За гранью понимания

В тот момент ему казалось, что тело было опущено на большую глубину какими-то огромными гирями, а теперь постепенно поднималось вверх, к воздуху и свету. В ушах стоит собственный крик. Сердце стучит, будто после марафона по лестнице, дыхание тяжелое и глубокое. А лицо может стать соперником в белизне с противоположной стеной. — Тихо, тихо. Всё в порядке. Ты дома. — голос казался знакомым, но мозг еще не достаточно хорошо понимал ситуацию вокруг. Чьи-то руки, до этого крепко держащие плечи, исчезли. Почему-то было страшно и тревожно. Кто-то надел на нос актера прямоугольные очки и включил стоявшую рядом с кроватью лампу. Свет попал в глаза и на время сделал даже больно. — Что за… Руслан удивленно оглянулся вокруг, словно не веря своим глазам. Его квартира в одном из районов столицы, а не коридоры Замана. Вместо красной мантии обычная серая футболка, в которой он ложился спать. — Ты дома, Руслан. Это не Кринн, не Заман и не Палантас. Взгляни на меня. В глаза посмотри. Герасименко повернул голову к источнику звука. И открыл рот, чтобы задать Круглову вполне закономерный вопрос, суть которого заключалась в причине местонахождения Антона в чужой квартире посреди ночи. Актер все же посмотрел в чужие глаза, что так же, как и его собственные, были спрятаны за линзами очков. На время это помогло прийти в себя и настроиться на действительность бытия. — Повторю еще раз. Ты дома. На нашем небе только одна луна и нет башен высшей магии. Понял? Кивни, если понял. Актер медленно кивнул, но все еще продолжал молчать, глядя на убранство спальни, где все было вполне стандартно для уровня его заработка и социального класса. — Что вы здесь делаете? — голос мужчины был хриплый и тихий. Спал, наверное, с открытым ртом, и пересохло горло. В руках Герасименко появился стакан с водой, что до этого ждал своего часа на рабочем столе. Однако сейчас ему было не до того, как в его организм попадет вода. Главное, что попадет. — Что ты помнишь последнее? Постарайся вспомнить чётко. Можешь закрыть глаза. — Антон говорит спокойным и уравновешенным тоном, внимательно следя за поведением подопечного. Он не очень уверен в том, какова должна быть последовательность действий в успокоении и объяснении, ведь опирался только на собственный опыт. — Стены Замана. Затем взрыв, открытие Врат и розовый песок с небом. А дальше туман. Лицо у Руслана выражало высшую степень сосредоточенности. Он честно постарался собрать по частицам свой сон, если то состояние вообще можно назвать сном. Все выглядело слишком реально. — Это был не сон в нашем привычном понимании. Твоя душа находилась в проекции твоего тела в мире Кринна. Все то, что ты видел и чувствовал, происходило на самом деле. Но не в этом мире. Твое физическое тело спало здесь. — Матінко рідна… — сейчас почему-то вырвалась фраза на другом языке. Стало страшнее, а по телу побежали мурашки. — Так там я того?.. — Не могу сказать точно. Сон твой. Может, тебе удалось вернуться другим путем. Например, выбросила назад Такхизис. — в руках Круглова успела появиться чашка уже с другим напитком, имевшим запах каких-то незнакомых Руслану трав. И цвет был какой-то подозрительно яркий. — Не делай такое лицо. Тебе уже тридцать один год. Это успокаивающий тоник, чтобы ты успокоился. Пей и не спорь. Напиток оказался не таким противным, как думалось изначально. По всему тело потекло тепло, лицо стало нормального цвета… Только мысли о сне, или что это было, продолжали кружиться в голове. — Ширак. Мгновение, и рядом с лампой загорается маленький шарик света, напоминавший собой обычную лампочку, но без всех искусственных частей по типу стекла или нити накаливания. Композитор только приподнял уголки губ, наблюдая за реакцией Руслана. — Жаль, что у меня при себе нет камеры. Фото с твоим лицом сейчас не грех в рамочку поставить. И любоваться время от времени. — Как вы это сделали? Это нарушает все существующие законы физики. — актер посмотрел на шарик как ребёнок на невиданную ранее игрушку и робко ткнул в пассивное заклятие пальцем. Но вместо жара, который он ожидал почувствовать, было только приятное тепло. Словно летом на солнышке. — Возможно и нарушает. Но у магии есть свои законы, и этот пустяк их никоим образом не в состоянии нарушить. Шарик мигнул несколько раз, а затем сменил цвет на желтый и закружился аккуратно вокруг своей оси, как маленькая планета. Глаза мужчины, и так пораженного использованием одного из самых легких заклятий арсенала любого начинающего мага, расширились еще больше. — Невероятно… — медленно протянул Герасименко, откинув одеяло в сторону. Все же он был человеком образованным, но подобное было за пределом изучения какой-либо известной ему науки. Тем более, Руслан не один год работал на сцене и знал много фокусов, успешно заменявших киношные спецэффекты. Но сейчас он ясно понимал, что перед ним никакой не фокус и не прикол. Как бы Антон ни любил бросаться сарказмом, но его шутки столь далеко никогда не заходили. — Рад твоей реакции. Тем более, ты теперь можешь так же. Или больше. У нас еще будет шанс проверить весь твой потенциал. После этих слов Герасименко проснулся окончательно. — Поэтому я сюда явился. Не знаю, совпадение это или закономерность, но ты уже второй, после меня, кто играет роль Рейстлина, видит сон о Кринне и получает магию. Я все больше склоняюсь к теории, что это закономерность. Очень опасная, по моему мнению. Антон уже не смотрел на подопечного. В его памяти поднялись сны многолетней давности. Где были размыты образы, шепот, в котором ничего нельзя было разобрать, и шипение с треском. Лучше всего он тогда запомнил фигуру в черной мантии и глубоком капюшоне. Фигура не двигалась, а сам Круглов ощущал на себе пронзительный взгляд, от которого тряслись ноги весь следующий день. — Если весь мой сон был правдой, значит, я учился какое-то время у Рейстлина. Чем больше об этом думаю, тем больше начинает болеть голова. — хозяин помещения потер указательными пальцами виски, но от попытки вспомнить что-нибудь более или менее подробно перед глазами все начинало расплываться. Было ощущение, будто бы кто-то или что-то пыталось не дать Руслану вспомнить все полностью. — Лучше подумай о чем-нибудь другом. Со временем это пройдет. По крайней мере, я могу нормально думать о разных моментах своего «сна». Сосредоточься на том, что происходит сейчас. Ты все-таки стал магом… Кто-то об этом всю жизнь мечтает. Некоторое время актер молчал, переводя взгляд со своих рук на шарик света, исправно висевший в воздухе. — Ширак. — второй шарик повис рядом с первым и светил почти так же ярко. Вскоре рядом с ними появилась целая дюжина таких же, что собрались в небольшое местное солнце. В комнате стало светло, как днем. — Молодец. Но с первого раза лучше так много не колдовать: ты потратишь много сил, и… Эй, Руслан! Актер, вероятно, обращения к нему не услышал. Его глаза загорелись странным огнем. Что-то подобное он играл на сцене, распевая «Армию Чародея». Ум шептал о будущих перспективах, словно в руках Руслана была Серая Драгоценность. Воображение рисовало картинки будущих подвигов. — Думак. — все шарики исчезли в тот же момент. За этими словами шли подзатыльник с несильной оплеухой по щеке, едва не сбившей очки с лица Герасименко. — Очнись, дурак. Если ты подумал о том, чтоб по стопам Маджере пойти, тебе придется еще и силу воли тренировать. Чтобы магия не возобладала над твоим умом. Ты не стал богом, а просто можешь чуть больше обычных людей. Запиши себе это где-нибудь и не забывай просматривать время от времени. Весь гнев Круглова исчез, стоило ему увидеть, как Руслан испугался. Похоже, он сам не понял, что с ним было секунду назад. Просто смотрел в стену растерянным взглядом. — Такое тоже бывает. От сильных эмоций ты потерял контроль. Но, чем дольше занимаешься, тем меньше шансов, что подобное повторится снова. — Антон перешел на более спокойный тон, чтобы не сделать еще хуже. Этот страх был ему хорошо знаком. И его реакция тогда была намного хуже. — Это теперь навсегда? — в голосе прослеживается нечто похожее на надежду. На желание избавиться от этого «подарка» и никогда больше не возвращаться к мысли о желании получить магический дар. — Навсегда. Не советую искать способы избавиться от этого. Только себе навредишь и накличешь беду. — композитор потрепал подопечного по русым волосам в каком-то покровительском жесте. — Не думай, что ты останешься с этим один на один. Я помогу. И Лена тоже. Все будет хорошо.