We Might As Well Have Been Closed

Меньше всего Вирджинии хотелось думать об этом. У нее и без того хватало проблем: полуребенок-полуволчонок, который рос внутри нее, объяснение отсутствия ее отца властям, намеревающимся арестовать его, попытки договориться о возвращении на работу в ресторан и, конечно, Волк. Что он собирался делать? Тем не менее, когда Нью-Йорк засиял праздничными огнями, у Рокфеллера открылся каток, а в каждом магазине звучали знакомые (и фамильярно раздражающие) рождественские песни, Вирджиния начала думать о Рождестве. Она почувствовала болезненный укол — женщина всегда праздновала вместе со своим отцом, но обычно он жаловался на нехватку денег. Тем не менее Вирджиния всегда что-нибудь готовила, они обменивались подарками и сидели перед телевизором вместе, всей семьей, по крайней мере, некоторое время. Вирджиния вспомнила о своей маме, об играх, в которые они играли вместе, об украшениях на рождественской елке, которые всегда как-то по-особенному сверкали. Вирджинии всегда хотелось, чтобы яркая звезда на вершине была ближе. Теперь, Боже, Вирджиния чувствовала себя такой неуклюжей, ее ребенок давил на ее мочевой пузырь, ее матери не было в живых (она убила ее), а ее отец жил в другом Королевстве. Как теперь праздновать Рождество? — Рождество? — Волк выглядел настороженным и насмешливым, когда Вирджиния спросила его. — Что такое Рождество? Вирджиния уставилась на него на мгновение, прежде чем вздохнуть с улыбкой и тихим ошеломленным смешком, потому что — ну а как иначе — это ведь Рождество. Праздник, который, по всей видимости, отсутствовал в сказках. Она прочистила горло. Ну ладно. — Это праздник с довольно… интересными традициями. Хотя сейчас он скорее заключается в том, чтобы получать подарки и много есть. Волк выпучил глаза: — О-о-о-о, подарки! И еда! Звучит идеально! Конечно, так оно и есть. Волк подошел поближе, чтобы свернуться калачиком вокруг Вирджинии на диване, положив одну руку на ее живот. Он утверждал, что слышал сердцебиение ребенка благодаря своему острому волчьему слуху. Вирджиния была благодарна, чем реже ей приходилось бывать в больнице, чтобы объяснить некоторые особенности ее необычного ребенка, тем лучше, и в уверенности Волка было что-то чрезвычайно утешительное: в городе, в мире не было никого, кто прошел бы через то же, что и они. — А как насчет других королевств? Есть ли у них какие-нибудь… зимние торжества? — спросила она, запустив руку в волосы Волка так, как ему всегда нравилось. Волк заворчал от удовольствия в ответ и поцеловал ее, прежде чем ответить: — О, зимой в лесу многое происходит. Танцы под меняющейся луной, мясо такое мягкое и сочное, что тает на языке, пары, которые вступают в брак в это время года, безусловно, должны быть благословлены. О, у темной ночи так много разнообразных голосов. Волку всегда удавалось создавать удивительные картины своими рассказами. Кожа Вирджинии все еще покрывалась мурашками, когда она думала о том, как в начале их первого совместного путешествия он описал то, что произошло в лесу прошлой ночью, как он смог увидеть, почуять и заставить ее тоже это увидеть. Сейчас Вирджиния испытывала то же самое покалывающее ощущение на коже; это было намного лучше, чем боль от мыслей о своих родителях. Волк всегда умел, сознательно или нет, уводить ее от этого. Вирджиния поцеловала его, ее пальцы спустились вниз, чтобы почесать Волку затылок. Волк снова издал довольный звук, теперь адресовав его их ребенку.

***

— Вирджиния? Волк снова почесал затылок, как он делал, когда нервничал. Вирджиния раздумывала над обслуживанием частных мероприятий — идеей, которую она вынашивала еще, работая в ресторане. Сейчас она не могла работать официанткой, и эта мысль, которая пришла ей в голову, казалась как раз тем, что нужно, а с правильными людьми могла стать вполне реальной, когда родился ребенок. Она взглянула на Волка, на его нахмуренное выражение лица, на его очевидную озабоченность. Она отложила ручку. — Волк, ты в порядке? — Да, да, я гулял, вдыхая запах Рождества, и, о, он так полон новых восхитительных ароматов, и на улицах столько людей, и, уф-фуф, ты будешь скучать по Тони, не так ли? На Рождество. Вирджиния помолчала пару мгновений. Волк просто прервал свою речь внезапным вопросом, поставив Вирджинию в тупик. Она была слишком озабочена другими вопросами, но ее муж все еще выглядел обеспокоенным, и она знала, что сделает только хуже, если промолчит, поэтому ответила: — Да… Ну, мы всегда были вместе на Рождество, даже когда все шло не очень хорошо. Но… Она положила руку на живот — путешествие между Королевствами было небезопасным на этой стадии ее беременности. Она будет скучать по своему отцу, особенно в этом году, теперь, когда их отношения стали ближе, чем когда-либо за последние годы, и у ее отца все складывалось так непривычно удачно для него — он все еще пытался найти способ изготовить пластик, необходимый для надувного замка Вэнделла. И, хотя он часто жаловался, Вирджиния знала: ему нравится это поручение, как и его высокое положение в Королевстве Вэнделла, что неудивительно. Они могли путешествовать через зеркало в начале беременности Вирджинии, но не сейчас. Прошло много времени с тех пор, как она видела его в последний раз. Теперь приближалось Рождество, и они находились в совершенно разных местах, не вместе. Вместо рождественских песен Вирджиния то и дело ловила себя на том, что напевает «Белее мела». Волк издавал тихие звуки, как и всегда, когда был обеспокоен. Ему не нравилось видеть Вирджинию подавленной из-за чего бы то ни было. Вирджиния сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Как только ребенок родится, мы будем видеться чаще. Это просто очередная трудность, которую нам нужно преодолеть. Волк примостился рядом с ней, и Вирджиния обняла его, радуясь, что ей больше ничего не нужно было говорить. Этот год и впрямь был невероятным. И он еще не закончился. — Это все еще может быть семейное Рождество, любовь моя, — искренне подбодрил ее Волк. — Ты, я и детеныш. Наше первое Рождество вместе. Это было правдой. Вирджиния поцеловала его, цепляясь за эту мысль. Волк удовлетворенно прижался ближе, с энтузиазмом отвечая на ее поцелуй. Эти его жесты, слова очень помогали. Она сосредоточилась на них и надеялась, что так будет и на Рождество, и после него. — М-м-м, наше первое Рождество. — Она невольно улыбнулась, когда они разорвали объятия. — Ты хочешь послушать о рождественских блюдах, не так ли? Мягкое поскуливание Волка, то, как каждая его частичка, казалось, встрепенулась при одной мысли о новой вкусной еде, заставило Вирджинию еще больше погрузиться в печаль. И этого было достаточно.

***

Итак, на Рождество была индейка — Волку она очень понравилась на День благодарения — и начинка, овощи, и бекон, и колбаса. Также всевозможные десерты. Волк не мог перестать хвалить стряпню Вирджинии, болтая без умолку во время еды. Вирджиния была рада, что ее утренняя тошнота — иногда продолжающаяся целый день — прошла, и она тоже могла наслаждаться едой. Волк на самом деле был хорошим помощником на кухне, пока она заставляла его обещать не есть то, что ему предстояло готовить. У него была такая же сильная любовь к еде, как у Вирджинии, и энтузиазм, который вдохновлял ее, когда не утомлял. Погода была холодной и ветреной, а в теплой квартире стояла маленькая украшенная рождественская елка с кучей подарков под ней. Волку, казалось, нравился запах дерева, и ему было трудно устоять перед более яркими украшениями. Он любил Рождество, каждую его составляющую, и восхищался подарками, подаренными Вирджиней. Она поставила диск со сказками Десятого королевства, чтобы развлечь его, и взяла листок бумаги со меню стейков, которые он любил (работа в ресторане означала, что Вирджиния знала очень хороших поставщиков, а Волк любил охотиться). Вирджиния была приятно поражена подарком от Волка — вырезанными на дощечке паре волков с их детенышем. Она провела большим пальцем по гладкой деревянной поверхности, по будущему, которое было очень реальным и быстро приближалось. Она пристроила его среди ветвей рождественской елки и в тот день, каждый раз, когда она замечала эту картинку на елке, ее сердце бешено колотилось. Ее отец не смог прийти к ним на праздник. Волк прыгнул через зеркало с парой свертков и вернулся обратно с свертками от отца Вирджинии и Вэнделла, которые, очевидно, тоже хотели им что-то подарить. Вирджиния думала об обоих своих родителях. Очевидно, не она одна — в подарок Вэнделл передал красивый розовый хрустальный бутон розы, подвешенный на прочной золотой нити. О. Вирджиния попыталась проглотить горе и сожаление, которые беспрепятственно возвращались к ней. Ее мать была мертва, это была ее вина, она была могущественной ведьмой, она была всем. Женщина повесила подарок на елочную ветвь, наблюдая, как он покачивается и отражает тысячу разных моментов. Волк обнял ее и прижался теплыми губами к ее дрожащей щеке.

***

Вечером, когда мир за окном казался темным и сверкающим, Волк учуял что-то в воздухе и вскочил на ноги. — Давай, Вирджиния. Пришло время. Вирджиния с трудом открыла глаза, ее разум был затуманен усталостью от тяжелого дня и их ребенка. — Что?.. — Уже вечер, Вирджиния, пора. Волк выглядел таким взволнованным и… точно, вечер. Они говорили об этом. Поэтому Вирджиния собралась и покинула их теплую квартиру, ее рука в перчатке переплелась с рукой Волка. Они направились в Центральный парк в поисках места, которое Волк счел подходящим. Он нашел Вирджинии место, где можно было сесть, и протянул ей свечу, чтобы она зажгла ее. Затем в темноте, глядя на луну, которая всегда звала его, он начал петь. Вирджиния не понимала всех слов, но ей и не нужно было. Волк не мог быть в том месте, которое он всегда называл домом, и у него не осталось никого, кого он считал семьей, но он мог привезти немного всего этого в Десятое королевство, к Вирджинии. Он мог праздновать так, как всегда праздновал это время года. По его сигналу Вирджиния зажгла зажигалку и поднесла к ней фитиль свечи. Волк продолжал петь, в его глазах отражался желтый цвет и что-то еще, такое незнакомое и чарующее. От этого у Вирджинии перехватило дыхание, и она не могла отвести от него взгляда, все остальное отступило перед лицом этого момента. Она попыталась запомнить некоторые слова, беззвучно произнося их ртом, пока Волк не закончил и не пересек густую траву, чтобы обхватить свою супругу руками, а затем задуть свечу.

***

Этой ночью они вышли в парк и вернулись в квартиру. Волк лежал на полу в гостиной, уставившись на рождественскую елку, настаивая на том, чтобы Вирджиния присоединилась к нему. Вид был таким прекрасным, и от елки вкусно пахло хвоей. Они лежали бок о бок, разговаривая, пока совершенно случайно не заснули. Огни дерева отбрасывали на них сверкающие тени, образованные розами и волками, звездами и колокольчиками, и по-волшебному мерцали. Волк храпел, рука его лежала у живота Вирджинии, его тепло было именно тем, в чем она нуждалась. Его ноги иногда подергивались, как будто он гнался за кем-то. Вирджиния спала почти мирно, «Белее мела» эхом отдавался в ее снах с резким запахом бобового стебля, яблок и ели. В своей руке она все еще сжимала остаток недогоревшей свечи.