромный стыд. Это был не самый лучший вариант, но он увидел себя со стороны. Человека, у которого собственный эгоизм превыше всего. Действительно сложно терпеть женские перепады во всем в такой период. Но ведь мало кто задумывается, насколько же им всё-таки тяжело. А главное для чего всё это происходит, для чего они это всё проживают. Даже шуточные слова «застрелю её» стали для Олега совсем не смешными. — Какая же ты тварь, — злостно процедил Платонов. — Твоя жена в себе твоего ребёнка носила. Ты хоть раз задумывался скольких трудностей ей это всё стоило. Как она заботилась не только о тебе, о себе, а ещё и о малыше. Господи, в каком же страхе и ужасе она жила с тобой! — сам того не контролирую, Олег ушёл в степь секты по защите беременных. Но ведь действительно, это была такая тема, которая не могла оставить никого равнодушным и бесчувственным. — Как жаль, что она встретила тебя. — Слышь, мусор, — а вот король-подозреваемый не желал слушать исповедь до конца, поэтому прервал Олега, который от собственной ситуации разошёлся на разглагольствование. — Мне всё равно, правда. — Жаль, что не другой следователь занимается твоим делом. Она бы засадила тебя по «все не могу», — такое безразличие Платонова разозлило. Представляя, что его Маша могла быть в такой же ситуации с кем-то другим… — Олег, Олеег, — дёрнул мужчину Курочкин, чувствуя, что он всё же может не сдержаться. — Это твоя жена что ли? — опера лишь переглянулись между собой, не понимая откуда такая осведомлённость. — Она ведь тоже беременная у тебя, всё понятно теперь, — засмеялся мужчина. — Всё СИЗО кишит новостями. Ну, ты смотри аккуратно. А то вдруг пока ты допрашивал, она с другим и сделала тебе ребёнка. Если мозгов не дано, то значит не дано. Был бы он чуть умнее, то за весь разговор понял бы личность Олега. А главное, что последние его слова были как красная тряпка для быка, точнее для Платонова. Неудержимый сильный удар прилёт в лицо собеседнику. Моментом потекла кровь, а сознание спуталось. Такой удар явно его потряс, так как мужчина даже не сразу сообразил что произошло. Но второй, для закрепления, не заставил себя ждать, и Платонов добавил. Казалось, что даже сильнее, ну чтобы точно всё понял. — Олег! — дав Олегу всё выплеснуть, Курочкин понял, что ему достаточно и схватил мужчину, пока тот почти как мясо развалилось на столе, добавляя жалостливые стоны. — Мне кажется, ему хватит, — всё продолжал держать Олега, а то случат разные бывают. — Да чтоб ты знал, я свою жену очень сильно люблю! *** Вернулся домой Олег совершенно в другом настроении, нежели покидал его. Сняв с себя верхнюю одежду, а ботинки, которые держали на себе не один слой снега, закинув куда-то в угол, сразу же пошёл на кухню. Швецова поедала яблоко с банкой йогурта, которая стояла возле ароматного какао. — Привет моё солнышко. — Привет. Что-то ты сегодня рано? — девушка удивлённо посмотрела на часы. 18:20. Странно. — А мы дело закрыли, — сел на корточки возле неё. — И я сразу к тебе. — Оо, это то самое, — откусила кусок от яблока. Ну не просто же так держит. — Дево? — мужчина положительно кивнул. — И ты теперь мне наконец расскажешь? — как у ребёнка загорелись глаза. Но несмотря на то, что дело было действительно закончено, Платонову было все равно не по себе. — Мужик убил свою беременную жену, — кратко и по факту. — Почему? — Швецова действительно не была готова услышать такой сюжет. — Потому что идиот он и не понимал, что для действительно важно. — Почему понимал, ты его убил? — пошутила Маша. Но сразу же её взгляд упал на его правую руку, которая была явно после какого-то Ледового побоища. В каждой шутке есть доля правды? Или не доля? — Это чего такое? — взяла в свою руку его и показала ему. — А это я за тебя заступился, — гордо и с улыбкой произнёс Олег. — Заступился? — Швецова вновь улыбнулась. — Перед кем? — Разве это имеет значение. Имеет значение лишь то, что я очень сильно тебя люблю, — приблизился к ней, взглянув ей в самые глаза, не убирая улыбки с лица. — Тебя и нашего ребёнка, — осторожно положил ручку на её уже большой животик. — Олег, — из глаз вдруг потекли слёзы. — Гормоны? — засмеявшись, стал вытирать её щёчки. В ответ Швецова тоже засмеялась и одобрительно кивнула. — Слушай, Машунь, может, ты что-то хочешь? Я съезжу, куплю. Или сделать, — засуетился Платонов, надо реабилитироваться. — Помочь там. — Олеж, — остановила благотворительный нескончаемый фонд. — Всё хорошо, не надо, — улыбка его любимой и счастливой женщины - это то, что безумно грело сейчас еду душу. — Тогда доедай и пошли ставить ёлку.