Смертоносный цветок

Поиски справедливости могут привести к поискам работы.

Народная мудрость

День начался не с кофе, а со сборов вещей с рабочего стола. Колвин специально пришла в офис раньше всех, чтобы успеть убраться до появления коллег. Проходя мимо одной из переговорных услышала, как главный редактор с кем-то говорил по телефону. - Не волнуйтесь, всё улажено. Стажёрка, написавшая статью, уволена. Это должно удовлетворить мистера Блейка… Да, я понимаю… Это всё вина стажёра… Такого больше не повторится. Увы, у меня было столько надежд на выпускницу Императорского университета. Мы всё компенсируем, не волнуйтесь… Реклама… Вслушиваться дальше журналистка не рискнула, чтобы не столкнуться с бывшим начальником. Как на зло, в такую рань в офис принесло Джейсона. При виде сборов коллеги, просиял, словно его пригласили на церемонию вручения Пулитцеровской премии. Не размениваясь на «Доброе утро» клетчатый с места в карьер начал на любимую тему: - Ух ты, Элизабет, вы поссорились с шефом? С таким характером вы никогда не выйдете замуж. Колвин планировала гордо молчать на все инсинуации, но переполненная за полгода чаша терпения не выдержала и дала трещину: - Знаете, Джейсон, - очередная стопка листов с шумом опустилась в коробку. Девушка оперлась одной рукой на стол, а другую упёрла в бок, и с подозрительным прищуром вкрадчиво протянула: - Вас так заботит моё семейное положение, что не вольно возникает вопрос: что вы во мне нашли? От подобного предположения адепт фрейдистских теорий застыл, а потом стал неистово открещиваться: - Я? Упаси Господь! Никогда бы не связался с такой неотесанной деревенщиной! Неотесанная деревенщина с высшим образованием, закончив со сборами, облегченно вздохнула: - Какое счастье! Рада за своих землячек, - а потом демонстративно погрустнела. - Но искренне жаль ту городскую, что за вас выйдет. Это ж надо чтобы так дважды сильно не повезло в жизни: стать слабоумной и связать свою судьбу с вами! И пока бывший коллега переваривал, Элизабет, подхватив вещи, поспешила удалиться. По дороге домой Колвин рассуждала. «Видимо шеф беседовал с владельцем «Сан Ньюс». Нашли козу отпущения. Интересно, как давно от меня планировали избавиться? А то все карты так ровнёхонько легли… Хотя о чём я? Стажёрка, даже не полноценный репортёр! Маленький серенький человечек, которых много. Ни политик, ни бизнесмен, ни их родственница, с помощью которой можно докопаться до кого-то важного. Однако речь была только об увольнении, а тот вчерашний тип, который не грабитель... Убийца?! За одну статью о матери, потерявшей дочь? Не слишком ли много внимания скромной мне?.. Жаль, что Беркут с итальянскими корнями ничего не пояснил. Постойте-ка! В последнее время газеты пестрят сообщениями о пропавших девушках, даже больше девочках. Дочь Джессики была школьницей. Не связано ли всё это?.. Увы, сейчас мне надо подумать о том, как не остаться без крыши над головой». На последнюю мысль девушку навела обнаружившаяся у двери квартиры хозяйка дома – миссис Джонсон. Маленькая щупленькая старушка, выглядящая как божий одуванчик, и мгновенно превращающаяся в фурию, стоит ей услышать о финансовых трудностях постояльца. - Пора оплачивать аренду, мисс Колвин. Сорок пять долларов за этот месяц, - почти пропела домовладелица. - Я только что лишилась работы, миссис Джонсон. Могу я… - Спокойно начала Элизабет, но была перебита. Тон женщины сменился с ласкового елея на приказной учительский. - Мисс Колвин, я знаю, что вы не из местных, как и другие мои жильцы. Но мне казалось, что выпускница элитного колледжа – не чета этим нищебродам. Или я ошибаюсь? «Можно подумать диплом элитного колледжа – это гарантированная страховка от увольнений и нищеты!» - Не волнуйтесь, уже вечером я заплачу вам всю сумму. – Ровно, не смотря на громокипящее состояние, ответила репортёрша. - Хорошо, - угрожающе протянула миссис Джонсон. - Учтите, не заплатите, и я немедленно вас выселяю. Это первое и последнее предупреждение! - Одну минуту, - Элизабет нырнула в комнату. Найдя часть суммы, вручила её немного подобревшей хозяйке, отметив про себя что сегодня и последующие несколько дней меню будет разгрузочным. «Продвинутый век, чтоб его… Нужно срочно искать работу». Однако пробегав весь день по двадцать четвёртой улице – журналистской Мекке и вотчины крупных популярных изданий, вроде «Мандарин Дэйли», «Нью-Йорк Глобал», «Нью-Йорк Экспресс», «Биг Эппл Пост» и так далее, у девушки сложилось впечатление, что её не просто уволили, а с волчьим билетом. Для штатного редактора диплома и опыта маловато, но на место редактора-стажёра должно было хватить за глаза. Увы! В издательстве «Мандарин Дейли» главный редактор, ещё вчера складно певший о перспективах мисс Колвин под своим началом, сегодня изобразил приступ амнезии и забрал выданную визитку, о чём поведал секретарь и вежливо указал на дверь. В «Нью-Йорк Глобал» нет вакансий, хотя объявления по дороге говорили об обратном. Где-то не берут репортеров-женщин, где-то даже разговаривать не стали… Закатное солнце, пробиваясь сквозь здания, придавало улицам оттенки оранжевого на свету и фиолетового в тени. Сумерки. На пересечении улиц грустный мальчишка в потрепанной одёжке с чужого плеча собирал разлетевшиеся газеты. Элизабет решила помочь, подобрав ближайшие к ней. - Мисс, вы хотите купить «Готэм Таймс»? – без особой надежды спросил парнишка. - Нет, только помогаю собирать. Тот тяжко вздохнул, но услышав приближающийся гул мотора встрепенулся. К ним подъехал белый кабриолет, за рулём которого сидел улыбчивый молодой человек. На свободных сидениях стопками лежали похожие газеты. - Мистер Дэвис! Я уж не надеялся, что вы приедете, - воспрял духом газетчик. - Как дела? – Бодрым тоном осведомился водитель. - Из ста удалось продать только сорок восемь. - Давай все оставшиеся, - улыбка мистера Дэвиса несколько подувяла. - Ничего себе, вы закупаетесь, - не удержалась от комментария Элизабет. - Да и вы щедры, - фамильярно подмигнул владелец кабриолета. - Она не покупатель! - Отрезал мальчишка, выхватив газеты из рук девушки и передав их мужчине. Колвин пожала плечами, отвернулась и направилась к дому. Приключений в темное время суток ей хватило в прошлый раз. Повторять опыт не тянуло. - Ваш экземпляр, красотка! – догнал её давешний щеголь. Высокий, хорошо сложенный, ухоженный. Светло-русые, отдающие в рыжину волосы, светло-карие глаза в лукавом прищуре, прямой нос, тонкие губы в усмешке. Укороченный бежевый пиджак, под ним кипенно-белая рубашка с жилетом в клетку и серебристой цепочкой часов, серые брюки со стрелками и отворотами внизу. Яркие пятна - синий шелковый галстук-бабочка, на мизинце правой руки кольцо с крупным синим камнем и угол красного, в белую клетку, носового платка в нагрудном кармане. Смерив щедрого дарителя насмешливым взглядом и определив его как «братца лиса», Колвин ответила в тон: - Благодарю, красавчик, но я не нуждаюсь в неинтересной газете. «Я нуждаюсь в работе в газете». - Там много интересных новостей. Давайте знакомиться! Я Дэв… - Всего доброго! – Отозвалась мисс, уходя. Уж очень похожим был этот тип на первую любовь. Симпатичный сын богатых родителей, избалованный вниманием, свято уверенный в своей неотразимости до мушиной назойливости. Весь мир для них большая комната с игрушками, где они диктуют правила игры. Бережны только к себе, а сломанные игрушки легко заменяемы. «Спасибо, мы это проходили». Настроение упало с отметки безрадостного, до отметки «хуже некуда». А на пороге дома её с беспокойством и нетерпением ждала домовладелица. - Мисс Колвин, вы нашли деньги на оплату аренды? «Никогда не думай, что у тебя дела хуже не куда. Обязательно случится то, что покажет тебе, есть куда. Чтоб мне заработную плату так регулярно и пунктуально выдавали, как домовладелица приходит взимать арендную,» - думала Элизабет отдавая оставшуюся сумму. - Вот ваши деньги, миссис Джонсон. Женщина просияла: - Я знала, что вы отличаетесь от других моих жильцов! Как продвигаются поиски работы? – Заботливо поинтересовалась старушка, а заметив безрадостное выражение лица собеседницы, участливо закудахтала. – Женщины не должны так усердно работать! Найдите достойного мужчину, и тогда вам не придётся работать до конца своей жизни. «Чушь! Либо к работе добавится дополнительная домашняя по обслуживанию детей и мужа. Либо будет только домашняя и полная финансовая зависимость от другого человека. Kinder, Küche, Kirche*. К сожалению, на лбу у мужчин не указывается достойный ли он претендент на суповой набор - руку и сердце. Нет никакой гарантии, что он не потеряет работу и не впадёт в слабости вроде азартных игр или алкоголизма. Действительно, отличные перспективы, миссис! Всю жизнь мечтала, ради этого образование получала, в Нью-Йорк рвалась». Меж тем домовладелица вдохновенно занялась рекламой: - Мой сосед, которого я давно знаю, работает сборщиком автомобилей в компании Форд. Он местный и неплохо зарабатывает, хотя, конечно, уже не молод и у него есть дети от предыдущего брака. Хотите я вас с ним познакомлю? Если у вас всё сладится, вы сможете остаться в Нью-Йорке. - Спасибо за заботу, - «Далось им всем моё семейное положение»! - Но у меня всё нормально. Мне нравится быть репортёром. - Ну, дело ваше, - взгляд и голос собеседницы охладели. Как же! Её участием и хорошим советом пренебрегли! И кто? Молодая пигалица, которой кроме диплома и хорошенькой мордашки хвастаться нечем! - Впрочем, раз у вас сейчас нет работы, я буду вынуждена брать с вас арендную плату понедельно. «Вот старая перечница! Этот сосед - её родственник, что ли? Иначе, чего его так сватать и обижаться на отказ?» - Миссис Джонсон, как вы сказали, я сейчас без работы, потому с деньгами туго, - попыталась найти жалость или совесть у домовладелицы Элизабет. - Вам бы следовало взглянуть на ситуацию и со стороны моих интересов. Вы ведь не местная, в конце концов. Можете в любой момент съехать, и ищи вас потом, - ответила старушка собеседнице её же оружием. «Когда же с моей стороны кто-нибудь посмотрит?» - Но могу я, хотя бы, платить вам раз в две недели? – Попыталась склонить к компромиссу Колвин. - Я дала вам дельный совет. Но раз уж такой вариант вас не интересует, плату я буду брать понедельно. – Раздражаясь, отрезала старушка и уже почти ушла, как вспомнила одну вещь. - Ах да, сегодня утром звонили ваши родители. Вам следует установить телефон в своей комнате. Это знаете ли, раздражает – постоянно передавать вам сообщения! - Благодарю и прошу прощения, миссис, мне нужно перезвонить им. – И девушка слетела вниз по лестнице к телефонной кабинке, по дороге фыркнув: «Установить телефон в той комнате, из которой рискую вылететь, как пробка из бутылки за неуплату? Как только, так сразу!» За ядовитыми мыслями Элизабет старалась скрыться от тревог. С родителями она связывалась редко, за что потом корила себя. У неё безумный график, у них много работы на ферме, дела на которой становились всё хуже. - Здравствуйте, пожалуйста, соедините меня с номером 2020 на ферме Колвин, Гус Крик, штат Кентукки. - Соединяю. Пожалуйста, подождите минуту. Трубка заговорила настороженным голосом матери: - Лиз, это ты? - Да, я! Здравствуй! - Здравствуй! Как ты? Как работа? - Всё хорошо. Как вы с папой? – Поспешила её успокоить дочь. - У нас всё нормально. – Элизабет охотно бы поверила бодрому тону родительницы, если бы не усталый вздох. – Правда, то, что мы зарабатываем уходит на оплату банковских счётов и налоги, но держимся. «Это порочный круг», - журналистка покачала головой. Налоги резко подняли, и родители не придумали ничего лучше, чем взять кредит, заложив недвижимое имущество. В последнее время дела идут не очень хорошо из-за погоды. Если всё продолжится в том же духе, то Колвины потеряют ферму. - Но хватит об этом. Как ты? Расскажи подробнее! Может быть вырвешься к нам? Можешь приезжать в любое время. Мы с отцом всегда тебе рады. Ещё больше они были бы рады, если бы их девочка вернулась на совсем, приняв дела на ферме. И старикам бы помогла, и под присмотром была. А то мало ли что в этих проклятых городах творится? Страшно читать газеты или слушать радио. А ей хотелось движения и событий, вместо деревенской тишины и рутины. Городская хотя бы разнообразнее. Поток информации, огромное количество людей, разговоры на любую тему, а не только о прогнозах погоды, ценах на овощи и мясо. Да, здесь было непросто, но интересно. Приезжая на каникулы на ферму, её тянуло обратно в город, как магнитом. Все всё знают, но не говорят. Мама не хочет на неё давить, а дочь не хочет её обижать. - Скажи ей, чтобы приезжала поскорее! – Долетел из трубки бас отца, вызвав улыбку Лиз. - И что все только забыли в этих больших городах?! - Не обращай на него внимания, - рассмеялась мама. - Он шутит. Ты знаешь, что мы всегда на твоей стороне. Знает. Ещё знает, как тяжело отцу было отпустить её в город. На столько, что обычно строгий, громкий, не лезущий за словом в карман мужчина, провожая её со слезами, почти ничего не сказал. Она с детства была папенькиной дочкой, бегала за ним хвостиком, пока тот был дома, прося что-нибудь рассказать. И он рассказывал новости, что услышал в ближайшем городке, свои байки из детства, принцип работы двигателя и как его чинить – словом обо всём. Потом Лиз заболела идеей стать журналистом. По мере взросления девочки, отец и дочь стали меньше разговаривать и понимать друг друга. Но не любить. - Спасибо, мам. Надеюсь, скоро к вам вырваться. Всё будет хорошо. Наговорив, не вдаваясь в подробности, успокаивающих новостей про высоко оцененную начальством статью, очень заботливую домовладелицу Колвин попрощалась с родителями. Как бы там ни было у неё есть дом и родные, которые принимают её такой какая есть. Поэтому она не скрывала и не стыдилась своего происхождения. Мало кто даже среди богатых мог похвастаться таким сокровищем, как принятие родителями. Двери в большие издательства оказались закрыты, но есть ещё большее число маленьких. В одном из них должно найтись дело для Элизабет. На следующий день упрямую журналистку ждали новостные трущобы Нью-Йорка – двадцать пятая улица. О, как бы обрадовала однокурсников и бывших коллег эта новость! Здесь дела пошли чуточку лучше, хотя бы каждое второе издание не гнало с порога. Но и здесь не обошлось без шовинизма: где-то не брали женщин, а где-то были свято уверенны, что они годятся только для сортировки советов на колонку домохозяек, и в качестве моделей для рекламы. Расстроенная мисс свернула на тихую улицу. По близости оказалось скромное кафе итальянской кухни, где уставшая Лиз устроилась за крайним столиком просто перевести дух. На против в тени навеса потягивал кофе возрастной латиноамериканец с усиками, собранными в хвост волосами и гитарой. Взгляд авантюристки зацепился за последнюю. - Добрый день, сэр! Будьте другом, позвольте одолжить вашу гитару. - Здравствуй, детка. А играть-то умеешь, - снисходительно и очень по-кошачьи усмехнулся мужчина. – Ладно, бери. Если захочешь, можешь потом взять пару уроков. - Вот и проверю, умею ли, - буркнула Колвин, беря инструмент. Когда-то давно, до этой и многих других книжных жизней она умела и любила играть. Музыка испанской гитары с первых аккордов стала её первой любовью на всю жизнь. Мелодия, заставляющая рисовать в воображении золотой от солнца день или завораживающий танец пламени костра в ночи. В ней и бой, и танец. В ней радость и грусть, нежность и страсть. Звон, пробуждающий стихию в душе, заставляющий расправить плечи, с вызовом посмотреть в глаза насмешникам. И Элизабет смотрела. С удовольствием наблюдала, как по мере её игры вытягивается лицо музыканта. Зря боялась. Руки вспомнили всё. Тем временем подходили новые слушатели. На порог кафе выкатился толстячок в фартуке, за ним вынырнули парень с девушкой – официанты. Потянулись редкие люди из потока прохожих. Зрители встретили первую мелодию бурными овациями. Приободренная поддержкой толпы, репортёрша сыграла ещё пару произведений, а потом решила попробовать спеть.

Важно знать куда идти, Верный путь в жизни ищут все. Порой безучастен этот город, Но с каждым шагом ближе я к мечте. Я вижу только цель! И только цель! Может, слыву сумасшедшей, Но есть прицел. Боль и испытанья — крутой коктейль. Знает мир, я не боюсь преград Я вижу только цель.**

Люди, среди которых, по большей части были трудяги, радостно отозвались на слова песни и заводной ритм. Из распахнутого окна офиса на втором этаже за происходящим на улице следил невысокий сухощавый тип. - Хотя бы откровенно сообщает, что ей нужно, - хмыкнул он. - Ты о чём, Нино? – Спросил Витторио у своего подчиненного, прервавшего репликой ход мыслей. - Да вон, девчонка поёт. С улицы долетали слова задорной песни в исполнении приятного женского голоса и гитарного аккомпанемента. Пьюзо почудилось что-то знакомое, он встал из-за стола и подошел к окну. Нет, не мелодия или слова… - Она! – Узнал итальянец бедовую журналистку и тут ему в голову пришла рискованная идея. – Какая мысль… - Кто? Какая мысль? – Недоумённо уставился на босса Нино. Но тот не ответил, о чём-то напряженно думая. - Прошу прощения, босс. Задержался, - в кабинет вошёл Томас Фостер, консильери семьи Пьюзо. Занимал он этот пост и до становления Витторио во главе. Был одним из верных соратников и лучшим другом прежнего босса - дона Сальваторе Гатти. - Что интересного, Томас? - В порту люди Джулиано активно разыскивают среди приезжих малообеспеченные семьи. Особенно матерей-одиночек с дочерьми, от двенадцати и старше. Ещё ходят разговоры о новом способе заработка, который должен их буквально озолотить. О чем речь, пока не известно, парни над этим работают. Песня за окном давно сменилась печальной мелодией. - Что по поводу журналистки? - Приоткрыла ящик Пандоры, за что должна была поплатиться. Помните историю с Росси, за которую на него взъелся Франческо? - Ясно. А что о ней самой? - Добропорядочный мышонок. Витторио фыркнул, не удержавшись от улыбки. Да уж, мышонок. Такую мышку ввести бы в задуманную им игру… *** Хозяин кафе, которому концерт не по заявкам привлек массу посетителей, расщедрился на кофе и десерт для исполнительницы за счёт заведения к радости Элизабет, которой овсянка на воде успела осточертеть. - Где так играть научилась, Лиз? – Расспрашивал Колвин гитарист Андрес. - Дружила с цыганкой. Хорошая была женщина. Кажется, она когда-то была артисткой. У неё и нахваталась всякого. – Ну не рассказывать же правду про будущее, курсы, видео-уроки и прочее. Быстро сдадут в злосчастную больницу, откуда она не так давно сбежала. - С такими умениями могла бы выступать! - Певицей быть не очень хорошо, я ведь честная… хоть прошлый босс в это и не верил, - Колвин поморщилась. - Уволили? А за что? - Не согласилась с начальником, а он в отместку выгнал, - не вдаваясь в подробности ответила Элизабет, всем несчастным видом давая понять, что не стоит расспрашивать. Пусть новый знакомый думает, что это классическая история про честную девушку и руководителя-сластолюбца. Латинос ещё раз попробовал уговорить пересмотреть Лиз взгляды на сценическую карьеру. Но та привела убойный аргумент, что они гитар не напасутся всем доказывать, что она честная, а певица и проститутка, профессии разные, просто многие совмещают. Попрощавшись с музыкантом, девушка вернулась на двадцать пятую и продолжила поиски. Работа была нужна срочно. Ведь ей даже расчет не отдали, а скоро за квартиру платить. Когда репортёрша попробовала заглянуть на эту тему в бухгалтерию, ей сообщили, что по её милости газета несёт убытки, а значит о заработанных за неполный месяц деньгах может даже не мечтать. К концу рабочего дня осталась лишь одна новостная редакция, расположившаяся в старинном здании на пару этажей. Создавался причудливый контраст между современными небоскребами и этим маленьким осколком прошлого, чудом уцелевшего под порывами ветра перемен. - Это печальное выражение совершенно не идёт столь очаровательному личику. Могу ли я чем-нибудь помочь, милая леди? – Раздался знакомый голос. На крыльце, привалившись к колонне спиной расположился тот назойливый рыжий тип, владелец кабриолета. Узнав вчерашнюю грубиянку, он расплылся в ослепительной улыбке. - О, вы та самая леди с газетами. Какое совпадение! И что же вас сюда привело? - У меня к вам встречный вопрос: что вы здесь делаете? – Проигнорировав комплимент, поинтересовалась Лиз. - Добро пожаловать в Готэм Таймс. Я здесь работаю репортёром. Вы так быстро убежали, что я не успел представиться. Эдмунд Дэвис, - отрекомендовался братец Лис. - Элизабет Колвин. Теперь понятно, почему не хватает средств на здание получше. Всё ушло на оплату машины издательства. - На самом деле это моя машина, - чуть смутился собеседник. - Прошу прощения, за манеру разговора. Мне казалось, что нынче в моде быть бойким на язык. Читал вашу статью. Наша газета нуждается в талантах, и я не прощу себе, если наша редакция потеряет вас из-за меня. - Ох, честь-то какая! – Фыркнула Колвин, входя в здание. - Удачи, - бросил ей в след будущий коллега. В небольшом офисе ей указали на дверь главного редактора. Им оказался строгий седой джентльмен средних лет в очках, с усами, диаметральная противоположность бывшему боссу Мартину. Стройный, аккуратно и чисто одетый в серый в белую тонкую полоску костюм по моде. Идеальный порядок на рабочем столе. - Приветствуем в «Готэм Таймс». Хотите сообщить нам что-нибудь интересное? - Здравствуйте. Нет. Пока нет. Я хотела бы устроиться к вам репортёром. – Набрав воздух, девушка начала, - Элизабет Колвин, закончила факультет журналистики Императорского университета, стажировалась в «Сан Ньюс». Прекрасно разбираюсь во всех аспектах подготовки новостных репортажей, включая интервью, написание статей, редактирование и комментирование. - Джордж Кейн, - мужчина поправил очки, откинувшись в кресле. - Мисс Колвин, вы хоть что-нибудь знаете о нашей газете? «Упс… вопрос на засыпку». Заметив смущенный вид девушки, редактор продолжил: - Я считаю важным уточнить: наша газета отличается от других. Позвольте задать вам пару вопросов. Какими принципами должны руководствоваться репортёры? - Правдивость, объективность, независимость. Основной принцип подачи новостей – это точное изложение фактов. Мы должны сообщать людям правду. Кроме того, мы обязаны отбросить личное мнение, предрассудки, и не поддаваться на угрозы или провокации со стороны конкурентов, - оттарабанила как на экзамене Колвин. - Совершенно верно. – Одобрительно кивнул Кейн. - Это принципы, которым мы должны строго следовать. Следующий вопрос. Стоит ли ради развлечения нашей аудитории публиковать детали личной жизни публичных лиц? - Нет. Мы обязаны сообщать лишь ту информацию, которая связана с общественной деятельностью, либо затрагивает общественные интересы. Кроме того, публичные личности – это такие же граждане, как и все, и имеют право на неприкосновенность личной жизни. Снова кивок. - Последний вопрос. Как далеко может зайти пресса в поисках правды? Другими словами, должны ли новости соответствовать так называемым нормам этики и морали? Вот на этот вопрос было сложно ответить. По-хорошему, надо искать правду в рамках этики… Но кто ж её хранит в этих рамках? Имеет ли она право говорить об этике, после того как обманом пролезла в больницу? - Общество имеет право знать правду. И чтобы реализовать это право, стоит использовать любые необходимые средства. Интересы общества всегда стоят выше интересов отдельных лиц. Только так можно сохранить баланс. - Отлично. На последний из заданных вопросов не существует однозначно правильного или неправильного ответа. Ваши позволили мне определить принципы, которыми вы руководствуетесь, и новостную тематику, которую вам будет интересно освещать. – Тут мистер Кейн чуть построжел. – Особой помощи не ждите, но шанс проявить себя я предоставлю. - Вы… берёте меня на работу? – Недоверчиво переспросила Элизабет, ожидая подвоха после стольких отказов. - Да, мисс Колвин - уже вполне дружелюбно улыбнулся ей новый босс. – Можете начинать с завтрашнего дня. Надеюсь, вы запомнили свои ответы, и не отвернётесь от собственных убеждений. Покинула офис Элизабет в несколько заторможенном состоянии. Неужели нашёлся редактор, который разделяет её представления о новостной индустрии? И у неё теперь появляется возможность продолжить путь в мире новостей, не ломая и не предавая себя?