Их любовь была трусливой

«Без любви жить легче. …Но без неё нет смысла.»

Лев Николаевич Толстой

      «Здравствуйте, во сколько репетиция?» — написала Рин и сразу выключила телефон, в надежде, что ответ придёт через пару часов.       Ответ пришёл незамедлительно, как будто специально, заставляя Рин вздрогнуть от неожиданности.       «Доброе утро. Репетиция в понедельник в 16:00, сегодня я на выезде, поэтому буду поздно.» — написал Ями и быстро пропал из сети. Рин тут же покраснела и отвела взгляд от экрана телефона. Уточнение как будто предназначались одной только ей. Хоть в чате и было всего пять человек и Ями мог позволить себе написать так, но по какой-то причине Рин отказывалась верить, что сообщение предназначалось не только ей и что такой тон сообщения мог быть адресован всем людям в группе. И вся эта ситуация, честно говоря, грела ей сердце.       Рин ждёт, что он позовёт её на индивидуальное занятие. Хочет, чтобы они вновь сыграли дуэтом. Он — на гитаре, а она — на фортепиано. И, желательно, чтобы это была какая-то испанская песня, очень уж ей нравится Испания и её мотивы. Хотя и от Франции она бы не отказалась — романтичная мелодия эхом бы разносилась по стенам маленькой коробки, в которой проходили занятия группы.       Она сама не поняла, как это произошло, как проглядела момент, когда Сукехиро стал для неё одним из самых близких людей. Буквально пару месяцев назад всё было хорошо, она абсолютно не придавала значения Ями и старалась сразу после репетиции скрыться где-нибудь за углом соседнего дома и дождаться такси там, попутно доставая сигарету из залежей рюкзака, с которым она вечно ходит. А сейчас всё совсем иначе. Она больше не сбегает, а наоборот, остаётся ещё хотя бы на пару минут чтобы поговорить с ним, специально пропускает ноты, когда играет, специально задаёт глупые вопросы. Рин заметила, что стала чаще думать о Сукехиро и всё сильнее пытаться выловить его где-нибудь на улице. Это пугало Рин, она боялась своих чувств, но в тот же момент чувствовала странные, раннее необузданные эмоции, которые заставляли при виде Ями подогревать тело, а щёки наполнять пунцовой румяной.       Рин тут же постаралась погрузиться в свои воспоминания, в надежде вспомнить хоть какой-то толчок к таким эмоциям, которые она испытывает сейчас.

***

      Всё началось с её дня рождения, два года назад. Он просто подошёл к ней и подарил шоколадку, после чего щёлкнул по носу, и скрылся за дверью зала. А Рин осталась тогда возле двери и смотрела ему в след.       — Смотри, не влюбись в него, — произнёс кто-то возле уха Рин. Она же, в свою очередь, вскрикнула и подпрыгнула на месте. Повернув голову, девушка увидела своего лучшего друга.       — Ага, конечно, чёрта с два я влюблюсь в человека, который старше меня на одиннадцать лет, — хмыкнула она и зашла в зал. Глупый Финрал, совсем не знает, что несёт. Как будто бы думает, что она способна испытать чувство глубокой привязанности к Ями, который являлся всего-то учителем музыки.       — Ну-ну, — в пустоту произнёс Финрал, и, следуя примеру, пошёл в зал. А он прекрасно знает что сказал, не первый год живёт и влюблялся не единожды, в отличии от Рин, которая могла только отмахиваться от подобного.       А потом был Новый год. В канун праздника была репетиция, нужно было играть тридцать первого декабря на улице.       Рин никак не могла найти свой медиатор. Где она его только не искала. И в тайном кармашке, и в чехле, и даже под ёлкой — медиатора нигде не было.       — Держи, балда, — сказал Ями и быстренько протянул медиатор. Глянцевый, зелёный и прочный медиатор 0.96 милиметров очень хорошо подошёл к глазам Рин. — С Новым годом тебя.       — И Вас тоже… — шёпотом произнесла Рин и случайно задела рукой один из хлипких колков старой гитары, — кажется, придётся перенастраивать, — сказала она и уже хотела взять тюнер, как с её плеч резко пропал пояс от гитары, да и сама гитара тоже исчезла.       — Давай помогу, — бормочет Сукехиро и на слух правильно настраивает гитару, — вот, держи, — улыбается Ями и протягивает музыкальный инструмент. Рин неловко улыбается и надевает на свои хрупкие плечи пояс от гитары.       А Финрал не отрывно наблюдает за этой картиной и понимает, что у Рин ни чёрт и ни два, тут целая орава чертей, которые буквально пожирают её и в скором времени оставят только влюблённую душу. Бедная девочка, она ещё слишком молода для подобных чувств и пока не готова для них. Слишком уж рано она смогла испытать что-то такое, от чего в сердце любого человека сможет треснуть лёд. Пока не поздно её нужно убирать от Ями, пытаться ограничить её время рядом с ним. Да вот только Финрал не может — язык не поворачивается сказать что-нибудь, а совесть сильно бьёт кулаками по разуму, от чего у него разболелась голова.       Да и чёрт с Рин, всё равно побежит к нему плакаться, а он будет перебирать пряди её волос и ласково шептать, что Ями — козёл.       Можно ли было назвать эти чувства Финрала любовью? Ещё как, да вот только эта любовь была дружеской. Она отличалась от чувств влюблённых. Он любил Рин как лучшую подругу, сестру или даже как старый тёплый свитер. Но не как девушку.

***

      — На этом всё, удачных всем вам каникул, — весело сказал Ями и отвечает кому-то по телефону. Краем глаза Рин смогла разглядеть надпись на телефоне и тут же отвернуться. Ями звонила девушка. И видимо какая-то очень близкая: на экране телефона светилось ями какой-то Икари с двумя фиолетовыми сердечками.       В тот момент что-то громко ухнуло в сердце Рин, но она тут же убрала это чувство куда подальше, ей сейчас это ни к чему.       — И Вас также, — произнесли подростки и пошли к своим родителям. Одна только Рин осталась одна. Родственники, как обычно, посчитали ненужным встретить и даже прийти на выступление дочери. Мама снова сидела допоздна на работе, а папа отсиживался на дежурстве. И вроде как, можно было бы понять все эти ситуации, но Рин всё знала и понимала.       Она специально высчитывала дни, когда у папы был выходной, но в последний момент он решил просто уехать на ночное дежурство.       Рин специально спрашивала у подруги мамы по работе насколько сильно завалена матушка на новогодних праздниках. Как оказалось, у мамы не было работы, и она могла со спокойной душой приехать посмотреть на свою дочь. Родителям было всё равно на дочь.       Грустно улыбнувшись, Рин пошла домой совсем одна. До дома нужно было идти минут тридцать, но она понимала, что денег на такси ей не хватит, а метро в это время уже не работает.       За спиной Рин послышался шорох, а после и голос:       — Рин, за тобой снова никто не приехал?       — Да, как обычно, Ями, — сказала Рин и обернулась к нему. Тот только кивнул чему-то своему и протянул ей одноразовый стакан с американо.       Взяв в руки напиток, Рин поднесла его к носу и улыбнулась.       — Как вы узнали что мне нужен ванильный допинг?       — Просто интуиция, — сказал Ями и почесал затылок. Его взгляд тут же переместился куда-то в сторону и Рин даже показалось, что Сукехиро пытается подавить смущение. Но распознать было трудно: на улице было холодно.       А она прекрасно понимает, что это вовсе не интуиция. Она знает, что он не так давно услышал, как девчонка ругает Финрала за американо без ванильного допинга.       Скрывая свою улыбку, Рин только еле шепчет:       — Спасибо Вам, Ями.       — Спасибо в карман не положишь. Должна будешь, — бодро произносит Сукехиро и устремляет взгляд на нарядную ёлку, вокруг которой водили хоровод дети и Дед Мороз со Снегурочкой.       — Потом сочтёмся, — устало говорит Рин и тоже устремляет взгляд на детей. Помолчали.       — Луна сегодня красивая, — задумчиво произносит Ями и переводит взгляд на Рин, которая в свою очередь мечтательно смотрит на снег и думает о чём-то своём. — Рин, ты меня слышала?       — Да, Ями? Извините я прослушала, что Вы сказали? — извиняется Рин и всеми силами старается скрыть свои глаза, в которых можно было увидеть откровенный стыд за то, что она была не очень внимательна.       — Ничего особенного, забей, — пожимает плечами Ями и уже собирается повернуться спиной к Рин и подойти ближе к ели.       — Ну Ями, скажите, пожалуйста! — вскрикнула Рин и недовольно посмотрела на Ями.       Он останавливается, обдумывает что-то пару секунд, а после, сложив руки за голову поворачивает голову к Рин и с улыбкой произносит:       — Луна сегодня красивая.       И уходит в темноту, где тут же пропадает из виду. В эту же секунду огни на ели радостно засветились красным и опять скрылись в ночной мгле.       Рин подняла голову и в немом вопросе смотрит на луну. «Луна, как луна, что в ней такого?» — искренне не понимает она и продолжает вглядываться в небо, пытаясь увидеть там хоть что-то.       — Странный он какой-то, — делает выводы спустя минуту Рин, — сначала кофе угощает, потом бред несёт. Неужели для храбрости выпил перед выступлением?       Рин даже не догадывалась, как близка была в тот момент к правде. Ями действительно выпил, а всё ради того, чтобы поговорить с ней.       Ями сам с ума сходит по Рин. Мечтает о ней ночью, а днём только изредка может посмотреть в глаза, на репетициях. Ями хочет ей обладать, хочет быть с ней, но понимает, что своим признанием только спугнёт её. Он признаётся в своих чувствах криво, произнося лишь одну нелепую фразу, которую когда-то слышал от своих приятелей по работе. Он ждёт, что она всё поймёт, она улыбнётся ему, задорно подмигнёт и только еле слышно скажет: «Вот бы умереть сегодня…»       Тогда бы он стал самым счастливым человеком на Земле, он бы закружил её в объятьях и поцелуе со вкусом ванили, они смогли бы быть счастливее.       Да вот только не удаётся.       На что он рассчитывал? Что всё будет хорошо? Что всё закончится как в типичной голливудской истории, где всегда все живы и счастливы? Ну конечно этого бы не случилось. Он — учитель, а она — ученица. Их разделяет разница в одиннадцать лет. А так нельзя. Эти чувства должны быть под запретом. Поэтому он только отворачивается от Рин и медленным шагом покидает её, уходя вглубь торжества.       Этот Новый год был самым ужасным в жизни сразу двоих людей.

***

      Из воспоминаний Рин выдернул звонок с урока и громкий шелест тетрадей. Ученики быстро выбегали из класса и начинали галдеть на весь коридор.       Рин вздыхает и вновь утыкается в телефон, где всё ещё маячило перед глазами сообщение Ями. Рин, сама не веря, что делает это, открывает личную переписку с Сукехиро и медленно пишет:       — Луна сегодня красивая.       А после быстро стирает это сообщения и пишет наставление о победе на выезде. Перечитав, что она вышла, она с гордостью отправляет сообщение. Через мгновение приходит благодарность и смеётся над этим сообщением: представляет лицо Ями и пытается скрыть довольную улыбку от своих одноклассников.       Она слишком труслива и не сможет это сказать Ями, но кажется, сможет передать свои чувства намёками, которые в скором времени должны открыть Сукехиро глаза на чувство маленькой школьницы.       Она любит его, и это, пожалуй, самое лучшее чувство, которое она могла испытывать к этому человеку.