День Экзодоса

– Итак, господа, – господин Хольцхауз, как всегда в иссиня-чёрном и чистом, как нетронутый снег, смокинге, осмотрел суровым взглядом свой курс будущих дворецких, – настало время проверить полученные вами знания и умения непосредственно на практике. Шеренга молодых людей в таких же смокингах, серых жилетах, брюках, и лоснящихся чёрных туфлях невольно вытянулась в струнку – уже инстинктивно, как и учили господин Хольцхауз и преподаватели. Куратор похвалил студентов едва заметным кивком, затем сложил руки в белых перчатках домиком и заговорил: – Вам предстоит принять участие в ежегодном балу в честь Дня Экзодоса, который проходит в Усадьбе Станопулоса. Предвосхищая вопросы – нет, вам не придётся заниматься подготовкой усадьбы, однако каждому из вас будет назначена определённая роль, от качества исполнения которой зависят итоговая оценка и соответственно, получение вами диплома. После этих слов Эцио с трудом сглотнул возникший в горле ком. Станопулос, только бы не обделаться! – Каждый из вас, – тем временем продолжал куратор, – получит инструкции насчёт проведения экзамена и требуемых действий. Он умолк на мгновение и медленно повертел головой, оглядывая студентов. – Инструкции, разумеется, будут свои у каждого, – проговорил он после паузы, – но имеется и общее требование – вы будете работать в парах. Услышав это, Эцио напрягся – он рассчитывал, что работать придётся в одиночку и непрошенный напарник здорово портил планы, пусть они и проходили такое на практиках. Как-то проще полагаться на себя, чем на себя и ещё какого-то гайинова сына. – До начала празднования ещё ровно четыре часа, – продолжал Хольцхауз. – За это время мы проведём распределение на пары и выдачу инструкций, – затем хлопнул в ладоши и заявил: – Начнём же… если ни у кого нет возражений, разумеется. У Эцио была парочка (и как казалось, у остальных тоже), только вот озвучивать их он не решился. А стоило бы – поскольку, когда дошла очередь, он услышал от куратора: – Студенты Торкио и Кеннеди! Услышав это, Эцио подумал, что ослышался, но шагнувший вперёд Андреас окончательно похоронил всю надежду. Делать было больше нечего, и парень тоже шагнул вперёд из своей шеренги. *** Чем дольше Эцио вчитывался в текст инструкций, тем больше ему казалось, что он угодил в какой-то страшный сон. Мало того, что придётся работать с проклятым Андреасом, так ещё и работодатель достался сложный – на сленге дворецких «катАстроф». Разумеется, никто не сообщал имён: согласно инструкции, обращаться к клиенту следовало исключительно как «мистер Цезарь». Это, впрочем, ещё полбеды – а вся беда в том, что этот самый мистер Цезарь, судя по дотошности инструкций, отличался придирчивостью, так что заработать хотя бы приемлемый балл будет непросто. Радовал разве что Андреас – с момента, когда студентам выделили время на подготовку, он даже не пытался выводить Эцио, просто молча изучал свою часть инструкции. Они соперничали давно: парень из небедной семьи профессиональной прислуги и выходец из демоса, которого родной отец выпер из дому, едва тому минуло восемнадцать лет. Возможно, если бы не Лисбет, всё было бы иначе… но девушка выбрала Эцио Торкио, а не Андреаса Кеннеди. Поначалу. Но спустя почти полгода они расстались, и девчонка ушла к сопернику, что точно не добавило к нему симпатии. И теперь их поставили в пару сдавать экзамен. Ещё только услышав это, Эцио решил: Андреас сделает всё, лишь бы соперник не сдал. Однако пока никаких поползновений в эту сторону не наблюдалось… но похоже, покой подходил к концу – подняв взгляд со свитка-планшета, Эцио заметил, что Андреас на него смотрит. – Слушай, Торкио, – проговорил он, увидев, что привлёк внимание, – давай договоримся. – Насчёт чего? – осторожно поинтересовался Эцио. – Насчёт экзамена, – голос у Андреаса звучал устало и без намёка на ехидство. – Хольцхауз нам хорошего неотерия подложил, как бы не провалиться. Поэтому предлагаю что-то типа пакта о ненападении: я не подставляю тебя, ты не гадишь мне. Идёт? Эцио не спешил соглашаться – как и возражать. Он понимал, почему это может быть выгодно Андреасу: действительно, в его же интересах чтобы всё прошло гладко, основные баллы идут-то за командную работу… Но с другой стороны, ничто не мешает ему таким образом усыпить бдительность недруга и при первой возможности подло подставить, окончательно похоронив. Андреас же ждал ответа – и, судя по нахмурившимся бровям, ждал скорее отказа. «Первое, что вам нужно запомнить, студенты, – в памяти всплыло одно из вводных занятий по "этикету прислуги", – ключевым качеством хорошего дворецкого или камердинера является тактичность и умение выпутываться из сложных ситуаций – как самому, так и вытаскивать из них нанимателя». И согласно этому правилу Эцио решил рискнуть. – Идёт, – проговорил он, заглянув в глаза Андреасу и даже протянул руку. Соперник же помедлил мгновение, затем пожал ладонь. – Спасибо, – кивнул он. – Под присягой заявляю, Торкио, ты об этом не пожалеешь! – Постараюсь, – мрачно ответил Эцио. – Дочитал? – Ага, – кивнул Андреас. – Роль запомнил? – Конечно, – так же кивнул Эцио. – Ты – дворецкий, я – помощник дворецкого, направлены к мистеру Цезарю со стороны хозяина бала. Причуды клиента учтены. – Причуды клиента учтены, – согласился Андреас, затем поднялся из-за столика и направился к выходу со словами: – Давай двигать, скоро скиппер подадут! Бросив взгляд на хронометр, Эцио спохватился – и правда, до посадки в транспорт оставалось всего пятнадцать минут! – сам вскочил с места и направился к выходу. *** «Станопулос, за что мне всё это?», – подумал Эцио, украдкой бросая взгляды на длинное холёное лицо клиента. И почему он не удивился, увидев, что мистер Цезарь оказался парнем, немногим старше них с Андреасом? Ведь по набору причуд, как изволил выразиться составитель инструкций (наверняка лично Хольцхауз), можно было понять: клиентом будет представитель «золотой молодёжи» Колхиды, платиноторин, отпрыск кого-то из Основателей, капризный и избалованный. Ещё и, разумеется, аидолон, о чём было упомянуто в инструкциях. Проблемы начались сразу же, стоило только мистеру Цезарю показаться в огроменном холле Усадьбы Станопулоса: клиент в приказном порядке потребовал, чтобы его дворецкий и камердинер (Андреас и Эцио соответственно) озаботились доставкой чемоданов – оказывается, он собирался оставаться здесь на всю неделю кинад. Чемоданов у мистера Цезаря оказалось с десяток – больших дорожных. И как назло, ни у одного не работала репульсорная переноска. Разумеется, свободных носильщиков не нашлось, и как не старался Андреас, никого не получилось найти. На этом и вся история с экзаменом могла бы и закончиться, но Эцио вспомнил, что камердинер при необходимости имеет право заниматься таким трудом – что и предложил клиенту. Тот, к счастью, отказываться не стал. Но стоило только Эцио вернуться, как Андреас уже был тут как тут: – Торкио, жопа! Местные места перепутали! – Чего? – сначала не понял Эцио, но затем до него дошло: – Постой, на месте мистера Цезаря кто-то другой? – Ага, какой-то нувориш, – подтвердил Андреас. – И начал на меня орать, когда я только заикнулся о месте. – А Цезарь чего? – спросил Эцио, размышляя, как им выпутаться из этой задницы. – Грозится уехать, если в течении пятнадцати минут проблема не будет решена, – ответил Андреас. «Тиранова потная жопа!», – мысленно выругался Эцио – да, отъезд такого важного гостя с точки зрения этикета будет провалом для хозяина бала – и полным провалом для прислуги. – Какие у тебя идеи? – спросил он у Андреаса. Тот развёл руками: – Только одна, и та дурацкая, – и в ответ на вопросительный взгляд добавил: – Я – иду к нашим, которые с тем нуворишем работают. Там Дьердь и Атаманов, Атаманов может с нуворишем поработать. Эцио нахмурился – Валентин Атаманов был единственным аидолоном на их курсе, гипносом-гипокаппой, чего вполне хватило бы запудрить мозги нуворишу. – А если спалят? – поинтересовался он у Андреаса, а тот только снова развёл руками: – И так, и так хреново, так что почему бы не рискнуть? – Согласится ли рискнуть Атаманов… – пробормотал Эцио, и задал очередной вопрос: – Если ты с нашими договариваться пойдёшь, то что делаю я? – Идёшь к метрдотелю, – ответил Андреас, – объясняешь ситуацию и спрашиваешь, как её можно решить. – Гиблое дело, – сразу покачал головой Эцио, – пошлёт куда подальше. – Повторяю, нам особо терять нечего, – заметил Андреас, уже с раздражением. «Тиран твою душу мать…», – подумал Эцио и согласно кивнул: – Ну гайин с ним, попытка не пытка! Погнали? – Погнали! – кивнул Андреас. – Встречаемся у столика Цезаря. *** Метрдотель сразу не понравился Эцио: повадками и даже выражением физиономии похож на Хольцхауза, но вместо вежливости – презрение. – Юноша, – цедил метрдотель по имени Чийон, – юноша, вы, верно, считаете меня выше хозяина сегодняшнего бала, не так ли? Потому что только у него есть право приказывать гостям, какие места им следует занимать. Эцио лишь сердито засопел, бросив очередной взгляд на голограмму перед собой. Она изображала приёмный зал – который, в свою очередь, был построен с оглядкой на «Фетиду». Согласно обычаям, Основатели занимали те места, которые соответствовали отсекам «Фетиды», на которых в Колхиду прибыли их предки, тогда как другие приглашённые рассаживались согласно зубодробительно сложной схеме. Единственный, на кого это не распространялось – хозяин приёма: он занимал место Станопулоса, тогда как в его «отсеке» размещались не менее важные гости. Одним из таких гостей и оказался тот самый нувориш – а спорное место находилось в отсеке, принадлежавшем Основателю Олдену – чей Дом и был хозяином бала в этом году. На всякий случай Эцио вспомнил лицо мистера Цезаря – нет, слишком молодой, текущий глава Дома, лорд Квинтилий Олден будет постарше, а его единственный сын Константий – известный затворник, который в высшем свете почти не появляется. «Да это и слишком просто», – подумал Эцио и тут же себя одёрнул: «Так, Торкио, проблему надо решать!» – Мистер Чийон, – он постарался как можно проникновеннее взглянуть в глаза строгому метрдотелю, – мой клиент грозился покинуть приём, если в течении пятнадцати минут инцидент не будет разрешён. Мистер Чийон окинул фигуру парня испытующим взглядом, затем вздохнул и произнёс, уже куда более тепло: – Я всего лишь распорядитель, молодой человек. И даже если предположить, что я приду к лорду Квинтилию с этим вопросом, велика вероятность, что у него тоже не найдётся выхода из этой ситуации. «Тиран!», – мысленно выругался Эцио и задумался, пытаясь вспомнить какие-то редко используемые нормы этикета, что могли бы пригодиться. Но как назло, в голове было пусто – да ещё и снаружи начала звучать «Симфония Нового Мира» древнего гайинского композитора Дворака (под которую Основатели и вышли на поверхность своего нового дома), полностью заглушив все мысли парня. В конце концов он сдался – только открыл рот, чтобы попрощаться с метрдотелем и пойти обратно (авось более шустрый Андреас что-то придумал)… как внезапно пришло озарение. – Отступной! – прошептал парень. – Что-что? – сразу же насторожился мистер Чийон, и Эцио охотно объяснил: – Отступной. Подарок хозяина приёма недовольному гостю в качестве компенсации за причинённые неудобства. Возможно, мистер, – «как же тебя звать, сраный богатей?..», – мистер… мистер Карнеги, – «наконец-то!», – согласится? Метрдотель снова окинул парня взглядом, затем вытащил из жилета карманный хронометр, сверился с его показаниями – после чего спрятал и выудил из того же кармана небольшой ингалятор Нектара, к изумлению Эцио. – Я бы не добился такого хорошего места, – пояснил мистер Чийон с хитрой улыбкой, – если бы не мой Изъян. Подождите здесь! – а затем поднёс ингалятор ко рту. И был таков: Эцио даже моргнуть не успел, как метрдотель-аидолон исчез, оставив после себя только порыв сквозняка – гермес, крайне полезный для такой работы. Прошло несколько долгих минут (парень уже начал нервничать), как мистер Чийон возник столь же внезапно, как и появился – совсем не запыхавшись и не растратив своего метрдотельского достоинства. Вернулся не с пустыми руками – взгляд Эцио заметил зажатый в правой ладони запечатанный конверт, который мистер Чийон сразу же и протянул со словами: – Лорд Квинтилий просил передать это мистеру Цезарю! – Спасибо, – Эцио с поклоном принял конверт. – Что я вам должен? – Удачно сдайте экзамен, юноша, – метрдотель неожиданно улыбнулся – и даже теплее Хольцхауза, когда студент правильно ответил на поставленный вопрос. – Ещё раз спасибо! – просиял Эцио и поспешил к клиенту. Возле столика, за которым должен был сидеть мистер Цезарь, находился сам виновник (стоял, скрестив руки и нервно притаптывая ногой) и Андреас – судя по сгорбленной позе, отчитывался перед клиентом. Услышав приближение Эцио, оба повернулись к нему: аристократ смотрел с сердитым недовольством, напарник – с надеждой. – Милорд, – парень торопливо поклонился мистеру Цезарю, – мистер Кеннеди, – так нужно было обращаться к напарнику по правилам, – думаю, у меня есть решение проблемы. – И какое же? – процедил аристократ, не сводя с Эцио взгляда. – Прошу вас, милорд, – Эцио с поклоном протянул конверт, – это вам велел передать лорд Квинтилий Олден, в качестве извинения за неудобства! Мистер Цезарь хмыкнул, но принял конверт, затем развернулся к прислуге спиной и начал распечатывать. На секунду сердце Эцио пропустило удар, однако когда аристократ повернулся, вместо раздражения на его длинной роже царила ухмылка. – Что же, – он повертел головой, поглядывая на то на одного, то на другого студента, – хозяин сегодняшнего вечера приятно меня удивил. Отличная работа! И Эцио, и Андреас поклонились… но первый чуть не упал на колени, когда услышал: – А теперь будьте добры подготовить стол – с минуты на минуту начнётся ужин, а отставать не в моих привычках! *** Когда на огромном окне-экране появилось бородатое лицо архимитрополита колхристианской церкви, Эцио облегчённо вздохнул: хотя бы четверть часа передышки у них есть. Разумеется, капризы мистера Цезаря не закончились на проблемах с местом: как только подали ужин, молодой аристократ потребовал стейк по-алкменски, да не простой, а точно определённой степени прожарки и температуры. Здесь снова пришёл на помощь мистер Чийон: действительно, для метрдотеля не бывает Изъянов полезнее гермеса. Затем мистер Цезарь потребовал вина – опять-таки не абы какого, а медейского красного полусухого, урожая пятьсот восемьдесят шестого. И эту прихоть будущие дворецкие удовлетворили – пусть на обратном пути из погреба Андреас, чудное дело, шепнул Эцио на ухо: – Станопулос, как этот платиноторин меня достал уже! В ответ на это Эцио только вздохнул: зверски хотелось спать, несмотря на где-то литр выпитого кофейного концентрата. Ещё и архимитрополит звучит так, словно колыбельную поёт!.. Эцио понял, что задремал, только когда его за плечо схватила крепкая рука и несильно встряхнула. Мигом очухавшись, парень увидел Андреаса. – Что, совсем беда? – поинтересовался напарник. – А… Ы-ы-ыах! – Эцио зевнул. – А-ага. Андреас нахмурился, но затем качнул головой и сказал: – Пару минут потерпи, притараню чего! Затем развернулся и резко двинулся в сторону буфета. Тем временем архимитрополит закончил проповедь и его место занял верховный жрец археотеистического культа Зевса. Говорил он энергичнее предыдущего, но Эцио его не слушал, от греха подальше. Чтобы немного отогнать сон, парень повертел головой в поисках столика мистера Цезаря – не хотелось упускать его из виду. Аристократ-платиноторин сидел за своим столиком и внимательно слушал (или делал вид, что слушал) жреца. Присмотревшись, Эцио заметил рядом с ним тарелку с недоеденным стейком. «Ну не сволочь ведь», – с тоской подумал будущий дворецкий, затем снова повертел головой по сторонам, уже в поисках напарника. К счастью, Андреас сдержал слово – уже пробирался боковыми полускрытыми коридорами для прислуги и, к удовольствию Эцио, нёс в руках поднос с чем-то похожим на два стакана. – Вот, подогнали на кухне! – проговорил он, приблизившись к товарищу. – Чийон говорит, что дают уставшим официантам, которые на вторую смену остаются, – затем сноровисто и изящно (Эцио всегда завидовал этой ловкости) снял с подноса стакан и подал товарищу. Эцио кивнул с благодарностью и пригубил напиток. На вкус он оказался терпкий и горький, но бодрил и правда здорово – осушив стакан залпом, молодой человек почувствовал, что сонливость как рукой сняло. Андреас поступил так же: выдул стакан одним махом, поёжился, скривившись, затем улыбнулся и произнёс: – Ну что, готов ко второму раунду? – Какому ещё… – начал было Эцио, но внезапно бритая физиономия жреца с экрана исчезла – а на её месте появилась трансляция с помоста ниже, которая изображала ведущего, лысого мужчину в алом фраке, похожего на одетую лысую крысу. – Итак, господа, – а вот голос у ведущего оказался приятнее, чем ожидалось, – до завершения Дня Экзодоса и начала нового года осталась одна минута! А это значит, – морщинистая физиономия немного разгладилась, когда мужчина улыбнулся, – как только мы услышим двенадцатый удар – начнётся настоящий праздник! Лицо артиста (Эцио вспомнил, где его видел – какой-то известный актёр, в молодости играл в «Законах охоты», сериальчике об алитархах) исчезло, а вместо него на экране появился циферблат стрелочного хронометра, отсчитывающий секунды до наступления нового года. *** Увидев, как к ним быстро приближается мистер Цезарь, Эцио мысленно застонал, а внешне подобрался, нацепил на лицо вежливое выражение и как можно спокойнее спросил у аристократа: – К вашим услугам, мистер Цезарь! – Это возмутительно! – молодой платиноторин даже покраснел. – Почему вы не озаботились поиском партнёра? Услышав это, Эцио чуть не отшатнулся и не ляпнул «какого ещё партнёра…» – но уже секунду спустя до него дошло. – Мистер Цезарь, – как можно учтивее начал Эцио – надо было потянуть время и подождать Андреаса, которому как назло приспичило в уборную, – при всём уважении, но сомневаюсь, что благородные леди или лорды прислушаются к простому слуге. Даже если он и сообщит, что делает это по вашему же приказанию. – Я бы распорядился вас выгнать, – процедил мистер Цезарь, – ляпни вы что-то вроде этого в разговоре. И всё-таки, – он упёр руки в бока, – я обязан поучаствовать в танцах, так что найдите мне партнёра! Неважно как! Эцио уже вздохнул вслух – тихонько, правда, – и подумал: «Гайинов Кеннеди, почему ты не мог посрать чуточку позже?» – Советую поспешить, мистер Торкио, – тем временем проговорил клиент, – до начала танцев осталось меньше десяти минут! Эцио непроизвольно сжал кулаки – ну как за десять минут уговорить какого-то аристократа танцевать с этим несносным платиноторином? Тем более, что по программе первый – и самый важный – танец был «танго-станопулос», любимый у Архиоснователя… Который любил и сам Эцио – мечтал, что станцует его вместе с Лисбет в такой же День Экзодоса, может быть даже и в этот. – Мистер Цезарь, – он рискнул и заглянул в глаза клиенту – с удивлением заметив, что цвет правого и левого немного, но отличаются, – боюсь, у меня нет иного выхода кроме как предложить в качестве партнёра себя, – а на удивлённый (и почти уничтожающий) взгляд ответил: – Как гласит старая традиция, в День Экзодоса с борта «Фетиды» все вышли равными. И в праздник любой может пригласить любого на танец. Мистер Цезать ещё несколько секунд сверлил наглого дворецкого взглядом – а затем широко улыбнулся и проговорил: – В таком случае искренне надеюсь, что вам хватит сил! …Как выяснилось, до конца первого акта танцев Эцио дожил только надеждами мистера Цезаря: танцором аристократ оказался искусным, и парню немалых трудов стоило не отставать от него. К счастью, на такой вот необычный дуэт никто не обращал внимания: в «танго-станопулос» принимали участие буквально все – Эцио краем глаза заметил даже метрдотеля, партнёром которого была немолодая, но всё ещё привлекательная аристократка. Но вот у Андреаса глаза напоминали огромные орбитальные зеркала у Диогена, когда Эцио и мистер Цезарь вернулись к столику. Напарник даже шагнул им навстречу, явно собираясь что-то сказать – но его опередил платиноторин, неожиданно весело заявив: – Мистер Кеннеди, вы что, посмели не участвовать в танцах? Тот явно не ожидал превентивной атаки и секунды три просто молча таращился на аристократа. – Н… Никак нет, м… мистер Цезарь, – наконец, выдавил Андреас из себя. – Просто у… успел раньше. А вы?.. – Чудно провёл время, – ответил мистер Цезарь, – благодаря находчивости мистера Торкио. Затем он уселся за столик, по-хозяйски откинулся на спинку и заявил: – А теперь желаю аперитив! *** Эцио даже на вторые сутки после бурной ночи Дня Экзодоса чувствовал, что ни гайина не выспался, и костюм для объявления результатов экзамена подготовил чисто на автопилоте. Хорошо ещё по дороге из общежития получилось подремать, так что стоять сейчас в шеренге по стойке «смирно» было не так мучительно и тоскливо. Другим, судя по заспанным физиономиям, было не лучше, даже Андреасу, который то и дело подавлял зевоту. А вот мистер Хольцхауз был бодр и свеж: стоял почти в такой же стойке, как и студенты, но вертел головой, оглядывая их. Уже целых пять минут, за которые, по мнению Эцио, можно было огласить эти Тирановы результаты. – Вижу, друзья мои, плоды трудов на ваших лицах, – наконец проговорил Хольцхауз с – диво дивное! – улыбкой. – И думаю, вам не терпится узнать об этих плодах поподробнее. Он сделал паузу, снова окинул шеренгу будущих дворецких взглядом, и произнёс: – Однако о ваших результатах, думаю, лучше будет узнать из первых уст – а именно от лорда Константия Олдена, который и является владельцем нашей великолепной школы! С этими словами он отступил в сторону и указал рукой на дверь зала – которая уже открывалась. Эцио чуть не потерял сознание, когда узнал в вошедшем капризного платиноторина, которого называл мистером Цезарем.