Кагура-сама хочет, чтобы ей признались

«Это было опасно. Я почти продул. Ещё чуть-чуть и засранке удалось бы загнать меня в угол. Нельзя расслабляться. В следующий раз сомнения могут стоить мне победы». По навесу над входом в «Улыбку» во всю барабанил дождь. Улицу вспышками освещали молнии, гром эхом отражался от зданий и гремел ещё более угрожающе. Но не стихия пугала Окиту Сого, а самодовольное лицо китаёзы в случае ее победы: «так я тебе действительно нравлюсь? Как мило». Как мило. Слова, после которых останется только изменить внешность, имя и бежать на другую планету, а после долго лечить посттравматический синдром. Сколько раз они непроизвольно всплывали в голове. Этого не должно случиться ни за что и никогда. Пусть Окита и не был силен в тактике и стратегии, но решать проблемы по мере их поступления было его коньком. Не зря же его назначили капитаном первого отряда, действующего на передовой. Везучесть и решительность были необходимы для того, чтобы выжить в бою, но не стоит забывать и о ещё одном качестве капитана.

Находчивость.

«Хиджиката-сан отъехал в страну диареи после суши со слабительным майонезом. Кондо-сан еще отдыхает как подставка под закуски. Обстоятельства складываются просто идеально. Хорошо, что китайская балда всегда ходит с зонтом. Осталось только, чтобы она сама мне его предложила. «Н-не пойми меня неправильно, с-садист, я совсем не хотела с тобой делиться, но раз уж так вышло, то пойдём со мной», – совместная прогулка заставит её дёргаться и смущаться, и тогда настанет мой черед сказать «как мило». Давай, нападай! Я готов». – А? Странно, не открывается. Сломался что ли? Неужели, когда я швырнула его в гориллу? – незаметно подкравшаяся Кагура нарочито громко отчитывала неработающий предмет. – О, садист, ты ещё здесь? У тебя нет зонта? – Нет, – непробиваемый Окита и бровью не повёл. Наглая ложь! Зонт Окиты спокойно ожидал использования во внутреннем кармане пиджака, а Кагура просто вытащила открывающий механизм из своего! «Что? Вот тварь… если я предложу ей свой зонт, то это будет означать…» «Китаёза, раз уж у нас всего один зонт, то почему бы нам не..» «Ты приглашаешь меня пройтись вместе, прижиматься друг к дружке и прочее? Хочешь, чтобы мы выглядели, как парочка? Как мило». И тут Оките пришла в голову блестящая идея. – Давай посмотрю, может, его можно починить, – с раздражением выдохнул Сого и вырвал из рук Кагуры зонт. – Думаю, если приложить немного силы, то его получится открыть. «А потом ты будешь у меня в долгу. Тебе некуда деваться, придется делить зонт на двоих. Унижайся, из штанов выпрыгивай, чтобы мы были в расчёте». Резкий удар катаны разрубил зонт пополам, превратив его в груду мусора. Кагуру перекосило от неожиданности. Хиджиката с мордой, как у бешенной псины, злобно вылупился на парочку заговорщиков, поудобнее перехватывая меч одной рукой, а другой удерживая на плече вырубленного командующего. – Смотрю, ты в плачевном положении, Сого. Погодка не лётная сегодня, да? А я думал, долбанные детишки любят дожди, грозы, тайфуны и всё такое. Ну, теперь у вас есть целых два зонтика. А? Теперь он бесполезен? Ничего страшного, я одолжу вам свой. Дьявольский замком достал из пиджака перемазанный в чем-то подозрительном зонтик и протянул его Оките. На лице капитана застыла гримаса отвращения. – Правда, он весь в слабительном майонезе. Я прослежу, чтобы ты запихал себе в глотку всё до последней капли, а потом, так уж и быть, прощу тебе прошлую выходку. – Да нет, Хиджиката-сан, мы как-нибудь сами справимся, – заикаясь, пробубнил Сого. Чертовски довольный Хиджиката ушел с полуживым Кондо. Их удаляющиеся силуэты обрамлял стекающий по ткани зонта майонезный дождь. – Какая-то унылая реакция. Разве ты не садист? – угрюмо заметила Кагура. – Садисты внутри хрупкие, как стекло, знаешь ли. Соперники остались под навесом. Тайфун усиливался, начинался настоящий ураган. Ветер сшибал людей с ног, уносил вывески и мусор в Лапуту. Где-то на горизонте маячил смерч. Но Окиту и Кагуру не покидал дух соперничества, хоть ребята Онмёджи слегка перестарались. На самом деле, Кецуно Сеймей и Доман Ширино начали неудержимое состязание по ухудшению погоды. Кагуре и Оките срочно нужно было что-то придумать. «Магические придурки!» – жаловалась про себя Кагура. – «Это совсем не элемент хаоса, а настоящий элемент апокалипсиса!» Из «Улыбки» вышли Таэ и Кьюбэй. У обеих были зонты. – Анего! Мой зонт сломался! Пожалуйста, одолжи свой! – кинулась девчонка в объятья Шимуры. – Надеюсь, он у тебя не в майонезе, тамагояки или ещё какой-нибудь гадости. В голове Окиты резонировал обезьяний визг. «Не дава-а-ай! Прошу, я заплачу тебе триста йен!» Обычно в трудных ситуациях люди поддерживают друг друга и благодарят за помощь, но только не Окита Сого. Будучи упрямым парнем, он привык полагаться только на себя, для него быть должным, тем более сопернику, смерти подобно! Предложить собственный зонт – это одно, а одолжить у кого-то зонт для решения общей проблемы – совсем другое. Тогда Кагура получит преимущество и превратится из смущённой девицы в героя, освободившего Окиту от мокрого плена. Перед глазами пронеслась ужасная сцена: Кагура торжественно раскрывает зонт, как знамя победы. «Ничего не поделаешь, мы с тобой в одной лодке, садист. Раз уж я нашла путь к общему спасению, то, так уж и быть, можешь присоединиться. Ты же этого хотел? Как мило». – Вот, конечно, держи, Кагура-чан, будь осторожна по дороге домой, – Таэ привела приговор в исполнение. Окита почувствовал горечь поражения во рту, глядя на удаляющиеся фигуры Таэ и Кьюбэй. Но тут они остановились. Кьюбэй развернулась и быстро зашагала по затопленной улице обратно к навесу «Улыбки». Прижала палец к губам и тихонько прошептала: – Можно я заберу его, как прощальный подарок Отаэ-чан? – другой рукой Кьюбей вцепилась в ручку зонта, как будто от этого зависела ее жизнь. – Только никому ни слова. – Если ты его заберешь, то это будет мой прощальный подарок тебе! Перед тем как умереть, я тебя прокляну, чёрт возьми! – Кагура не уступала и потянула яблоко раздора на себя. – Неужели воинственная представительница клана Ято боится воды?! Я думала вы любите дожди, грозы тайфуны и всё такое! – То, что я не переношу солнце, не значит, что мне нравится мокнуть! Окита решил их спор один махом… отправив в зонт в полет, навстречу воронке смерча. «Пронесло». На улице становилось заметно холоднее. С посиневшими лицами и стучащими зубами, Кагура и Сого всё равно не желали проигрывать! Они упорно сидели на корточках под навесом и ждали, когда погодная катастрофа закончится. На улице царила кромешная тьма, заведения давно закрылись. «Остальные, наверное, греются дома в офуро», – завидовали они, но продолжали игру. Опуститься до банальной борьбы за жизнь значило незамедлительно капитулировать. Началась битва на выносливость. – У меня есть идея, – оборвал молчание Сого, поднявшись на ноги. – Но для этого нам нужно будет объединиться. Мысль простая, как два сена. Один залезает на спину другому, тот что сверху держит над головами пиджак. Однако это только на первый взгляд! Никаким «объединением» там и не пахнет! Тот, кто сидит сверху, правит балом. Он – Александр Македонский! А тот, кто его держит – не более, чем навьюченная лошадь, пришпориваемая пятками! Оказавшего снизу автоматически низводят до личного транспорта! – Вперёд! Твоя цель – офуро! – помпезно провозгласил Окита, раскрыв над головой пиджак. – Идиот! Чтоб я ещё хоть раз с тобой объединилась! Кретин! Придурок! – стоящая на четвереньках Кагура, совершенно точно была не в восторге от восседающего на ней капитана. – На меня всё равно капает! – А не ты ли хвасталась, что сильнее меня? Кто сильнее, тот и несёт, – с садистским наслаждением прощебетал Сого. – Топай, давай. – Ты так говоришь, только когда тебе удобно! Хватит елозить задницей! Бесит! – к сожалению, для Окиты эта лошадка оказалась слишком буйной и, к тому же, с сильным ударом. – Долбанный Буцефал… – потирал распухшую щёку Окита, глядя на угрожающе возвышающуюся над ним девчонку. – Не выпендривайся и готовь спину. Будет проще, если я залезу, – она сложила руки на груди и снисходительно прищурилась. – Нет, твои ноги воняют суконбу. Ничего не поделаешь, давай решим на «камень, ножницы, бумага». В итоге, ничего не изменилось. – Вперёд! Твоя цель – офуро! Шевели копытами! – торжественно выкрикнул Окита, вцепившись в спину уже прямоходящей Кагуры. – Отвали, от тебя воняет трёхнедельными носками! – Эй, куда ты идёшь? – Домой, куда же ещё, – вяло волочила ноги Кагура. – А? Если подумать, то… – шевелил извилинами «Александр Македонский». – Разве мы не в разных частях города живём? Они вернулись к точке старта. Дождь потихоньку успокаивался, но промокшие до нитки и прозябшие до костей соперники были готовы принять хоть поражение, хоть слабительный майонез, лишь бы попасть домой. Окита искоса поглядывал на обхватывающую себя за плечи Кагуру. Он бесшумно выдохнул, выпустив облачко пара. «Чёрт, как я потом буду на себя в зеркало смотреть?» – посетила его абсурдная, но единственная верная за весь прошедший день мысль. Кагура вздрогнула от опустившейся на голову тяжести. Форменные ботинки зашлёпали по лужам в противоположном от китаянки направлении. Садист был в одной рубашке и жилете. Кагура плотнее укуталась в чёрную мокрую ткань. На лице заиграла дурацкая улыбочка.

Результат прошедшей битвы: поражение Окиты.

*** – Странно, говорят, что тупицы не болеют, – Окита остановился в дверном проеме, сложив руки на груди. – И верно говорят, ты же не заболел, – прохрипело обессиленное тело из-под футона и перевернулось на другой бок. «На кой хрен он пришёл?! Не хочу, чтобы он видел меня с красной рожей, опухшими глазами и носом полным соплей! Боже, какой стыд!» Однако Окита имел другое мнение на этот счёт. «Так вот значит, как она выглядит, когда по-настоящему болеет, а не притворяется», – Сого хмыкнул про себя. – «Как мило. Над ней можно издеваться хоть целый день». На следующее утро после урагана у Кагуры поднялась температура. И, чтобы не подхватить заразу, Гинтоки и Шинпачи спровадили больную в додзё семьи Шимура на карантин. А, может, Гин-чан догадался, чьи ручки подлили спиртное в чай Цукуё, и из-за кого на светлой голове босса расцвели красные цветы. И теперь, лежа в одиночестве, виновница всех произошедших событий размышляла, а стоило ли оно того. – Забирай свой пиджак и убирайся отсюда! Окита вальяжно прошелся по комнате, незаметно подлил табаско в рисовую кашу и присел рядом с футоном. – Что, решил проявить заботу, садист? Как мило, – с гримасой отвращения изрекла Кагура. От её цепкого взгляда не скрылась дрожь, пробежавшая по телу капитана. – Слушай, может, перестанем заниматься этой ерундой? – внезапно спокойно спросил он. – Да, наверное, это с самого начала не было хорошей идеей, – она снова отвернулась. – Глупо было думать, что нам по силам обвести друг друга вокруг пальца, мы слишком долго знакомы. – Ты бы давно продула, если бы я не поддавался, – усмехнулся Окита, сверля ей затылок взглядом. – Если бы я тебя не пожалела, ты бы сидел в казармах и плакал. «Садисты внутри хрупкие, как стекло», – гнусавым голосом передразнивала его Кагура. – Кстати, твой «забытый зонтик», на тумбочке у входа. Окита удовлетворенно вздохнул, поднялся на ноги и вышел во двор. Полуденное солнце сияло высоко над головой. Сого снял свой пиджак с веревки, на которой тот сушился, и, напоследок, обернулся к девчонке. – Продолжим игру, когда я дослужусь до полковника. Из-под футона послышался сдавленный смешок, переросший в кашель. – Это долго. Продолжим, когда я научусь готовить чили соус.

Результат прошедшей битвы: победа обоих.