Твой брат, Джон Сноу

Который век скрипит земля, но мир светлее не стал, Тебе все это надоело, и вот Поет труба, присох к губам ее горячий металл - Она друзей твоих усталых зовет. (с) Олег Медведев Мейстер Эймон смотрел на Джона так внимательно, что можно было подумать, что его слепые глаза действительно что-то видят – но старому мейстеру и не нужно было зрение, чтобы видеть происходящее в душе Джона Сноу, который с каждым письмом в Дозор получал новые черные вести о своей семье. - Люди, создавшие Ночной Дозор, знали, что бывают минуты, когда лишь их отвага сможет защитить страну от наползающей с севера тьмы, - медленно произнес мейстер Эймон, стараясь, чтобы его слова звучали убедительно, хотя он ни в чем убежден не был и не знал, какой совет подать. – Они понимали, что не должны заводить связей, способных ослабить их решимость. Поэтому они поклялись не иметь ни жен, ни детей. Но у них были братья и сестры. И матери, которые родили их, и отцы, которые дали им имена. Поэтому они поклялись, что Ночной Дозор никогда не примет участия в битвах тех земель, которые они охраняют... - Меня не так учили, - твердо ответил Джон Сноу, и Эймон в его уверенном голосе услышал, что решение Джон уже принял. – В детстве я учил такой стишок: «Я узнал, что у меня есть огромная семья...»       

Деймон, принц и негодяй, Эйгон Четвертый, разгвоздяй,

внезапно продолжил за Джоном Эймон       

Риверс, он же Биттерстил, Злобный, словно гамадрил, Кроворон, чудо он лесное, Это все мое, родное, Это все моя семья. До чего ж счастливый я!

- Это, отец, тоже хорошо, - признал Джон, против воли улыбнувшись. – Я так понимаю, либо ты мне только что рассказал, за что тебя сюда законопатили, либо ты сам Таргариен. Мой-то стишок – он про родину был. - Я Таргариен, - признал мейстер Эймон. – Эймон, третий сын государя Мейкара. - Ну вот у тебя семья большая была, и у меня семья большая, - продолжал Джон, он со всеми держался немного простецки, запомнив, что так проще говорить правду в лицо. – Без меня моей семье, похоже, не обойтись. - Поймают ведь тебя и казнят, - предупредил Эймон. – Чем ты тогда без головы семье поможешь? - Голова у меня, отец, пока к плечам прикручена, потому я к тебе и пришел, - не согласился Джон. – Давай так: ты напишешь мне подорожную, что я еду в Цитадель учиться на мейстера. Старому Медведю скажем, что тебе уж всех лечить тяжело, одних его болячек хватает, а я из всех рекрутов получаюсь самый образованный. А дальше сам понимаешь, время военное, так просто прямой дорогой в Цитадель не попадешь. Может, я по дороге и заверну куда. - А заверни! – согласился мейстер Эймон с молодым задором. – Я тебе еще списочек в дорогу напишу, у меня много к кому еще с прошлой войны счеты есть – да и у тебя, похоже, счеты будут примерно к ним же. А теперь идем, я тебе, как старый кудесник удалому витязю, в дорогу подарки дам. С этими словами Эймон ухватил Джона за подставленную руку и двинулся с его помощью к незаметной двери в углу комнаты, где была его личная кладовая. - Зеленое такое, в круглых сосудах, - это я с Диким Огнем работал, - рассказывал Эймон. – От простой тряски он больше не взорвется, а вот если с силой ударить – то рванет порядочно. Длинное такое и черное – это валирийская свеча, с ее помощью можно с человеком за тысячи миль связаться, если у него такая же есть. Я уж с ней и так бился, и так, но ушла, ушла магия из Вестероса… - Кулаком надо просто долбануть в нужное место, - посоветовал Джон. – Дай-ка я. - Не трожь! – приказал Эймон. – Магия возвращается в Вестерос. Заработала уже моя свеча. Я по ней с правнучкой своей теперь беседую – жаль, поздно попробовал, ей бы еще месяц назад мейстер ой как пригодился бы. Да и теперь – потащилась, понимаешь, в пустыню без карты и без компаса. Ты-то хоть знаешь, что такое компас? - Никак нет, - отозвался Джон. - Ну а карту читать умеешь? - Это могем, - согласился Джон. – Только как же я у тебя, отец, свечу твою-то заберу? Только-только ты родственников нашел. - У меня еще одна есть, - махнул рукой Эймон. – От Бриндена Риверса осталась. Он как уходил за Стену, так мне ее отдал. Мне, говорит, она без надобности, я и без нее все вижу. К облегчению Джона, в Винтерфелле не было ни Кейтилин, ни Теона, которых Джон недолюбливал, но зато были его любимые младшие братья и знакомый Джону по тренировкам у оружейной старый рыцарь Родрик Кассель, оставленный за начальника гарнизона и расширивший свою должность до «смотрящего по Северу». - Ну что, как служба-то? – спросил сэр Родрик, собираясь в дорогу. - Да так, я там в штабе, писарем, - отговорился Джон – черную перчатку с едва поджившей после боя с мертвяками руки он не снимал, а подаренный Джону за доблесть валирийский клинок сэр Родрик по рукояти не узнал. – Вот надумал теперь в мейстеры податься, мейстер там у них совсем старенький уже. - Знаешь, как говорят: «От службы не отказывайся, на службу не напрашивайся», - поделился сэр Родрик. – Поучись, конечно, у мейстеров, раз тебя посылают. А потом завали экзамены да езжай назад – авось начальство там у вас сменится, перестанут тебя, молодого парня, на чернильной должности мариновать. - Правильно говоришь, дядя, - согласился Джон. – Раз мы уж теперь попутчики с тобой, я уж по-простому, ладно? Куда едем-то? - Да у Болтонов там хулиганит кто-то, - поделился сэр Родрик. – «Лорд из дома, челядь в пляс». Говорят, что его бастард, но как по мне – так просто ублюдок. Служанок собаками травит, кого в плен захватит, не пойми за какую провинность, – то пальцы отрежет, то уши. - Ну он сам напросился тогда, - подытожил Джон. – Слушай, я давно спросить тебя хотел: не в обиду, но что это за фамилия у тебя – Кассель? Ты из ройнаров, что ли? - Из андалов. - Это хорошо, а то я ройнаров как-то не очень. - А андалов? - Андалов нормально. - А в чем разница-то? - Ну чего ты пристал, дядя? Сэр Родрик был хорошим кавалеристом и командиром и болтонского бастарда накрыл с поличным, вот только следователь из сэра Родрика был неважнецкий: того, кто был одет в дублет и плащ бастарда, он за убийство и изнасилование зарубил на месте сразу, а слугу его, одетого в вонючие лохмотья, скрутил и собирался представить Русе Болтону как свидетеля преступлений бастарда, когда Русе вернется из похода в свою вотчину. А вот Джон, хорошо порубившись с бастардовыми ребятами и срубив троих, подъехал к месту преступления и сразу заподозрил неладное. - Давно ли ты носишь эту одежду? – спросил Джон слугу, присматриваясь к рукам и лицу убитого в дорогом дублете и сравнивая их с руками и лицом одетого в лохмотья. - Мой хозяин, которого добрый сэр угостил мечом в горло, называл меня Вонючкой и говорил, что от меня так и пахнуть должно, - ответил гримасничая слуга. – Но вообще-то зовут меня Хеке, и, если вашей милости угодно, я и помыться могу. - Ты складно говоришь для простолюдина, - заметил Джон и сгреб мнимого слугу за грудки. – И руки твои чистые и мягкие, не такие, как у того, кого ты надеялся выдать за болтонского бастарда. Имей мужество ответить за свои дела, сын Русе. - Коня возьми, - предложил побледневший Рамси, - деньги возьми, все возьми. Не убивай, брат! - Не брат ты мне, гнида болтонская, - ответил Джон, и сбившееся было с пути правосудие нашло свою законную жертву. Джон не умел говорить с королями, особенно с теми, кто слишком помнит, что они короли, и по прибытии на Драконий Камень не представился Станнису, а разыскал Давоса Сиворта, бывшего пирата и контрабандиста, который стал лорду Эддарду боевым товарищем сначала при снятии осады Штормового Предела, а потом при десанте на Пайк. - Может, с нами пойдем? – пригласил Давос, услышав, что Джон пробирается в Королевскую Гавань. – Всех их там накроем и со всеми посчитаемся. Вариса в первую очередь повесим... - Его-то почему первого? - Да не нравится он мне. Слащавый он какой-то. Подкрашенный весь, подпудренный, как баба... одно слово – лиссениец. - Он же из Пентоса вроде. - Да? А какая разница? - Мне вся ваша игра престолов побоку, мне престол никакой не нужен, - отказался от похода на Королевскую Гавань Джон. – Я сестер выручать иду. И лучше до того, как вы штурмовать начнете. - Это волшебником надо быть, Джон, чтобы их оттуда одному вывести, - покачал головой старый Давос, который отвел душу, выбранив Вариса, и начал теперь соображать и прикидывать. – Так что я знаю, похоже, куда тебя вести, - и Давос провел Джона мрачными коридорами Драконьего Камня к неприметной двери в подземелья. - Мелисандра! – позвал Давос. - Слава Таргариенам! – ответили из-за двери. - Выглядит она очень даже ничего, - шепотом пояснил Давос. – А годочков ей на самом деле – ой… Так что со странностями она у нас. - Открывай, красная жрица, свои! – сказал Давос громко, и дверь наконец открылась, явив Джону статную и очаровательную рыжеволосую женщину, в чьих глазах плясало такое же пламя, как в рубине на ее шее. - Свои? – с легкой насмешкой спросила Мелисандра. – Свой своему поневоле брат. Народная таргариенская поговорка. Мелисандра, красная жрица, - и Мелисандра протянула Джону свою сухую горячую руку. - Джон. Ты из Волантиса? – поинтересовался Джон, пожимая протянутую ему руку, хотя ему вспоминалось, что здороваться с дамами надо как-то по-другому – хотя кто их знает, таргариенские-то обычаи. - Из Асшая. - Вообще-то Таргариены у меня деда замучили, - предупредил Джон. – И дядю. - Бывает, - пожала плечами Мелисандра, и Джон с Давосом прошли внутрь. - Ну что могу предложить вам, молодые люди, - задумчиво сказала Мелисандра, а у Джона уже разбежались глаза при виде такого арсенала. – Валирийские кинжалы. Обсидиановые еще есть, ломкие, но очень скоро будут в цене. Сосуды с Диким Огнем – говорят, взрываются хорошо – извини, не проверяла. Мазь для изготовления меча Светозарный – дает осечки, примерно пятьдесят-на-пятьдесят. И родной мой асшайский производитель – драконье яйцо, но только одно. Было четыре, извини, очень быстро разбирают. - Драконье яйцо не нужно, да и Светозарный мне ни к чему, а остальное беру, - решил Джон. – За мной будет, Давос. Или брату моему напиши – он вышлет тебе вексель на барыгу какого. - Скромный ты парень, Джон, - усмехнулась Мелисандра. – А ведь тебе и меч, и дракон в самый раз бы были. Ты же сын Рейгара и Лианны, принц Таргариен. Тот, кто был обещан. - Кто тебе сказал-то такое? – потрясенно выговорил Джон. - Эхо войны, - развела руками лукавая Мелисандра.