Adieu, tristesse!

1922 год, Лондон.  — Венди Мойра Анжела Дарлинг! Девушка, которую так некстати окликнули, едва не выронила потертую кожаную папку из рук. Уронить рукопись на не слишком чистый пол было бы последней каплей, учитывая, что весь день прошел, мягко говоря, не особенно удачно. Осталось ещё получить по лбу дверью (того самого издательства — шестого по счету — в котором её только что отправили восвояси, даже не потрудившись прочитать рукопись) — и можно поставить галочку «Неудачница года». Девушка, окликнувшая ее в дверях, однако, не спешила уходить. — Тебя тоже завернули? Ну и гады же ползучие, особенно этот мистер Рамси, чтобы ему в сортире сутки просидеть! От неожиданности Венди подняла голову: — Грейнджер! А ты что здесь забыла?! — Так, дайте вспомнить… гонорар за предыдущую публикацию, возможно? И ещё доплату за две предыдущие. Я вообще-то журналистка, Darling, — кудрявая шатенка задорно улыбнулась бывшей однокурснице. — А я, можно подумать, так, мимо проходила. Я вообще-то тоже пишу, Ипполита, — не осталась в долгу Венди. Настроение сместилось с отметки «отвратительно» — пускай самую малость. — Ты им статью приносила? — Да нет, книгу. Роман. Фантастический… — Надеюсь, про будущее? — Должна тебя разочаровать, но нет. Как раз про прошлое. — Тю… нашла время и место… Рамси точно ничего старомодного не возьмёт, гиблое дело! Вот если бы про путешествие в двадцать первый век или, на худой конец, социальную драму… — Извини, Грейнджер, ты меня ни с кем не путаешь? Я сочиняю сказки, а не социалку. А драмы мне и на основной работе хватает. — Как была сказочницей, так и осталась, — фыркнула Ипполита. — Такими темпами ты ещё лет десять со своей рукописью бродить будешь… А впрочем… — журналистка сверкнула идеально-жемчужными зубами, словно её осенила идея — кажется, я знаю, кто может тебе помочь! Вот, держи визитку; хорошо, что я сразу несколько с собой ношу! — Женская гимназия «Бетани», — удивлённо взглянула на однокашницу Венди— «Вифания»…? — Сама поймёшь потом. Директриса — мисс Мюррей — всегда готова помочь таким, как мы. Ну, девушкам, которые пытаются сами найти свой путь в этом «мужском мире», будь он неладен. Рада была повидаться, но мне пора, — кивнула Грейнджер. — Как говорится: «Если вас незаслуженно обидели — вернитесь и заслужить!» Бывай, Darling, привет названным «братцам»! — и она исчезла за массивной дверью. Венди решительно шагнула на улицу, полную предрождественской суеты. Пора было следовать за мечтой. ********************* Сама школа-пансион была практически безлюдной (каникулы как-никак), но дежурная сотрудница без лишних вопросов проводила Венди в двухэтажный флигель рядом с основным зданием, видимо, служивший начальнице как квартирой, так и приёмной. В кабинете её встретила дама (именно Дама, а не просто «женщина», ибо что-то неуловимо-величественное сквозило в её облике) лет пятидесяти или около того, чьи убранные в пучок темные волосы были практически не тронуты сединой, а осанке — да и фигуре в целом — могла бы позавидовать любая молодая девушка. — Директор Мюррей? — нерешительно начала Венди. Дама шагнула к ней навстречу с искренней улыбкой на лице. — Можно просто «мисс Мина», дорогая, мы же не в школе. Вернее сказать, я не ваша начальница, так что можно без титулов. А вы, стало быть, Венди Дарлинг? Садитесь, не стесняйтесь. Может, чаю? — Спасибо, буду признательна. Я сегодня рано вышла из дома… — Да, ваша приятельница Ипполита Грейнджер мне уже звонила. Чай сам по себе, конечно, всех проблем не решает, но несколько помогает, так сказать, в процессе… моя предшественница, по крайней мере, была в этом твёрдо уверена, — мисс Мюррей кивнула в сторону одного из висевших в кабинете портретов, на котором была изображена одетая в викторианском стиле миловидная блондинка с белым кроликом на коленях. — Алиса Кингсли была здесь директрисой?! — глаза Венди сделались размером чуть ли не с блюдца от стоящих перед ней на подносе чашек. - Та самая Алиса?... — А что вас удивляет? Не целый же век ей было плавать по морям-океанам; с определенного возраста хочется более оседлого образа жизни… да и, сказать по правде, все мы здесь «те самые», — Вильгельмина заговорщически подмигнула посетительнице. — Не в смысле какой-то избранности, а в том, что и о ней, и обо мне, и о вас — я ведь стараюсь быть в курсе всего нового — писали некие люди, довольно нынче широко известные, которые почему-то решили, что именно так, как они изложили, всё и было… — А разве не так всё было? — невольно вырвалось у Венди. Мисс Мюррей перестала улыбаться, будто вспомнила что-то не очень подходящее для светской беседы. — Я уверена, что в ВАШЕЙ рукописи вы изложили как раз всю правду, — уклончиво ответила она, отложив в сторону печенье. — Поэтому — забегая вперед — ответ на вашу просьбу положительный. Я рада буду помочь вам, Венди — вы разрешите вас так называть? — Конечно! — от радости девушка чуть не подавилась выпечкой. — За эти годы я не только сохранила старые связи, но и приобрела много новых, — продолжила директриса. — И, раз уж речь зашла о былом… средний сын лорда Артура Годальминга как раз не последний человек в книгопечатном деле. — Но вы ведь даже не прочитали… — На досуге прочту непременно, — мисс Мюррей снова улыбнулась. Хотя редактировать рукописи — всё же не моя работа. — А какая у вас, помимо руководства школой, работа? — Помогать сестрам, попавшим в беду или просто в затруднительное положение. И я не имею в виду под «сестрами» только женщин одной со мной веры. В более широком смысле — девушкам и женщинам, которые устали стучать в двери, пока ещё закрытые для них, или открывающиеся с большим трудом. Силы у всех разные… — директриса внимательно посмотрела Венди в глаза. — Вы вот девушка смелая и отважная, и при этом умная и добрая. По нынешним временам не такое уж частое сочетание. И, несмотря на трудности и отсутствие поддержки родственников, далеко пойдете. — Огромное спасибо, — Венди энергично затрясла руку мисс Мюррей, — а то я уже начала отчаиваться… мой младший брат… он погиб на войне, а старший считает, что я маюсь дурью, а отец вообще… — Вполне понимаю. Иногда «враги человеку — домашние его» — вовсе не фигура речи… На минуту Вильгельмина Мюррей отвлеклась; казалось, мыслями она была далеко от Венди Дарлинг и от окружающей действительности. «Ты в своём уме, Мина? Какая ещё работа?!», — перекошенное от ярости и покрасневшие лицо Джонатана Харкера в этот момент едва ли можно было назвать симпатичным. «Ты не подумала, что люди обо мне будут говорить? Что я не могу заработать на содержание семьи — вот что они скажут! Но тебе, видно, на мою репутацию наплевать! А я, между прочим, совладелец юридической фирмы! Ты должна меня поддерживать и вдохновлять, а не искать работу вне дома, будто тебе заняться нечем…» Вильгельмина покачала головой, словно отгоняя морок прочь. — В общем, дорогая Венди, «ищите — и обрящете, стучите — и отворят вам» — вот мой принцип, которому, с тех пор, как поступила сюда работать под началом мисс Кингсли, я стараюсь следовать. Чего и вам желаю; а насчёт дальнейшей судьбы вашей книги: свяжитесь со мной после каникул; думаю, к тому времени ответ уже придет. — Ещё раз большое спасибо, мисс Мина, — окрылённая надеждой, Венди не просто вышла, а почти вылетела из кабинета. Действительно. Она же когда-то умела летать… ....You can fly, you can fly, you can fly! Самое время вспомнить, как это бывает..... ********************* Вильгельмина Мюррей, вернувшись за свой письменный стол, глубоко вздохнула. — Я вовсе не считаю расхожую фразу «Что не убивает нас — делает нас сильнее» истинной, — произнесла она куда-то в пространство, скользнув взглядом по ещё одному из портретов на той же стене (значительно меньших размеров, нежели прочие), с которого на неё смотрел мужчина средних лет, одетый в княжескую одежду восточноевропейского стиля, судя по эпохе — раннего Ренессанса. — Многих то, что не убивает — калечит, увы. Взять хотя бы бедняжку Люси. Но… тем не менее, я точно знаю, что, не будь всех этих событий тридцать лет назад — и меня нынешней не было бы. И всего этого, — обвела она рукой пространство вокруг себя, — тоже бы не было . Так что, с наступающим Рождеством… и тебя тоже, твоё высочество! С этими словами мисс Мюррей вышла из кабинета: до Рождества оставалось совсем мало времени, а дел было ещё много. Как и нуждающихся в помощи. Портрет, будучи не волшебным, а самым обычным, и притом копией, естественно, не ответил. Но на какой-то момент стороннему наблюдателю могло показаться, будто черты лица гордого и властного человека несколько смягчились.