Сказание о кумихо, болезненном прошлом и шоколадных мишках

Она бежит по улице и озирается по сторонам в поисках знакомого лица. Обходит каждый миллиметр его любимого парка, спрашивает прохожих, не видели ли они маленького мальчика в синей жилетке, и слышит один и тот же ответ. Она заходит в бар, из которого вышла буквально час назад, и подбегает к вступившему на новую смену бармену. В бар мальчик не приходил. Су О не видел никто. — Куда же ты подевался, малыш? Су Мин в панике; у нее трясутся руки и сердце колотится как бешеное. Она дышит глубоко, пытается сдержать слезы, но чувствует: еще немного — и точно расплачется. Су Мин крепко сжимает руки в кулаки, вспомнив, из-за кого все это произошло. У нее в ушах до сих пор стоит собственный крик. — Сначала дебоши устраиваешь, теперь собутыльников толпами в дом водишь, а дальше что? Дальше мебель начнешь продавать ради бутылки дешевого пойла?! Его друзья непонимающе смотрели на разъяренную девушку, а отцу уже было плевать. Он был слишком пьян, чтобы понять, что обращались к нему. Су Мин приблизительно понимала, как все было. Отец, уже подвыпившй, ввалился в дом с “коллегами по работе”, и они прошли на кухню, а Су О прошмыгнул через комнату и выбежал из дома, боясь, что мужчина снова рассвирепеет. Пока отец наливал очередную рюмку соджу, его сын бежал как можно дальше от этого злополучного дома. Су Мин огляделась по сторонам. Сердце пропустило пару ударов, когда она увидела знакомое лицо в толпе, но стоило мальчику подойти ближе, как у Су Мин внутри все похолодело. Это был не Су О. Обозналась. Она невольно представила, как ее брат, голодный и напуганный, бродит по улицам города, растерянно смотрит по сторонам и невзначай привлекает внимание какого-то подозрительного, но с виду приятного мужчины. Су Мин представила, как он с улыбкой предлагает мальчику леденец, и Су О с радостью его берет. Су О доверчивый, наивный. Су О не сможет за себя постоять. Су О пропадет. Она представила, как большая черная машина с затонированными стеклами едет по дорогам Сеула прямиком загород, и окончательно утонула в безрадостных мыслях. — Думай, думай… Надо что-то делать. Пока не слишком поздно, пока есть шанс найти его при свете дня, пока еще можно обратиться за помощью. Счет идет на минуты, если не на секунды. Нужно что-то решать, решать как можно скорее. Су Мин думает, сколько времени она потеряет в отделении полиции и помогут ли ей там вообще. Су Мин судорожно ищет в телефонной книге номера знакомых и бывших одноклассников, но ничего не подходит: один уехал в штаты, другая устроилась на работу официантки и едва ли могла чем-то помочь, третий работает в полиции в соседнем городе, но навряд ли он станет тратить свое время на бывшую одноклассницу, чье имя он даже не помнит. Ей бы повернуть время вспять и взять Су О с собой. Ей бы держать его рядом, оберегать его постоянно и никогда не отпускать, чтобы его никто не обидел и не напугал. Отчаяние сжирает изнутри, бессилие убивает, а перед глазами неожиданно всплывает образ того, на кого остается последняя надежда. Су Мин второпях открывает телефонную книгу вновь и нажимает на самый недавний контакт. Гудки на том конце провода кажутся бесконечными. Су Мин понимает, что если трубку не возьмут, то все пропало. Она ходит из стороны в сторону, ковыряет ногтями объявление на фонарном столбе и, стоит ей услышать знакомый голос в телефоне, как она произносит на выдохе: — Су О пропал. Она слышит мужской голос на заднем плане и какую-то ненавязчивую музыку, слышит серьезное “я занят” одновременно с ее словами, но не придает этому никакого значения. Куда важнее то, что Ран говорит после. — Как пропал? Когда? — голос удивленный, встревоженный. Она вкратце рассказала ему об отце и сказала, что ни в парке, ни в баре мальчика не было. Су Мин напрягалась неимоверно, стараясь скрыть дрожащий голос, дышала еще глубже, но паузы делать не могла, чтобы вернуть голосу уверенность — на это не было времени. — Ран, помоги его найти, пожалуйста! Голос под конец предательски сорвался; Су Мин сглотнула и закатила глаза. Молчание на том конце провода казалось слишком долгим, хотя на деле Ран ответил сразу. В телефоне послышался шорох — он надевал обувь — и хлопок двери. — Тебе дать его кофту? Я могу домой зайти… — Я тебе собака-ищейка, что ли? Его раздраженный голос стал последней каплей. Су Мин невольно всхлипнула в трубку и тут же закрыла рот рукой. Текст объявления на фонарном столбе перед глазами стал расплывчатым. — Я помню, как он пахнет, — его голос стал мягче. — Найду. Ран положил трубку. Время тянулось катастрофически медленно. Су Мин бродила по кварталам, по привычке вглядывалась в лица прохожих и бесконечно озиралась по сторонам. Су Мин понимала, что все это бесполезно и что Су О здесь точно нет, но прекратить безуспешные поиски не могла. Люди шли мимо и не обращали никакого внимания на девушку, которая то и дело стирала слезы с глаз. Су Мин была как на иголках. Су Мин старалась не думать о том, что же будет, если Ран его не найдет. Она не могла даже представить себе жизнь без младшего брата. Она каждую минуту смотрела на телефон и на самый важный на тот момент номер телефона в книге контактов. Она пересиливала себя, чтобы не позвонить. — Все будет хорошо, — твердила она себе. — Найдет обязательно. Найдет и позвонит. Она не знала, сколько так бродила по узким переулкам и многолюдным аллеям. В какой-то момент, устав бесцельно ходить по улицам, Су Мин села на ближайшую скамейку. Она сверлила взглядом асфальт, когда телефон глухо провибрировал в руке. Су Мин взяла трубку тут же. — Я его нашел. Сейчас сброшу адрес. И Су Мин всхлипнула вновь — на этот раз от невообразимого облегчения. Су Мин не понимала, как Рану удалось найти одного маленького мальчика в этом огромном городе. Су О ушел далеко, очень далеко. Она едет в метро, пальцами вцепляется в поручень поезда и ни о чем больше думать не может кроме как о том, что сейчас брат в безопасности. Ран Су О не обидит. Ран его защитит. Но брата хочется увидеть как можно скорее. Она видит их тут же, через панорамное стекло игрового центра. Ран сидит с Су О на диване и играет с ним в видеоигры. Кумихо тепло улыбается, Су О смеется — не плачет и даже не выглядит так, словно сегодня вообще произошло что-то плохое. Су О молодец, в отличие от своей сестры. Она влетает в этот центр и тут же бежит к мальчику. Садится перед братом, обнимает его, тараторит, как сильно переживала, треплет его по щекам, гладит по голове. Не верит, что он здесь, живой и невредимый, смотрит на него, насмотреться не может. На мальчике ни царапинки, а в глазах радостный огонек. — А мне дяденька мороженое купил! Я его съел уже. Су Мин смеется сквозь слезы и поднимается с колен. Су Мин смотрит на Рана и кланяется ему глубоко. — Спасибо, спасибо большое! — Прекрати, я ничего такого не сделал, — он поджал губы. — Отец еще дома? Су Мин коротко кивнула и поникла: кумихо умел испортить настроение одной фразой. — В таком случае приглашаю вас к себе. Можете и переночевать у меня. На часах было шесть вечера. Слишком рано, чтобы думать о ночевке, подумала Су Мин. Самое время, подумал Су О. Пока она думала, как тактично отказаться, и надеялась, что отец к вечеру все-таки уйдет или заснет беспробудным сном, Су О успел сто раз кивнуть и взять их обоих за руку. — Да-да, давайте! Мы будем подушками драться? — Я тебя даже подушкой могу убить ненароком, — Ран хохотнул. — Это мы еще посмотрим! Пока она думала, за нее давно все решили. И Су Мин сдалась. Су О на одной ноге от радости прыгает, видя свои рисунки на столе. — Вы их не выкинули! Папа всегда выбрасывает. — Лучше бы бутылки свои выбрасывал почаще, — эхом отозвалась Су Мин, на что Ран лишь усмехнулся. — Вы голодны? Я тут рамен готовить научился. — Я помогу, — с энтузиазмом поддержала она. Они сидели за столом и вместе ужинали. Ран девушку к готовке рамена не подпустил, сказал ей делать чай. И блюдо его оказалось неимоверно вкусным: Су Мин, преодолевая себя от неловкости, даже попросила добавки. Су О сладостей наелся до отвала, нарисовал еще пару рисунков, наделал цветных самолетиков из бумаги и все-таки кинул в Рана пару раз подушкой, пока тот пытался убедить девушку, что посудомойка с тарелками справится куда лучше. — Ты покормил, я уберу. Так будет честно. Су О шумел бесконечно: полдня слонялся по городу, а теперь был в центре внимания аж двух человек. На часах десять вечера было, а он все никак угомониться не мог. Через полчаса препирательств Су Мин все-таки удалось уложить его спать. — Отец не обижал? — спросила она, когда брат уже лежал в постели. — Не успел. Круто я убежал, да? Я бежал так же быстро, как и дяденька! Ну, может, немного медленнее. — Никогда, никогда больше так не делай. Приходи сразу ко мне. Она поцеловала мальчика в щеку и вышла. И вздохнула еще раз с облегчением. То, что произошло несколько часов назад, теперь казалось страшным сном. Ран был на кухне; с задумчивым видом наливал что-то в стакан и, кажется, даже не сразу заметил, что Су Мин вернулась. Шкафчик с бутылками дорогого алкоголя был открыт. Домашнему бару Рана можно позавидовать. Когда кумихо повернулся к ней, Су Мин опешила: при свете люстры отчетливо виднелись круги у него под глазами. Ли Ран выглядел уставшим, слишком уставшим. Казалось, он не спал нормально ночи две как минимум. — Будешь? — спросил он, доставая из шкафчика еще один стакан. — Чтобы я Су О отца напомнила? — Су О спит. Да и ты даже пьяная не будешь выглядеть так омерзительно. И он, не дожидаясь ответа, налил и ей. Су Мин сидела за столом, смотрела на такого комфортного Рана и не могла сдержать улыбки. Казалось, что сегодня они поменялись местами и теперь был черед Рана стать барменом. Барменом, который подавал самые адские напитки. Су Мин скривилась, сделав слишком большой глоток — не ожидала, что напиток будет настолько крепким. Горло огнем горело, и с каждой секундой жар уходил ниже, сжигая, кажется, все на своем пути. Будь на столе стакан воды, Су Мин точно опустошила бы его за пару секунд. — Что это? — когда горлу стало полегче, спросила она. — Мой хваленый бурбон. Вообще не крепкий, да? — Такое ощущение, что я чистый спирт выпила. — Даже нотки кукурузы не почувствовала? Су Мин лишь покачала головой, и Ран недовольно нахмурился. Су О спал в соседней комнате. День этот — по крайней мере, вечер — был для него одним из лучших за эту неделю. Сегодня он наигрался с Раном и даже провел немного времени с сестрой. Сегодня Су О почти не слонялся по улицам как бездомный. Почти. — Я ужасная сестра, — сказала она себе, крутя стакан с бурбоном в руках. — Не говори ерунды. Ты всегда рядом с ним. Оберегаешь его. Су Мин ожидала услышать в продолжение "даже слишком", но этого не произошло. Ран улыбнулся. Тепло, ободряюще, совсем не так, как в их первую встречу. Совсем не так, как он обычно делал это. — Спасибо тебе, Ран. За то, что ответил на звонок и согласился поискать Су О. Ты замечательный. — А вы, семейство Ким, очень проблемные. Су Мин грустно усмехнулась в ответ. — Еще по одной? — Давай. Только не твой бурбон, пожалуйста. Ран рассмеялся и кивнул. Янтарная жидкость оказалась в раковине.

***

— А где я буду спать? Здесь? — Су Мин похлопала по дивану, на котором сидела. — Нет, здесь буду я. А ты поспишь на моей кровати. Су Мин насупилась сразу: видно было, что хотела возразить. Ран даже догадывался, о чем она думала. Не хотела притеснять хозяина дома и, возможно, подумывала даже все-таки уйти домой, чтобы не наглеть. Но дома скорее всего все еще был отец и его собутыльники, а Су О уже спал. Ран сел с ней рядом и усмехнулся. Су Мин прожила в этом мире двадцать три года, а все еще не усвоила, что наглость — второе счастье. Не напрашивалась ведь сама — пригласили, значит, можно хоть раз в жизни заглушить голос совести и насладиться роскошью. Где она ещё сможет полюбоваться ночным городом из панорамных окон? Где ещё растянется во весь рост в невероятных размеров ванне? На ее месте любая уже обошла бы квартиру вдоль и поперек и побежала бы выбирать бомбочку для ванны, а эта сидела на диване в позе лотоса, ждала, пока ей нальют, и задавала кучу вопросов. Роскошная квартира мало ее интересовала, а вот выпитый до конца стакан бурбона дал о себе знать. — А где ты был? Ну, когда я звонила. — Встречался с братом. — С братом?! Вы помирились? — Разумеется, нет. — Это все потому что я позвонила, да? — Су Мин виновато опустила глаза. — Но ты ведь все еще хочешь с ним помириться? — Пей давай, — он протянул ей стакан коньяка. Ран не хотел поддерживать этот разговор. Признать, что это она сподвигла его на шаг к примирению с братом, равно признать поражение. Но Ран к ней прислушался, это правда. Он позвонил Ёну прошлым вечером, пригласил его в ресторан и очень удивился, когда брат так легко согласился. Это благодаря Су Мин он сегодня увиделся с Ёном, чтобы просто пообедать. Не затем, чтобы напакостить ему, и не оттого, что кулаки чесались. Они просто ели нэнмён. Атмосфера царила напряженная; Ран не знал, о чем говорить, но и любезничать не хотел. Пару раз он все же оставил парочку едких комментариев, но Ён оставался старшим братом, братом мудрым и готовым на компромиссы: он положил половинку яйца из своей тарелки в тарелку Рана, прямо как в прошлом, когда Ли Ён отдавал ему все самое вкусное. После такого отпускать колкости больше не хотелось. Кумихо долго думал, как начать разговор так, чтобы он выглядел как разговор двух братьев. Ран спросил, как у него дела, чем он сейчас занимается и, переступив через себя, даже поинтересовался, как поживает Джи А. Атмосфера перестала быть такой напряженной, а у Рана наружу всплыла уйма вопросов о прошлом. — Тогда… ты правда хотел меня убить? — Мой меч никогда не промахивается. — Значит, сноровку потерял? — он усмехнулся. — Значит, хотел промахнуться. Рана будто ушатом холодной воды облили. И Су Мин была права, и Ён никогда не хотел ему вредить. Но если он хотел, чтобы Ран жил счастливо… — Зачем ты ей рассказал? Ён даже не стал уточнять, о чем говорил Ран. — Потому что ты не смог. Ни правду рассказать, ни жить счастливой жизнью из-за чувства вины. — Да ты, оказывается, альтруист. — Называй как хочешь. Но не забывай, что ты наполовину человек, и ничто людское тебе не чуждо. И совесть… — Совесть только все портит. — Портит все лишь твое к ней отношение. Порядочные лисы куда приятнее тех, что мне приходится убивать изо дня в день. Ран сам начал эту тему, поэтому в своей раздраженности никого, кроме себя, винить не мог. Ён говорил неприятную правду, смотрел на него строго, как в детстве, но Ран рад был его видеть. Здесь, в этом ресторанчике, в спокойной атмосфере. Ран был очень рад его видеть, хотя признавать это и не хотел. Су Мин позвонила как раз вовремя: когда Ён заговорил о ней. — Чувствуешь к ней что-то? — Нет, конечно. — Не ври. Когда я впервые увидел Джи А и осознал, что она та самая А Ым, у меня сердце встрепенулось. — Конечно, встрепенулось. Ты не молод, чтобы оно у тебя идеально работало. — Уходишь от темы. Звонок Су Мин его спас от разговора. Позвони она на пару минут позже, кумихо грубо прекратил бы этот разговор и, возможно, передумал бы делать хоть какие-то шаги к примирению. — Ну и мерзость, — голос Су Мин выдернул его из размышлений. Ран невольно улыбнулся, увидев, как забавно она сморщилась. Прямо как в прошлом, на берегу реки, подумал он мельком. Вскоре кумихо последовал ее примеру: опустошил свой стакан за пару глотков. — Дал тебе один из самых дорогих напитков в своем мини-баре. Интересно, что для тебя не мерзость. Су Мин не ответила. Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Уставшая, но такая умиротворенная. Весь день сидела как на иголках, а теперь наконец-то расслабилась. Су О надо было задать хорошую взбучку за то, что заставил сестру так переживать, и Ран даже хотел этим заняться, когда найдет его. А потом он нашел мальчишку и забыл обо всем, что хотел сделать прежде. Купил ему мороженое, отвел в игровой центр, пару раз поддался. Купил еще кое-что, но велел Су О спрятать подарок и ни в коем случае не показывать сестре: не одобрит. Ран опять по-лисьи хитрил и недоговаривал, но поделать с этим ничего не мог. А Су Мин, кажется, давно уже не искала подвоха. Она сидела на диване и смотрела в потолок. Волосы у нее немного растрепались, лицо казалось слишком бледным при свете напольной лампы. А за ухом у нее — карандаш для графического планшета. — Всегда с собой планшет носишь? — Ага. Когда появляется свободная минутка, рисую. — Покажешь? Су Мин тут же встрепенулась. — Ты сейчас серьезно? Ран кивнул. Су Мин неуверенно достала планшет из сумки, включила его и протянула Рану. Пока он листал рисунки, она сосредоточенно рассматривала пустой стакан. Су Мин рисовала хорошо, очень хорошо. Все рисунки были идеальны для него, несведущего в изобразительном искусстве. В ее планшете были и черно-белые эскизы, и цветные мультяшные плакаты — наверное, для Су О — и… Ран. Он удивленно открыл рот, узнав в парне, сидящем на полу и собирающем лего, себя. А рядом сидел Су О, искал голову для своей фигурки. Кумихо вспомнил, как сосредоточенно она что-то вырисовывала в своем планшете вечером на дне рождения Су О. — А говорила, что только людей рисуешь, — он усмехнулся. — Похож ведь? — спросила она, проигнорировав слова Рана. — Я… да. И Су О тоже. Ран почувствовал неладное и нахмурился. Коснулся щек. Горячие. За это время Су Мин разлила коньяк по стаканам и протянула один Рану: уже не стеснялась. Кумихо не считал, сколько они так просидели, беседуя на отвлеченные темы. Просто в какой-то момент момент коньяк закончился и Ран пошел за новой бутылкой. В этот же самый момент он понял, что Су Мин наливать больше не стоит. Су Мин была пьяна. Взгляд ее затуманился, улыбка на лице стала настоящей, искренней, а не той, с которой она встречала всех посетителей бара. Су Мин, кажется, совсем забыла, с кем сидела на одном диване. Забыла о том, что он “великий и ужасный”, забыла об их первой встрече, что оставила такой неприятный осадок в душе. Казалось, она забыла обо всех его ошибках и злодеяниях, что он совершил за всю эту жизнь. Су Мин много говорила. Она рассказывала ему про свое детство. Про мать, любившую покупать ей шоколадных мишек, про рождение брата, что принесло ей столько радости, про их первое и последнее путешествие в Пусан, где они покатались на самых экстремальных аттракционах, которые там только были. Она рассказала ему, как сильно любит рисовать и как сильно мечтает стать комиксистом. — Я бы создала самый лучший комикс! Ты бы прочел? — Обязательно. А потом ее мысли плавно перетекли в другое русло. Су Мин заговорила о Ране, и он понял, что ничего она не забыла. Она рассказала ему, как сильно его боялась и как ее бросало в дрожь от одной мысли, что он ее “съест” или заберет с собой, как дед Мантэ, которым ее пугали в детстве. Ран не смог сдержать смех. — К твоему сведению, дед Мантэ действительно дед, и на самом деле он не так уж и плох. Надо же придумать себе такое, — проворчал он. — Даже в свои шестьсот я выгляжу помоложе, чем некоторые твои ровесники... — Тебе шестьсот уже? — ...Заняться мне больше нечем, как детей непослушных есть. — Ну не злись, — она похлопала его по плечу и сама не заметила, как села ближе. Нос отчетливо уловил запах алкоголя и азалий. Су Мин все еще пахла азалиями и все еще много говорила. Су Мин сказала, какая мысль чаще всего посещала ее после путешествия в прошлое. — Ты так ее оберегал! Су Джи за тобой как за каменной стеной была. Почему мы с тобой не познакомились, когда мать нас бросила? Ран грустно улыбнулся ей. Су Мин улыбнулась и продолжила, не в силах остановиться. Она рассказала ему, что он самый красивый из всех существ, что она когда либо видела. Она рассказала ему, как ее огорчало его отношение к людям. — Ты же сам полукровка, а смотришь на нас как на букашек. Не видишь в нас что-то значимое. А мы столько всего можем! Я вот, например, готовлю самый вкусный токпокки и рамен. Ран рассмеялся и не удержался: по-доброму положил свою ладонь ей на голову. Волосы ее, мягкие, податливые, легко растрепались после его прикосновения. Су Мин была права: она действительно очень вкусно готовила, и хотя бы поэтому ему свое отношение к людям надо было пересмотреть. И нужно было прекратить пугать своими глазами тех впечатлительных, кто знал о его сущности, хотя бы ее. Однако в одном Су Мин ошибалась. Ран давно не смотрел на нее как на букашку. Будь она хоть чуточку трезвее, наверняка заметила бы что-то новое в его взгляде и точно смутилась бы. Но Су Мин не была трезва ни на йоту, и развязавшийся язык делал свое дело. — Когда ты сказал мне это “а у меня была ты”, я сначала обрадовалась, а потом поняла, что ты это говорил о Су Джи. Мы с ней совсем не похожи. Ран промолчал вопреки непреодолимому желанию возразить. Похожи, абсолютно точно похожи. Только вот Су Джи не приходилось спать по четыре-пять часов в день и планировать семейный бюджет. Су Джи — цветочек, который рос, стоило признать, благодаря чуткому уходу Рана. А Су Мин росла сама. Цветочком в семье Ким был малыш Су О. Су Мин бы родиться с серебряной ложкой во рту и не думать о том, сколько денег пустить на еду, а сколько — на подготовку брата к школе. А в остальном они точно сходились. Что та, что эта — обе сострадательные, неуклюжие и искренние, слишком искренние. Держать все в себе не в их характере. — Вот ответь мне. Будь я не обычным человеком, а какой-нибудь лисицей или хотя бы колдуньей, ты бы обратил на меня внимание? В тот момент Ли Ран жалел, что сегодня никак не мог опьянеть — слишком часто пил в последнее время. После пяти стаканов коньяка он оставался трезв как стеклышко, и мысли его, тяжелые, неприятные, оставались лишь при нем. С ней он ими делиться не хотел. — Тебе недостаточно того, что ты увидела у провидца? — Я просто стараюсь не думать о том, каким противным ты можешь быть, — она горько усмехнулась, а затем продолжила с энтузиазмом. — Ты так заботился о ней! Завидую немного прошлой себе. Ран посмотрел на нее и вдруг улыбнулся. — Стань лисой, и я позову тебя замуж, — он щелкнул ее по носу. — А если бы я была шоколадным мишкой? — Тогда бы ты точно была вне конкуренции. — Неужели с людьми совсем не водишься? — девушка заметно расстроилась. — Не вожусь, — он хитро прищурился. Су Мин насупилась и отвернулась на диване. Уже спустя пару минут она засопела. Ли Ран пропал. Пропал, как только зашёл в тот злополучный бар, как только стал сближаться с Су О и с ней. Ран пропал окончательно и бесповоротно, разбередив старую рану. Рана, оказывается, гноилась все эти годы, а теперь ещё и кровоточить начала. Больно настолько, что хочется лично прийти к хранительнице и попросить стереть память заново. Ли Ран пропал, когда понял, что она та, кто так важен был ему в прошлом. Су Мин грустно оттого, как он относится к людям. Как к жалким, беспомощным, глупым. Она и правда глупа, но сейчас, под градусом, мыслит верно: проблема действительно в том, что она человек. Спустя минут пять, допив виски из бутылки, он слез с дивана и наклонился над ней. — Ты смертна, Су Мин. А я эгоист и трус. Ты и представить себе не можешь, какую боль можешь причинить мне своей смертью. Я боюсь этой боли. Ее мне точно предстоит помнить. Су Мин уже спала. Когда он говорил, на глазах ее даже ресничка не дрогнула. Однако глаза и щеки были мокрыми. Пять минут назад она плакала. — Сказал же ей, что на кровати будет спать, а она на диване моем развалилась, — проворчал кумихо. Он отнес ее в свою комнату. — Глупая Су Мин, — прошептал он, положив ее на кровать, — думаешь, что недостойна меня, а на деле все наоборот. Ран выпил еще немного, глядя в окно и думая, как здорово было бы, если бы он знал наверняка, что умрет с ней в один день или хотя бы чуточку раньше. Все, что угодно, только бы не терять ее вновь. У кумихо закружилась голова, и ноги немного ослабли: последние три стакана коньяка сделали свое дело. И Ран лег спать. Ран уснул, ощущая ненавязчивый запах азалий и приятное человеческое тепло. Ему нравилось представлять, что он не один.