Драбблы

      Спокойные глаза, голубые. Любопытные. Холодные. Волосы взъерошенные короткие, плебейские. В пыли и поту. Фигура короткая, тонкие ручки-ножки. "Мальчик". И важно ли, что мальчику этому какая уже сотня лет от роду? Он и сам не помит. Только смены городов, да изредка попадающиеся гостиницы и храмы.       Мальчик смотрит в глаза пустыне и... да, завидует. Что ради кого-то пошли на такие жертвы, что вот она пустыня, враг страшный и беспощадный, отсчитывает оставшиеся века царствования и думает, быть может, что вот он, тот, кто все закончит. Мальчик. Будущий фараон. В глазах напротив видна агония, привычная уже, подрастянувшаяся, но кто знает, сколько умирают боги?       Гор знает, что этого - можно победить. Все уже сделали за него, потребуется лишь добить, чтобы больше не мучился. Почему-то мальчик видит в нем себя самого. Быть может, из-за истощенной прозрачности фараона, приставшей скорее нищему, а не самому могущественному существу в Кемете, словно не сидел он на золоте и слоновой кости, обряженным в виссон, а полз по воплощенной в нем пустыне, высасывающей все соки.       Спустя много лет, он вновь встречается взглядами с живой пустыней и видит там надежду на избавление. Когда дядя упорно не добивает соперника за престол, это лишь подтверждается, не более.       Мальчик думает, каким бы было чудовище без пелены безумия отпечатавшейся в зрачках. Было бы оно хорошим правителем, или вновь жалким тираном? Мальчик иного никогда и не видел, но можно спросить мать. Вот лишь незадача, иногда у матери так же стекленеет взгляд и Гор пугается: что принесет ее безумие: у дяди есть весь Кемет, а у матери только Гор. Убьет ли она его?       Гор знает и видит многое: легким ветерком доносятся слухи вперемешку с правдой. И он слышит жалобный вой матери, видит странную блеклость Нефтиды, не сравнимую, в прочем, с вовсе истончившимся дядей, чувствует томление песков, словно чего-то ждущих и беззвучный вопль, от которого, казалось дрожат стены и Гор не понимает, как боги могут быть столь глухи.       Когда Гор вновь видит свергнутого фараона, очеловечившегося, заросшего и потрепанного, он вспоминает свое видение. Не пустыня - просто уставший путник, прикрывший голову платком от палящего солнца. Почему-то Гору казалось, что бывший фараон в период своего правления выглядел хуже. Гор не знает, как выглядел военоначальник, к своему сожалению, и ему не с чем больше сравнивать.       Если на трон посадить пустыню, то пустыня придет в страну. И страна обратится пустыней.       В глазах дяди не переливаются больше бесконечные алые пески, лишь языки костра. Пока только в глазах. Гор чувствует, что Сет знает гораздо больше и про костер и про притихшую пустыню и даже про неожиданно податливую землю, смешанную с песком на границах Кемета, признанную всеми благим предзнаменованием. Почему-то соколу кажется, что сожми сильнее смертное ныне тело и расползется оно плодородной черной землей прямо под пальцами. Только самого дядю не удержишь - умчится пыльной бурей, разнесется песчинками по всему свету - во век не собрать... Гор спрашивает однажды, потом совсем, когда сидят они на нагретом солнцем камне, уже теплом, но еще не обжигающем: как выдержал? Оба знают о чем это.       Он пожимает плечами. Говорит: привык. Даже шрамы сошли все.       Гор кивает, соглашается, и молчит о созвездии. Не нужно напоминать. Может, срастется.       Отец ждал ли, предвидел ли, что младший брат его просочится песком сквозь пальцы, истает пылью - не поймаешь каждую пылинку, как ни старайся, ускользнет в глубины морские, выстилая дно, размываясь зыбью в узоры, как раньше ветром? Знал ли, что брат, как и прежде, без сожаления, пойдет навстречу забвению?       Теплую шкуру пантеры * заберет его признанный сын, - новый фараон не чинит препятствий, все же дядя любил Анубиса, Гор даже считает, что слишком. Племяннику хватит и жирного пепла после костра: он скрупулезно собирает его весь, все-таки удобно быть богом ветра. Он собирает его в ларец и ждет. Быть может, однажды оттуда проклюнется семя, из него расцветет цветок*, в котором спит младенец. Может, это будет дядя, а может, его дитя, кто знает? Гор ждет. *по мифам Сет обернулся пантерой и Гор отсек ему лапу и убил. Анубис содрал с него шкуру, явился в храм Осириса и выжег на шкуре его знак, после носил ее как одежду. Тушу же пантеры сожгли. *По мифам (некоторым), в Ниле вырос лотос и в нем был Гор. Более того, был в Египте обычай по весне коллективно ... в Нил, чтобы разлился и принес плодородие.