Луна

      — Берк, с Вами всё в порядке? — Голос молодого человека звучал крайне обеспокоенно. Джанер никогда не видел таким своего начальника.       — Всё нормально. Можем ехать, — проговорил он сквозь зубы, абсолютно не убедив помощника своим ответом.       За три года работы на Берка Озкайя парень видел его в абсолютно разных состояниях. Нет, они не были друзьями. Но их взаимоотношения совершенно точно выходили за рамки «начальник-подчинённый». Хотя-бы потому что Джанер был одним из трёх человек, с которыми Берк иногда общался не по работе. Другими двумя были его родители.       Но сегодня, забирая его из парка, парень почувствовал, что что-то произошло. Всегда холодное выражение лица стало ещё непроницаемей. Напряжённое состояние Берка выдавали лишь ходящие на скулах желваки. Посещение этого самого обычного парка несколько раз в месяц было его странной традицией, о которой Джанер никогда не спрашивал. Он просто, не задавая вопросов, привозил его сюда, помогал устроиться на одной и той же скамье и через несколько часов забирал. Спрашивать не имело смысла — Берк всегда рассказывал только то, что сам хотел рассказать. И похоже, что сейчас он совсем не был настроен на то, чтобы изливать душу.       Берк сидел на заднем сиденье, игнорируя взволнованный взгляд помощника, направленный на него через салонное зеркало автомобиля. Его пальцы так крепко вцепились в обивочную ткань, что казалось она вот-вот затрещит по швам. Потом произошло то, к чему Джанер не был готов. Сначала по бледной щеке Берка пробежала скупая слеза, которую он быстро смахнул. Но ещё через мгновение он заплакал. По настоящему. Мужчина яростно бил кулаком по спинке переднего сиденья, уже совершенно не сдерживая эмоций, не обращая внимания на солёную влагу из глаз и недоуменного водителя. Джанер решил, что правильным решением будет остановить машину и оставить Берка одного. Ему определённо нужно было остаться наедине с собой.

***

      Пять лет назад.       Берк спустился на первый этаж, чтобы встретить курьера с цветами. Поблагодарив работника доставки щедрыми чаевыми за столь ранний заказ, он быстро вернулся в квартиру на седьмом этаже.       Как же он не хотел сегодня уходить. Ему хотелось лечь в кровать, на которой в соседней комнате сладко сопела его Айбике, зарыться в непослушные кудри и целовать... целовать... целовать... Он бы запер её в этой комнате, наполненной идеальным сочетанием их ароматов, и никогда бы от себя не отпускал. Почему, чёрт возьми, она не может остаться здесь навсегда? Он ведь так в ней нуждается! Каждую прожитую секунду! Берк хитро улыбнулся, потому что прекрасно знал как ему осуществить желаемое. И пусть она постоянно ворчит, что ещё слишком рано.       Он быстро убрался на кухне, попутно перекусывая вчерашним нетронутым ужином и в очередной раз с довольной улыбкой отметил для себя, что ему достанется просто чудесная жена. Поставив букет в вазу и написав короткую записку, Берк заглянул в спальню.       Парень на несколько секунд застыл в дверях, наслаждаясь развернувшейся картиной. Айбике спала, слегка подогнув ноги и крепко обнимала подушку, на которой ещё двадцать минут назад лежал он. Она выглядела так нежно и трогательно, покрытая лишь тонким атласным покрывалом... так соблазнительно. Берк подошёл к кровати и едва коснувшись губами, оставил на щеке девушки лёгкий поцелуй, молясь о том, чтобы она не проснулась. Если Айбике сейчас откроет глаза, он уже точно не сможет заставить себя уйти, чтобы наконец сдать этот проклятый зачёт. Ах если бы она тогда проснулась...       Ему удалось расправиться с учёбой за несколько часов, поэтому уже около полудня Берк парковал свой автомобиль у ювелирного магазина в центре города. Он редко бывал взволнован, но сейчас сердце стучало горазде чаще чем обычно. Ему даже потребовалось несколько минут, чтобы перевести дух прежде чем войти в стеклянные двери. Нет, он был абсолютно уверен в своем решении. И уже очень давно. Просто это был действительно серьёзный шаг, а ещё... он совершенно не разбирался в помолвочных кольцах.       Спустя пятьдесят минут мучительных выборов и разглядывания всевозможных драгоценных камней и их огранок, Берк наконец-то вышел на свежий воздух, мысленно отметив, что выбирать колье было гораздо легче. Но он был доволен кольцом, коробочка с которым уже приятно оттягивала внутренний карман его пиджака. Оно было абсолютно точно создано для неё.       Берк уже представлял как Айбике будет хмуриться из-за того, что кольцо наверняка стоит целое состояние, а они всего лишь студенты. Он начнёт успокаивать её тем, что уже три месяца работает в фирме отца, что его фамилия Озкайя — и он может себе это позволить. Маленькая сумасшедшая ворчунья! А потом она обязательно смягчится и наконец ответит ему согласием. Несомненно, согласием. Разве были другие варианты? Как бы сделать предложение особенным? Ведь они никогда не были обычной парой...       Его мыслям не суждено было стать законченными. Их прервала боль. Физическая острая боль. Всё произошло слишком неожиданно. Последнее, что он помнил — это огромная полупустая парковка. Ему оставалось всего несколько метров до своей машины. Берк не понимал, что именно болит, не слышал звука тормозов или сигнала автомобиля. Он только чувствовал, что стремительно кончаются силы и неумолимо закрываются глаза.       Потом всё было как в тумане. Он помнил вторую часть этого злосчастного дня только смутными отрывками. Сначала была карета скорой помощи, оглушающий звук сирены и, что-то очень быстро говорящие, голоса. Следущая вспышка и он в больнице на каталке. Испуганное лицо мамы. Когда они успели ей сообщить? Он показывает на свой, чудом оставшийся целым, телефон в кармане и бормочет что-то матери голосом, подозрительно не похожим на свой собственный. Просит её ничего не рассказывать Айбике и отправить сообщение, чтобы она не волновалась. Госпожа Айла сердится, но соглашается, безуспешно пытаясь остановить бегущие слёзы. А дальше темнота...       По словам родителей, темнота длилась двое суток. Он перенёс несколько экстренных операций. И они были только началом. Еще два дня Берк был не в состоянии нормально разговаривать и в основном, проводил время во сне. Первой просьбой после того как он стал чувствовать себя чуть лучше был телефон.       Тогда госпожа Айла, лицо которой за эти ужасных четыре дня уже сливалось с белоснежными стенами больницы, чуть было истерично не засмеялась:       — Сынок, ты чудом выжил. Ты ведь понимаешь это? Мы с твоим отцом думали, что потеряем тебя! А первое о чём ты подумал — это спокойствие твоей девчонки? Врач запретил тебе пока пользоваться телефоном. — Голос женщины дрожал и то и дело срывался на плач. Она добавила: — Я отправила ей два сообщения, она ни о чём не подозревает. Можешь быть спокоен.       — Прости... что заставил это пережить. Мне очень... очень жаль.       Женщина хотела что-то сказать, сжав руку сына в ладонях, но её прервал господин Ресул, зашедший в палату вместе с врачом.       С этого момента Берку казалось, что он попал в ад. Бесконечно снующие возле него врачи, медсёстры и эти жуткие разговоры. О нём. О том, что он возможно больше не сможет ходить. Всё происходило как во сне. Он пытался абстрагироваться, не слушать, не чувствовать как их слова отдаются громким эхом в голове. Не ощущать страха. Не смотреть в глаза растерянных и так же, как и он испуганных родителей. Сфокусироваться на женском образе в собственных мыслях. На карих глазах, на трогательных ямочках от улыбки, на нежных руках. Ему так был необходим её покой.       Спустя десять дней после случившегося ему всё же удалось выпросить у отца свой телефон на несколько минут. Берк обдумывал своё решение каждую минуту, проведённую в одиночестве в неуютных стенах больничной палаты. И ему правда казалось оно правильным. Как бы страшно это не звучало, но необходимо позволить их сердцам разбиться сейчас, чтобы когда-нибудь не увидеть чувство сожаления в её глазах. Он не знал, что ждёт его дальше, но думал, что обязан сделать это. Так будет лучше. Для Айбике точно.       Берк набрал номер, который знал наизусть и сделал глубокий вдох, мимолётно проведя пальцем по буквам на экране, складывающихся в её имя. Любимый голос ответил практически сразу, не дав ему до конца собраться с мыслями.       — Любимый, как же я волновалась! Что случилось? Почему ты был вынужден отключить телефон? Я так соскучилась...       Ему нужно было её перебить. Прямо сейчас. Иначе он не сможет.       — Айбике, подожди.       Повисла тишина. Берк ненавидел себя за свой непривычный тон голоса. Ненавидел себя за слова, которые он должен будет произнести.       — Берк, что случилось? — она звучала очень взволнованно.       — Нам нужно расстаться.       Она молчала. Потом издала какой-то нервный смешок или всхлип. Берк не смог разобрать.       — Ч-что? Я... я не понимаю...       Парень уставился в точку на противоположной стене и ровным... почти ровным голосом проговорил заготовленную фразу.       — Наши отношения были ошибкой. Моя мать всегда была права. Мы из разных миров, Айбике. Прошу тебя не усложнять всё. Прости и... прощай.       На последнем слове он сорвался. Собственные слова царапали горло изнутри. Он завершил звонок, не дожидаясь её реакции и вдребезги разбил телефон, кинув его в ту самую точку на стене.       — Так будет лучше... так будет лучше... так будет лучше... — снова и снова повторял парень. Пытаясь убедить себя. Пытаясь мысленно успокоить её.       — Ты правда так считаешь? — Похоже, что отец какое-то время стоял здесь. Может даже услышал разговор. Плевать...       — Так будет лучше! — Берк пронзил яростным взглядом, подошедшего к больничной койке, мужчину.       Господин Ресул сел на стул рядом и внимательно посмотрел на сына:       — Ты не дал ей права выбора, всё решив за неё.       — Да, и я должен, просто обязан был это сделать. Не ставить её перед этим ужасным выбором! Кто хотел бы связать свою жизнь с инвалидом? — он то и дело срывался на крик. — Я не могу позволить, чтобы она в один день пожалела о том, что осталась со мной. О том, что испортила себе жизнь...       — Не говори так, будто ты смирился. Прошла всего неделя! Ещё ничего не понятно. Я найду лучших врачей, слышишь? — Берк вдруг заметил, что раньше не видел таким своего отца. У них никогда не было близких отношений. Но сейчас, всегда жизнерадостный и харизматичный мужчина, был просто разбит. — Не теряй надежду! И не совершай опрометчивых поступков.       — Я уже его совершил. Не знаю, правильный или нет, но дороги назад уже не будет. — Берк опустил взгляд на простынь, покрывающую его ноги. — Могу я попросить у тебя кое-что?       — Конечно, - устало бросил старший Озкайя.       — Можно сделать так, чтобы никто не узнал о... моём состоянии? Ты ведь знаешь этих журналистских крыс. Я не хочу, чтобы она узнала об этом никаким образом.       — Можешь быть уверен. Никто не узнает.       Следующим утром вся семья Озкайя улетела в Швейцарию.

***

      Нет, не было и дня за эти пять лет, когда бы её образ не всплывал у него в голове. Но он забыл каково это — ощущать её рядом. Наблюдать за быстро сменяющимися эмоциями, чувствовать сладкий аромат её духов, который она спустя столько времени не сменила, дышать с ней одним воздухом. Берк не думал, что когда-нибудь ещё раз окажется так близко.       Ей было так больно. До сих пор больно. Хотя она так тщательно пыталась это скрыть. Он чуть было не бросился умолять простить его за то, что бросил её таким гнусным способом. Но тогда бы пришлось рассказать обо всём. Если бы он мог... Уже слишком поздно. Бессмысленно.       Злость на себя смешивалась с благодарностью судьбе. За эту встречу. Неловкую, окутанную чудовищной недосказанностью, оставившую после себя очередную дыру в сердце. Но такую нужную. И возможно последнюю. Такие случайности случаются раз в жизнь.       Берк наконец успокоился и открыв окно автомобиля, впустил поток свежего воздуха в салон.       Увидев это, Джанер вернулся в машину и вопросительно посмотрел на мужчину.       — Всё в порядке. Поехали, — кивнул он.

***

      Она бежала, что есть силы. Айбике задыхалась, но ей необходимо было бежать, чтобы не думать. Чтобы не придумывать то чего нет.       Это слишком. Слишком много потрясений для одного дня. Если она смогла пережить эту встречу, как быть с тем, что она увидела после? Как быть с тем, что Айлин возможно всё-таки виделась с ним? Что если они были совсем рядом, самые родные, ничего не подозревающие друг о друге, люди?       Почему он в инвалидной коляске? Возможно, он просто сломал ногу, и она нужна ему временно? Но у него не было гипса. А что если... что если...?       Девушка побежала ещё быстрее. Нельзя строить догадки, нельзя позволить самообману поглотить себя.       Через двадцать минут она была на месте, к которому так отчаянно рвалась. Айбике остановилась у калитки родного дома. Она не была здесь с того самого дня, когда покинула Стамбул. Родители часто звали их в гости с тех пор как они вернулись, но она не могла. Не хотела. Потому что оставить прошлое позади — правильное решение. А в той девчачьей комнате осталось слишком много воспоминаний.       К её огромному облегчению, родителей не оказалось дома. Достав ключ из-под огромного цветочного горшка у крыльца, девушка вошла во внутрь. Её встретил тёплый и родной запах родительского дома. Она провела кончиками пальцев по стенам, пока шла к своей комнате, вспоминая беззаботное детство. Когда она успела вырасти? Совсем недавно они, будучи подростками, завтракали перед школой, как всегда огрызаясь с Огулджаном и разрываясь от хохота над очередной выходкой матери. А сегодня она сама — мама. Их с Берком дочери уже четыре года.       Немного помедлив, Айбике открыла дверь в комнату. Глаза неумолимо наполнились слезами и она прикрыла рот рукой. Здесь практически ничего не изменилось. Её кровать с розовым изголовьем и разноцветными подушками, туалетный столик, куча картин и постеров, окно... Нет, она не будет об этом думать! Айбике пришла сюда с определённой целью.       Открыв деревянный шкаф, она осторожно достала из него картонную коробку внушительных размеров. Сверху лежали стопки старых школьных тетрадей, чтобы коробка не представляла интереса для любопытной госпожи Шенгюль. Самое важное было спрятано под ними.       Айбике пыталась не останавливать взгляд на многочисленных вещах, которые он оставил после себя. Которые она, с тяжёлым сердцем, аккуратно складывала сюда перед своим отъездом. Пробираясь среди воспоминаний, она наконец нащупала то, что искала. Распечатанные фотографии. Девушка вытащила первую попавшуюся, чтобы не было соблазна рассматривать все остальные.       С фотокарточки на неё смотрели два счастливых подростка, окрылённых своим первым свиданием. Тогда Берк пообещал сделать её в тысячу раз счастливее. И сделал. Их счастье продлилось год. Нельзя было сказать, что он не сдержал своё обещание. Потому что он оставил ей Айлин. Малышку, которая залечивала все её раны одной улыбкой и делала счастливее в миллионы раз.       Она положила фотографию в сумку и в последний раз окинув комнату ностальгическим взглядом, закрыла за собой дверь.       Через полчаса Айбике сидела в своей уютной кухне. Перед ней стояла чашка остывшего кофе, к которому она так и не притронулась. Девушка нервно трясла ногой и выглядывала в окно.       Наконец, входная дверь отворилась и квартира заполнилась весёлым гоготом.       — Ада-а, ну вот, мы чуть не опоздали! Мой мультик начнётся через две минуты!       — Не ворчи! Ты ведь знаешь, что его можно в любой момент посмотреть в интернете? — засмеялась девушка, наблюдая за чересчур рассерженной малышкой.       Айлин топнула маленькой ножкой:       — В интернете не интересно. Это слишком просто! — Скидывая по пути рюкзачок и куртку, девочка побежала в гостиную.       — Ну что за характер... — Ада вошла на кухню, где неожиданно застала подругу. — Ой, ты дома! Я даже не заметила. Сейчас позову Айлин, она мне все уши прожужжала о том, что мама пошла в свой выходной гулять без неё.       — Подожди, не надо, — тихо произнесла Айбике и положила фотографию, которую уже полчаса вертела в руках, на стол перед Адой. — Скажи мне, это он?       Девушка присела, недоуменно переводя взгляд с Айбике на фото и обратно:       — Кто он? Что происходит?       — Тот человек, с которым разговаривала Айлин в парке... это он?       Шатенка взяла в руки снимок, рассматривая:       — Да, точно он. Стоп. Это что, тот самый?! Берк?!       Айбике лишь глубоко вздохнула и закрыла лицо ладонями.