Жду - не дождусь!

      "...Мы с Сарадой очень любим тебя и сильно скучаем. Возвращайся скорее! Бесконечно твоя, Сакура"              Розововолосая свернула письмо и закрепила его в кольце на когтистой ноге ястреба Саске, который тут же, взмахнув тяжёлыми крыльями, поднялся в небо и через пару минут скрылся за горизонтом. Женщина откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она не знала наверняка...дойдёт ли письмо? Прочтёт ли он его внимательно или пробежит глазами даже не пытаясь вчитаться? Заскучает ли тоже? Пришлёт ли ответ?..       Как же давно она не видела мужа! Как же ей трудно смотреть на Сараду, которая только и твердит "А папа скоро вернётся?"! Как же ей грустно и порою противно слушать разговоры со стороны: какие цветы подарил кому-то муж или возлюбленный, или какое платье купил...       По началу, Сакура ненавидела это, и винила во всём окружающих, желая им исчезнуть сейчас же... Но со временем она поняла, что сама избрала эту судьбу и главное, что она счастлива. У неё есть любимая дочь и муж...       Муж... Мужчина. Опора и защита семьи. Мощная стена, крепость. Как же давно она не чувствовала рядом с собой этой силы и поддержки. Сакура привыкла всегда защищаться сама по себе, поддерживать себя и помогать - также научила и дочь. Но какой бы Харуно не была, в первую очередь она женщина. Да, пусть сильная и смелая, независимая...но женщина. И, конечно же, ей хотелось хоть иногда ощущать во сне рядом с собой, каждой клеточкой, мужское тело. Ту невероятную энергию и силу, которую оно источает. Она хочет спрятаться за ним, обвить руками, прижать к себе в объятиях и.…не отпускать. Никогда-никогда! Сакура устала быть сильной и смелой; она хочет побыть простой женщиной - беззащитной и слабой, нежной и преданной. Хотя она и так предана своему мужу... Нет-нет, никогда! Она не может об этом задуматься! Она никогда не изменит Саске. Н-и-к-о-г-д-а! Сакура слишком долго до него добиралась и, наконец, настигла, забрала себе и навсегда опечатала эту связь их дочерью - Сарадой.       Но... Остановит ли эта связь самого Саске? Не поддастся ли он искушение красоте других женщин или даже девушек? Будет ли муж верен так жене, как верна она ему? Или может быть он уже? Но с кем?! С той Узумаки? Вряд ли. Он сейчас очень далеко отсюда, а, следовательно, и от неё. Сакура доверяла Карин, но сомнения всё равно иногда закрадывались в душу. Сложно всё-таки, вот так сидеть и ждать. Где же он? Где?! Ест ли? Досыта? Спит ли? С кем? Мысли кружили в голове подобно рою назойливых комаров, что так активно начинают появляться в конце данного времени года.       "Весна... Звучит как оправдание моему состоянию." - усмехнулась где-то внутри Сакура. И, правда, в последнее время женщина обходила стороной все места, где могут собираться особи мужского пола. Она не знала, с чем это связать, но после поняла, что это подсознание огораживает её от соблазна.       Соблазна кинуться на какого-нибудь пускай страшного, вонючего, мерзкого мужика. Раздеть его, раскидать одежду повсюду - и свою, и его. Целовать в губы, ласкать тело, отдавать в его ласки своё, прижиматься к груди, спине, животу. Добраться до желанного и упиваться этим моментом до тех пор, пока дыхание не станет настолько редким, что старуха с косой станет лишь в паре сантиметров от любовников.       От подобных мыслей, когда она вспоминала, что замужем и имеет дочь, Харуно становилось тошно и начинало мутить. Но сделав рывок, силой воли, она освобождала себя от наваждения и возвращался к брошенному занятию, будь-то рукоделие, готовка или работа.       Сегодня это было последний из трёх возможных вариантов, но был уже вечер, поэтому сильно это не помогло. В кабинет заглянула медсестра.       - Сакура-сенсэй, вы закончили отчёт? - робко и тихо спросила она. Несмотря на то, что была гораздо старше Сакуры, медсестра проявляла огромнейшее уважение к ней. Всё-таки героиня войны, пусть она и постоянно умаляет свои заслуги перед миром шиноби.       - Ох, я же просила! - Сакура сделала непроизвольную паузу, но медсестра уже успела перепугаться и собралась принести свои самые искреннейшие извинения, и безусловно принесла, если б Харуно не продолжила. - Без всяких этих "-сан" и "-сама"! И уж тем более без этого "-сенсэй"! Вы ведь гораздо старше меня! Это мне стоит так к вам обращаться, Аннэймн-сама!       Сакура резко замолкла и, повернувшись в сторону двери, глянула на женщину. Та стояла, потупив взор и мусолила низ белоснежного накрахмаленного халата.       - Вот, возьмите свой отчёт. - губы Сакуры дрогнули в лёгкой улыбке. Она подошла к женщине, та приняла отчёт и хотела убежать, пряча слёзы, но врач схватила санитарку за мягкую ладонь и без особых усилий повернула женщину к себе, приобняв её за плечи.       - Не плачьте. Простите меня...я бываю очень нетактична... Это...это всё из-за...из-за... - на глазах Харуно набухли крупные капли слёз, но она, спохватившись, одним взмахом тонкой натруженной руки смахнула их. - А впрочем, неважно! Сейчас неважно, верно?       Медсестра кивнула, а врач улыбнулась.       - Ну, всё успокаивайтесь. И не плачьте из-за меня, меня это убивает... Я сразу чувствую себя ужасным человеком! Ну? Всё хорошо. - женщина погладила подчинённую по голове, та промычала что-то невнятное и смущённо удалилась, забрав отчёт.       Как только женщина скрылась за дверью, Сакура тяжело выдохнула и принялась убирать стол. Её нельзя было назвать мега аккуратной, но она любила с утра приходить и садится за чистый, убранный стол. Бросив всякие личные вещи в небольшую сумку из кожи змеи, ха-ха, какая ирония! Губы слегка искривились в улыбке, но женщина и сама не поняла из-за чего. Какое-то странное чувство ударило в голову, словно бес попутал... Харуно тряхнула головой и резинка, сдерживающая её короткие волосы в хвосте, упала на кафельный пол кабинета. Врач подняла её и тоже бросила в сумку. Вздохнула, повесила халат на вешалку, он был не такой прямой и накрахмаленный как у медсестры; оправила юбку и вышла из кабинета погасив свет.              На улице был вечер, типичный для середины весны: гуляли дети и родители, спешили с работы жители деревни, вальяжно прохаживались туда-сюда старики... Уже начинали загораться одно за другим окошки низеньких домов и недавно выстроенных высоток.       Прошло много времени с конца войны, и много что переменилось за эти годы... Коноха расширилась и выросла почти, доставая до неба новыми высотными домами; Наруто стал-таки хокаге, сделал счастливой Хинату, подарив ей двоих детишек... Все жители теперь счастливы... Но счастлива ли сама Сакура?.. От этих мыслей сердце неприятно кольнуло, женщина поморщилась. Конечно она была счастлива, она добилась желанного - у неё теперь есть Саске... А есть ли? Может, не только у неё?..       Сакуре поплохело. Вечер уже не казался таким приятным и мирным, свет бесчисленных окон стал резким и болезненным, загудело в висках, гул толпы слился в мерзкий отталкивающий звук. Женщину неистово трясло, как при эпилепсии, ноги подкашивались, руки и плечи как будто одеревенели, в глазах плясали бесовские огоньки. Все чувства как будто отключили одним щелчком рубильника. Харуно лишь почувствовала, как что-то тёплое и большое схватило её и, кажется, хотело унести далеко-далеко, спрятать в тайных лабиринтах мира - скрытого ото всех, мира - неподвластного разуму и возможностям человека.              Распахнув свои светло-салатовые глаза, обрамлённые тоненькими ниточками коротеньких ресничек медик не сразу осознала где она, что с ней и, главное, почему. Первое, что ощутила женщина это что-то мохнатое, меховое, что лезло в уши, она резко дёрнула руку, но не успела донести её до странного объекта - костяшка болезненно чиркнула по чему-то деревянному. Боль и небольшая струйка крови, брызнувшая из ранки, помогли вернуться её в реальность.       Женщина вспомнила. Вспомнила всё; весь день скользнул в голове ядовитой гадиной, но зацепиться она ни за что не успела, слишком стремительно прошили сполохи памяти её только что-то "ожившее" сознание. Сакура тихонько простонала от боли и отчаяния, как тут же где-то рядом раздался ужасно знакомый голос.       - Э-э-й! Ты как? Я не знаю, что делать в таких ситуациях. Знаешь сама, я имел дело только с животными... Но, наверное, я всё-таки растерялся от испуга, и вроде что-то припоминаю... Э-э-й! Сакура! Не молчи! Тебя дочка дома ждёт! Саске скоро вернётся! (На этой фразе врач поморщилась) Не уже ли... Нет-нет-нет! Я отказываюсь в это верить! Сакура! Сакура! Хэ-э-й! Хм... Может ты не узнала меня? Не бойся, это ж я! Ин... - голос не успел договорить, как Харуно разразилась громким смехом, а через какие-то несколько мгновений она разрыдалась, закрывая красное лицо ладонями. Казалось, что её сейчас вывернет наизнанку - смех и слёзы, подобие нечётких слов пытались найти выход из горла женщины. Истерика? Да нет. Просто все эмоции, накопленные за годы, решили, что сейчас лучшее время, чтобы выбраться из недр сознания доктора.       - Сакура? Всё нормально? Эй-эй-эй! Ну же! - вдруг те же сильные руки подняли женщину, чтоб та не захлебнулась в собственных слезах, слюне, не покалечилась ещё больше, и прижали к чему-то очень тёплому, пахнущему, почему-то, собакой. - Тьшшш-шшш! Тьшшшш!       Потихоньку она начала успокаиваться, а через какое-то время лишь изредка всхлипывая вытирала перепачканное собственными секретами желёз лицо. Харуно ещё пока не совсем поняла, кто же её спаситель, но у неё были устойчивые предположения на этот счёт. Но вот окончательно уняв бурю также внезапно схлынувшую, как и нахлынувшую пару минут назад.       - Спасибо, Киба. - почти неслышно пробормотала врач, но чуткий слух мужчины уловил эту фразу, и она ещё долго отзывалась в его голове мягким эхом.       - Да не за что...- Инузука хотел добавить "дорогая", но какая она ему дорогая?! У неё муж, ребёнок. Да и у него имеется возлюбленная...       Но в это мгновение что-то щекотало внутри, обволакиваемое тёплым шлейфом, мягкое как перина, воздушное, как облако. Кибе вдруг стало больно от этого. Он пока даже не подозревал или не хотел подозревать, что в душе и сердце у Сакуре творится нечто похожее. Это была не чувство величайшей благодарности или уважения. Это было нечто похоже на притяжение небесных тел в бесконечно тёмном пугающем пространстве космоса. Они не знали, как это назвать, но это было, и деться от этого они никуда не могли.              Какое-то время они сидели в полнейшей тишине. Рядом ни прошёл ни один человек, не прошмыгнуло ни единое животное; только тёпленький ветерочек качал листья на деревьях - молчаливых свидетелях человеческой истории.       Они видели ссоры и примирения, войны и перемирия, слышали разные языки и наречия, чувствовали тепло и холод; на них взбирались ребятишки и коты, садились птицы, их нещадно точили насекомые... Деревья были первыми и последними свидетелями этого романа, этих запретных чувств, этих эмоций, недоступных разуму простых обывателей...       Вдруг что-то щёлкнуло в голове обоих, будто кто-то сунул ненужный проводок в нужную ячейку, Харуно и Инузука резко повернули головы и, словно пронзённые взглядами друг друга, так же стремительно отвернулись. На щеках Сакуры проступил лёгкий румянец, а вот за клановым знаком Кибы, на его счастье, это осталось незамеченным.       - Ээээ... Что-то мы засиделись, а? - неловко спросил Инузука, нарушая блаженную тишину, которая наверняка могла бы продлиться целую вечность, а то и дольше. Сакура ничего не ответила, лишь тихонько всхлипнула, вытерла слегка опухшее лицо ладонями, аккуратно встала с коленей мужчины и взглянула на него своими припухшими салатовыми глазами, по-ведьмински чарующими в свете тусклого уличного фонаря. Киба проследил все действия Харуно и замер, словно околдованный: никогда в своей жизни он не видел ничего прекрасней и завораживающей.       Врач в белой блузе с мелким цветочным узором и в простой льняной юбке стояла в свете фонаря, сложив руки за спину и слегка улыбаясь. Волосы цвета закатного неба будто фосфоресцировали, зелёные глаза пленяли и горели каким-то бесовским огнём. Тонкие губы, слегка обведённые полупрозрачным блеском, были приоткрыты, как будто звали к себе, манили подойти ближе и впиться в них со всей страстью, на какую только способен человек. Инузука не мог оторвать взгляда от женщины, нутро выворачивало, крутило и снова расправляло. "У неё ребёнок, идиот! И муж, пусть и шатается невесть где, но муж! О чём ты думаешь, придурок?!"-вертелось в голове у Кибы, но взгляд его всё равно пожирал стоявшую перед ним...       А далее всё произошло настолько стремительно, что никто бы даже этого и не заметил... Оба околдованных шутливо-злобными чарами весны резко и одновременно рванулись навстречу друг другу, заключили в цепкие объятия грешные тела друг друга, слили губы в единое целое, сплели души в горячий ком страсти и неотвратимого порока.       - Завтра, в половину двенадцатого, в отеле на самой окраине. Я буду ждать... - услышал будто прямо в голове Инузука. - Только, молю, никто не должен узнать, что это ты... Скрой лицо, а остальное спрячет ночь... - на этом страстный любовный шёпот стих и от одного разгорячённого сгустка молекул отделился другой почти такой же, только поменьше и, схватив с лавочки сумочку, стремительно удалился в сторону освещённой улицы, где ни на миг не стихала музыка и разговоры.       - Хорошо... Обязательно приду... - сладко прошептал в ответ мужчина, даже не думая о том, слышит ли его Сакура или нет.              Они спешили домой по разным улицам, в разные стороны, но в голове всё звучали тихие и горячие слова. Сакура не знала, не понимала почему сказала это, вернее сказать, не хотела знать и не хотела понимать. Сейчас в душе её царствовало счастье, откуда-то внезапно нахлынувшее, словно свалившееся с небес. Но это было плохое, непростительное и непозволительное счастье, и медик прекрасно это осознавала, но что-то в её душе не хотело принимать никаких оправданий и отпускать случившееся.       Женщина старалась делать всё тихо, но чуткая Сарада всё равно услышала, а может - почувствовала, приход матери. Девочка в красном платье и жёлтых шортиках с короткими смоляными волосами аккуратно выглянула в коридор, и тяжело вздохнув, встала уперев руки в бока.       - Здравствуй, мама. - с наигранной строгостью произнесла девочка.       Сакура вздрогнула, обернулась и посмотрела на дочь пространным, отрешённым взглядом. Из её рук выпала телефонная трубка и повисла на коротком отрезке провода скрученного упругой пружиной; мутные, почти стеклянные глаза светло-зелёного цвета были лишены того огонька, что всегда присутствовал в них.       Сакура долго смотрела на дочь, и сердце её сжималось всё сильнее: от боли, от любви и ещё от каких-то непонятных чувств. Ну как она может?! Как?! Полюбить другого, изменить - это всё равно сильно предательству! Она предала мужа и их любовь, предала дочь; оскорбила их, а вскоре ещё и осквернит себя саму. Как она могла предложить такое случайному человеку?! Ну, не совсем случайному... Киба был хорошим другом и человеком, Харуно прекрасно это знала; на него можно было положиться... Но сегодня всё вышло из-под контроля разума и дало волю чувствам.       Женщина приоткрыла рот, но не успела ничего сказать слёзы, словно две небезызвестные малоазиатские реки, потекли из потускневших зелёных глаз врача. Сарада, испугавшись, кинулась к матери, крепко обняла её за талию и прижалась, шепча что-то наподобие: «Мамочка, мамулечка, прошу, умоляю, успокойся. Всё хорошо. Всё в порядке..." Но Харуно это не помогало, слёзы всё набирали силу: бежали по бледным щекам, забирались в ноздри и в рот, медик тоже прижимала к себе дочь... От этого было ещё хуже. Вот, вот он - родной, драгоценный, любимый человечек! Совсем рядом!.. Но и вместе с этим так далеко...       Некого было винить, только саму себя, Сакура сама вырыла эту яму, которая разошлась, став огромным ущельем по низу которого течёт страшная река с ласковым названием, но с жёстким дном, усыпанным острыми камнями "Любовь". И есть лишь два варианта - сорваться вниз случайно или специально, иного варианта не было... И она знала это, как знала и то, что выбор только за ней... Падать случайно больно, а специально - ещё больнее...       "Но Сакура сильная, она справится." - мелькнуло в голове у доктора. Как же часто женщина слышала эти слова... Дома, когда училась, на работе, на миссиях, на войне...       Война - жестокая и кровавая бестия, но Харуно благодарила её за то, что теперь имеет: Саске и, конечно же, дочку. Если б не война, то кто знает, встретились бы они вообще когда-нибудь?.. Мысли про войну волей неволей перешли с темы благодарности в тему ненависти, они-то и отрезвили мысли женщины. Она тряхнула головой - один раз, другой - волосы цвета неба на закате упали на лицо прилипая к заплаканным щекам и лбу. Сакура опустила голову и посмотрела на дочь, та, уткнувшись в тёплую грудь матери, не плакала, лишь что-то шептала.       - Всё хорошо, Сарада. Мама рядом.... - Харуно хотела добавить "...и никогда не бросит", но подробности вечера снова высунули свои ядовитые языки из тёмных уголков памяти.       "Что теперь делать?.."- вертелось в голове у доктора. - "Может он не придёт? А вдруг?.. Нет, я должна быть там! Мы договорились... Даже если ничего не будет, я должна прийти! Хотя бы извинится за такой неожиданный всплеск эмоций и чувств... Опять заработалась..." - оправдывалась сама перед собой Сакура, но что-то внутри не унималось и трепетало при каждой мысли о предстоящем дне, точнее о ночи, которая будет после... А сейчас тоже ночь, и надо спать. Завтра ведь тоже на работу, выходной не выходной, а у женщины было ещё много дел.       Легонько похлопав дочь по плечу, Харуно нежно поцеловала её в макушку и сказала, чтоб та шла мыться. И немного помедлив добавила, что сегодня она спит с мамой, чему девчурка безмерно сильно обрадовалась и, широко улыбнувшись, убежала в ванную. А Сакура тяжело и устало рухнула в кресло в гостиной и горько заплакала не то от бессилия, не от расстройства и боли, которая с каждой минутой приближения нового дня всё росла и росла...              День прошёл, нет, проскочил мимо быстро как заяц, нет, как газель или как навязчивая вездесущая муха, которая обязательно приносит на своих крошечных тонюсеньких лапках вредоносные бактерии и микроорганизмы. Так и этот день, пролетел, но оставил после себя горечь "болезни" и хорошо б если она была без этих кавычек. Влечение к кому-то - страшный недуг, особенно когда у тебя есть муж или жена, да ещё и дети! Сакура была врачом, высококвалифицированным медиком, она знала, как лечатся болезни, самые разные: от простого кашля до открытого перелома, но...это была психологический недуг, и, увы, психология не входила в сферу деятельности женщины. Харуно не раз видела умалишённых, ей было и жаль их, и противно, и страшно. "Психически больные больше по части Ино..." - подумалось женщине. - "Может и сходить к ней?"       Это навязчивая идея всё сильнее въедалась в мозг, но Харуно не хотела лишний раз тревожить подругу, в конце концов у неё своих забот по горло. Тоже муж и ребёнок, своё, точнее семейное, дело... Выращивать цветы не так-то просто! Однажды Сакура напросилась в помощники, потом разогнуться не могла неделю. Вот уж во истину - красота требует жертв!       Забавное воспоминание слегка развеяло тучи неприятных мыслей, пронзило их светлым лучиком словно мечом. Женщина глубоко вдохнула и, немного придержав дыхание, выдохнула, прикрыла глаза, откинулась в кресле, слабо улыбнулась и... Тут же ошарашенно подскочила.       Сегодня ночью она совершит страшное дело, почему она сейчас так спокойна?! Как она может быть абсолютно безмятежна, если ночью её ждёт страшное действо, с точки зрения моральных ценностей?! Не успела она оправдать эти мысли как тут же подскочили новые: а думает ли об этом Киба? У него ведь тоже есть девушка и они вроде хотели сыграть свадьбу совсем скоро... "Как можно быть такой эгоисткой?" - теперь измождённый разум врача мучал этот вопрос. За подобными думами Харуно провела весь рабочий день, домой решила не возвращаться ещё утром, придёт на следующий день, вечером.       Что скажет дочке? Сарада не Саске, хоть так похожа на него, она поймёт мать и ничего не станет выяснять даже если уличит во лжи. Сарада не по годам взрослая, но Сакура всё равно припасла для дочкиных вопросов ответ, скажет, мол вызывали в маленькое поселение, чтоб провести сложную операцию, тамошние медики мол не справились.       Наряд доктора состоял из бордовых лаковых туфель, которые она надевала только в особых случаях, из такого же бардового платья длиной чуть выше колена, с глубоким декольте и лёгкими рукавами-крылышками. Шею женщины украшали хризолитовые бусы, в цвет её глаз, их Сакура не красила, а лишь слегка выделила тушью ресницы, которые у неё были почти не заметны и заключительным штрихом медик обвела мягкой кисточкой тонкие губки, чтоб придать им некоего объёма.       Накинув на плечи тонкую кофточку в тон платья, врач закрыла кабинет и стараясь быть незамеченной выскользнула из здания больницы. До гостиницы решила добираться сама, чтобы не привлекать много внимания и ничего что туфли запылятся, конфиденциальность превыше всего.       Пока женщина шла мысли были только обо одном: «Придёт или нет? Что будет делать? Объясниться и уйдёт? Или..." - Харуно слегка потрясла головой, но мысли на сей раз не отстали, просто стали роиться не так кучно. Врач тяжело вздохнула и зашагал чуть быстрее.       Совсем скоро женщина уже стояла на ресепшене отельчика, такие называют "отели любви". "В такие места и водят любовников..." - подумала Сакура, осматривая довольно дешёвенький интерьерчик, но тут же спохватилась, испугалась своих же мыслей. - "Нет-нет! Мы просто друзья, и просто по-дружески переговорим, обсудим насущные дела и разойдёмся..." Но сама доктор не была уверена в этих словах, сказанных мысленно в своё оправдание.              Женщина взяла один из самых дорогих номеров, а также попросила, чтоб накрыли столик вином, фруктами и сырами - сервис оказался в отеле щедр как нигде. Потом сказал, что, если что-то ещё понадобится она сообщит по телефону, а также протянула администратору записку с описание ночного гостя - Инузуки, сказала, что он придёт ближе к полуночи и попросила сразу направить его к ней в номер. Администратор понимающе кивнула и убрала бумажку в карман. И Харуно почему-то обрадовалась, ей показалось, что этот человек никому ничего, даже под самыми страшными пытками, под страхом смерти...       Интерьер комнаты оправдывал неофициальное название: кровать, тумбочка, два кресла, между ними стол с заказанными яствами, имелась так же ванная комната, а на стенах были развешанными довольно вульгарные картины, да и обои подобранны с упором на явный и нескрываемый в таких отелях интим. Харуно обошла комнату, зашторила большое окно в пол, раскрыла шкаф. В нём были два белых халата, пахнущих каким-то очень приятным ополаскивателем и две пары таких же тапочек с эмблемой лав-отеля. Врач присела на кровать и готова была провалиться в сон, если б не обстоятельства, которые и привели её сюда... Она тяжело вздохнула, поправила причёску и посмотрела сквозь узкий зазор между шторами. Оттуда открывался чудесный завораживающий вид на скалу хокаге и на новостройки; доктор была патриотом своей деревни и в приближающемся сиянии звёздной весенней ночи родной Скрытый лист казался ей ещё прекраснее... Завороженная волшебным зрелищем Сакура забыла обо всём на свете: про то, где она, про грядущую встречу, про тяжёлые думы, про дочь и даже про то, что где там на просторах огромного мира бродит её муж...              Ночной гость явился ровно в назначенное время, стуком в дверь он разогнал все мысли из головы Харуно, оставив лишь небольшой испуг в её душе. Женщина прошла в прихожую и открыла дверь; Киба, как они и договаривались, был в куртке с капюшоном, из-под него было видно лишь два горящих странным светом глаза. То была не страсть и даже не страх, это было волнение и недоумение. Инузука никогда не отличался особой сообразительностью, но тут даже Сакура была не в силах понять, что сподвигнуло её тогда поступить именно так, а не иначе.       - Проходи. - коротко сказала врач. И Киба послушно, словно пёс, пошёл за ней.       Доктор села в одно из кресел и посмотрела на Инузуку, тот снял куртку, остался в одной чёрной облегающей футболке и присел в кресло, напротив. Харуно разглядывала своего гостя: прикидывала силу мышц, удивлялась, что при всегдашних средних результатах Киба имел очень хорошие телосложение и крепкое здоровье, и если бы не ленился, то смог бы добиться более высоких результатов. Он тоже смотрел на женщину и думал, как же она прекрасна, он ничего не подразумевал и не хотел, просто восхищался ей, любовался как картиной, скульптурой или любым другим произведением искусства.       Приглушённый свет настенных светильников придавал моменту ещё больше невообразимых красок. Наверное, они смогли бы сидеть так целую вечность, смотря друг на друга, находясь в одной комнате телами и мыслями где-то в тёмных закоулках разума. Сакура и Киба не были похожи, они любили разные вещи, интересы их тоже были отличны, но сейчас их объединяла эта пресловутая комната, с её картинами и шторами, кроватью и вином, пошлостью и пороком, витавшем прямо в воздухе. Они уже тут, отступать некуда, должно свершиться то, о чём они оба так боятся подумать.       - М-может я...ты... Как-то это всё... Как... - Киба встал с кресла, но договорить не успел, его речь остановили тёплые губы, а чуткий нюх пронзил сладкий аромат цветов вишни. Он не мог противиться этому жесту со стороны женщины, хотя и она сама тоже не могла прекратить его. Сакура обвила шею Кибы руками, прижалась к нему, а он, отойдя от шока и вновь обретя способность двигаться прижал к себе за талию, боясь спускаться ниже.       Странная, неправильная, грешная страсть перетекала из одного тела в другое и наоборот. Они не могли этому препятствовать; Инузука был заложником, жертвой, но и Сакура не была абсолютно виноватой. Её сердце, её организм просто хотел восполнить то, что он так долго не получал - мужская сила, мужское плечо - зовите как хотите, но факт остаётся фактом. Ей хотелось мужчины.       Волей случая или рукою судьбы, жертвой её тоски стал Киба. Пожалуй, он был относительно идеальным кандидатом: не женат, детей нет, стройный и подкаченный, не низкий, но и не дылда... Всё при нём!.. Единственный, правда, минус - собакой от него несёт постоянно... Но не в этот раз! От Кибы пахло каким-то приятным, но чрезмерно знакомым одеколоном... Сакура не могла вспомнить откуда знала этот запах, но он пронизывал её сознание и увлекал куда-то далеко.       Наконец-то женщина прервала поцелуй, но не отнялась от Инузуки, крепче прижалась к его груди, не желая смотреть ей в глаза. Инузука тоже не горел каким желанием, он уткнулся носом в макушку врача и тихо дышал, прижимая её к себе. Вдруг, непроизвольно, руки его ослабили хватку и спустились ниже, Киба испугался и резко отступил от женщины, но Сакура, не поднимая головы, тихонько засмеялась и повернулась к нему спиной.       - Раз уж мы здесь, давай...грешить полностью... - тихо сказала Сакура, поразив тем самым своего кавалера. Но Инузука покорно, как верный пёс, подошёл к женщине и застыл, любуясь её красивой, прямой спиной, немного не женской широкой талией и... О, нет ниже он смотреть не посмел, лицо Инузуки залилось краской, и он задрал голову к потолку.       Резкий звук падения чего-то на пол привёл его в чувство; Сакура сняла с себя бусы. Мужчина не сразу понял её намёк, но не спешил исполнять требуемое. Дрожащими руками о коснулся её спины и схватился за язычок молнии: протяжный звук и вот платье уже на полу. Сакура немного поёжилась, ей было не страшно и не холодно, ей было стыдно. Ведь если с небес кто и смотрит, то от его ока не укрыться в отельчике на краю Конохи, да и на краю Вселенной от него не спрятаться.       Инузука, в порыве, уже было взялся за застёжку бюстгальтера, но его остановила тонкая, но сильная рука женщины. Сакура повернула к нему голову с умоляющим выражением на лице. Киба залился краской ещё больше прежнего и отдёрнул руку как от электрощитка с красочной надписью: "Не влезай - убьёт!"       Врач легонько улыбнулась и полностью повернулась к мужчине. Она начала гладить его по груди и животу, постепенно опускаясь ниже и...Киба поймал её руки на поясе своих штанов, пробурчал что сам и отошёл к креслу, куда и сложил свои вещи. Сакура стояла около кровати и наблюдала за этим действо, разглядывая его ни сколько как мужчину, а как пациента.       Они были оба больны, больны всегда, как и всех их ровесники. Жестокость современности, в которой они росли ожесточила их сердца, но не настолько, чтобы из них растворилась любовь и страсть. Женщина стояла и улыбалась, она была телом здесь, а головой и сердцем дома. Она так была рада, больше надеясь, тому что её дочь и другие дети, растущие сейчас не увидят того ужаса, что пережили они. Мировая война, сколько же горя... Мысли снова вернулись к дочке и от них её оторвал лишь голый торс Инузуки и его тихий вопрос.       - Может, прекратим...Сакура? - на его лице было больше испуга, чем отвращения происходящему.       Врач ничего не ответила, а лишь крепко прижалась к другу и уверенными движениями потянула на себя. Оба упали в мягкие шелка красного покрывала. Сакура не отпускала его, а только прижималась крепче и, казалось, сползала вниз.       Спустя несколько минут до Кибы дошло, для чего были все эти копошения под ним, он осознал всю плачевность и безысходность ситуации, когда сильные ноги обхватили его и сомкнулись на пояснице, а к паху он почувствовал то, чего чувствовать совсем не хотел.       Ниндзя взглянул на женщину, она не поднимала головы, и, казалось, вообще лежала закрыв глаза.       - Давай же... - послышался тихий возглас.       Не против природы, а против морали... Последовав примеру партнёрши мужчина закрыл глаза и дал то, чего так хотелось ей... Он был жертвой; охотника поймали, он не был диким волком, но и не был пушистой выставочной собачонкой. Он просто был доверчивым верным псом, он просто любил... Любил сестру и мать, любил свою девушку, любил своих друзей... Им он не мог отказать. Этот раз был таким же.       То, что сейчас происходило было простой дружеской просьбой, может, мольбой, но не более. Сакура никогда не привлекала его как девушка или как та, с кем можно связать жизнь.       Она была хорошим другом и отличным медиком, к ней всегда можно было обратиться за поддержкой и помощью... А вот теперь она сама её просила. Необычную, порочную, немую, но помощь. Киба не блистал умом, но этот сигнал бедствия был выше разума, чтобы уловить его не требовалось приёмника, нужно было чутьё, звериное, нечеловеческое...              С каждым движением сердца бились громче и чаще, всё сильнее сжимались веки... Глухой стон, больше похожий на вздох облегчения, и ещё один, их издали два грешника, совершившие страшное, непростительное в эту ночь. Но никто не знал, а если кто и знал, то знал так же то, что это было далеко не его дело.       Инузука приоткрыл глаза, размытые цветные кружки пропали, и он увидел перед собой раскрасневшуюся Сакуру, она смотрела в потолок, из глаз её текли слёзы, оставляя редкие полосочки на розовых щеках. Заметив это, женщина опустила взгляд и посмотрела прямо в глаза друга. Она не была рада, она не была расстроена, то что сейчас случилось уже случилось и менять что-то поздно, внутренний демон был сыт. Киба погладил Сакуру по щеке, вытирая почти высохшие слёзы; женщина взяла его руку в свою и на некоторое время удержала её, после выпустила и, мягко толкнув Кибу, отодвинулась из-под него, повернулась спиной и поджала ноги.       Мужчина проводил все её движения взглядом и встал с кровати, отыскал своё нижнее белье и укрыл женщину покрывалом, в которое она завернулась как в плащ и села.       - Уйдём по очереди. Сначала ты иди... Потом через полчаса уйду я. - она смотрела немигающим взглядом в одну точку, зелёные глаза блестели от слёз.       - Аэ... - Инузука хотел возразить, а может и сказать, что понял, но из его рта вырвался лишь нечёткий звук; мужчина молча кивнул.

***

      - Где тебя носило всю ночь?! - послышался возглас из кухни.       - Я же говорил, важная миссия. - прозвучало в ответ. - Секретная.              Сакура без сил ввалилась домой, разулась и замерла. Из красной оправы очков на неё смотрело два чёрных умных глаза, неоднозначно поднятая бровь подчёркивала эмоцию Сарады. - Что теперь, мама? Женщина не нашла ответа ни в разуме, ни в сердце. Она тихонько подошла к дочери, словно стыдясь, и крепко обняла её. - У мамы был вызов. Мама должна...должна была...дождаться...

***

      - Не дождалась, жена твоя... - скрипучий старушечий голос вспорол пелену мыслей Учихи и тот резко обернулся. На крыльце ветхого домика в очередной земледельческой деревушке, где мужчина пережидал дождливую ночь, сидела сухонькая маленькая старушка, замотанная в цветные одежды. - Письмо обманывает тебя. - спокойно и ровно произнесла она.       - В плане? - Саске стоял обдуваемый лёгким весенним ветерком, который безжалостно молотил его волосами по лицу и плащом по коленям, и слегка прищурив глаза смотрел на старушку.       - Однажды дерево-оборотень встретила оборотня-волка, с клыками алыми от крови. Она полюбила его, несмотря на то, что имела и мужа, и дочь. Волк тоже влюбился в очаровательную женщину-вишню, несмотря на то, что дома его ждала любимая. Они остались вместе на ночь. Одни под огромным усыпанным звёздами сводом небес. Утром они заключили уговор, что ни она, ни он не расскажут никому-никому, что они любили друг друга в эту ночь. Много раз они ещё встречались на улицах, в полях и в лесах, но никогда более не прикасались друг к другу более чем простым рукопожатием... - старушка закончила. Саске всё с тем же лёгким прищуром глядел на неё, а ветерок набирался сил. Где-то звякнул колокольчик, мужчина машинально глянул в сторону звука пытаясь найти его источник... В этом самый момент порыв ветра пригнул все кусты и деревья к земле, а звон колокольчика пронёсся совсем рядом. Саске снова дёрнул головой и повернулся в сторону старушкиного дома, но на крыльце уже было пусто...       Ведунья словно растворилась в порыве ветра, что всё ещё предательски хлестал по щекам и резко бил в грудь.       - Чёрт... - ругнулся Учиха и отряхнув плащ пошёл далее, не желая думать над словами старухи... Но чёрные змеи сомнений уже обвили его сердце и отравили душу своим горьким и вязким ядом...       "Ступай туда, куда ведёт сердце, а не куда идут ноги..." - пел ветер, кружа над головой, и каждый по-своему понимал эти слова, но каждый с опаской оглядывался, пытаясь понять...              Кто же сказал эти слова?..