Просто вместе

Присмотритесь как-нибудь к беременной женщине: вам кажется, что она переходит улицу, или работает, или даже говорит с вами. Ничего подобного. Она думает о своем ребенке. Анна Гавальда

Маленькие зубки впиваются в кожу ладони между большим и указательным пальцем, щенок балуется, играя с хозяйкой рукой, которая его рассеянно ласкает, пока длинноногая блондинка, поерзывая на неудобном стуле, отвечает на вопросы журналиста. Смотришь на этого холеного мужчину и понимаешь, что он совсем мальчик. Приходит такой возраст, когда большая часть мужчин для тебя уже мальчики, еще весьма приличная - дедушки, а между ними узкая прослойка - подходящие, но если к подходящим добавить слово “равный”, то прослойка истончается до пленочки мыльного пузыря. Итак, напротив мальчик, такой же, как Ника, как Морис, как Даня, Даниил Маркович, как Розанов, как почти все, кто теперь окружает ее. Даже красивый, наверное, но далекий. Он профессионально изображает обожание, и это лестно, может, и правда обожает. Как нечто монументальное и далекое. Хочется улыбаться от этой несочетаемости собственного ощущения себя и массовой канонизации, то в ангела, то в черта. В черта, если подумать, даже лучше. Разговор про Дишу всегда начинается с ее диагноза. И с этим, наверное, ничего не поделать. Слишком заметное отличие, слишком инаковость. Диане такое, конечно, не нравится. Ей хочется быть просто девушкой, просто фигуристкой, а не больным ребенком. Но, увы для нее, такой диагноз не скроешь. Не диабет, не почечная недостаточность, да много разных страшных болезней, которые “не”. Если подумать, им обеим повезло, что осложнения вышло именно таким, а не более серьезным. Если искать хоть какие-то плюс в произошедшем. Если не вспоминать, про количество бессонных ночей, полных вопросами “за что?”. Даже не “за что это мне”, а “за что это ей?” Потом принимаешь и перестанешь спрашивать “за что”, начинаешь думать “как быть”, “как изменить для нее этот мир, чтобы никакие личные особенности не мешали девочке быть в нем полноценной и жить на полных оборотах”. И приходит другой вопрос: “Все ли я сделала?” Можно ли это объяснить мальчику, ничего подобного в жизни не испытывающему? Пожалуй, и нет. – А папа как-то участвует в ее жизни или все на вас? Ну вот зачем тебе эти вопросы? Жареных тем не хватает? Папа. Папа - это, конечно… – Вы нехорошую тему взяли. Уймись, мальчик, про это совершенно не стоит разговаривать, тем более с малознакомыми людьми, тем более на миллионы незнакомых людей. – Я без деталей. Мальчик, да разве бывают какие-то уникальные детали в подобных ситуациях? Всегда такие истории как минимум горьки, как максимум - убивают. Не убило, уже хорошее начало. И потом есть Диша. Диша стоит любой истории, не так ли? – Ну нету, нету папы у нас. Так бывает. Мне кажется, женщина рожает ребенка для себя. Если мужчина по какой-то причине отказывается от этой истории… Поэтому я и говорю все время: у Дианы есть я, а у меня есть Диана. “У Дианы есть я, а у меня есть Диана”,- и это все, что нужно знать вам и помнить нам. Нам совершенно точно не нужно помнить испуганные и злые мужские глаза, заглядывающие с надеждой, и вопрос помнить не нужно: “А это точно мой ребенок?” И конверт с деньгами: “Реши проблему сама, зачем нам этот ребенок?..” Этого тоже уже не помнится. А вот бледное лицо отца, курящего в форточку и его вопрос маме: “Что мы упустили, Этери, если моя дочь собирается рожать без мужа?”- помнится. Было жалко маму, которая вложила всю себя и не заслуживала претензий отца, было очень жалко себя. И папу тоже было жалко, но при этом зло и обидно. Вот они с мамой и придумали для его грузинских родичей всю эту историю про мужа-американца, даже престижно, вообще-то, про большую любовь и невозможность жить на два разных континента. Сейчас кажется, что и родственники не слишком верили, а уж толпа извне не поверила тем более. Интернет полнился слухами. И дело даже не в том, правдивыми ли, просто бессмысленными. Грязными. Заглядывающими под простыни на кровати. Вот и ты, мальчик, хотел бы заглянуть. Признайся? Хотя, ну какая уже разница, кто отец, почему отец, как отец. Диане восемнадцать. И, если ее отец, не дай бог, захочет внезапно стать отцом, то сделает это без всяких поклонов в адрес Этери. Взрослая девочка. Со своей взрослой жизнью. Хочется верить, что более складной и легкой. И ни о чем лишнем помнить не стоит. Только о хорошем. Щенок шаловливо впивается в подушечку большого пальца и легко получает по мокрому носику. Беседы беседами, а воспитание детей воспитанием детей, не так ли?