Коля

Его звали Коля.

      Просто Коля. Без титулов, громких имён, короны на его светловолосой голове, без колец на пальцах, без вышитого золотом кафтана и без невероятных замыслов, осуществление которых было так маловероятно.       Это был просто мальчик, один из тысячи, один из многих, кто погиб в этом сражении. Поле никогда до этого не выглядело таким живым – люди на грани смерти, уже видя в очах хранительницы ключей ада и рая вечность, цеплялись за это никчёмное существование. Они называли это жизнью.

У Коли были мечты.

      Он мечтал о паруснике, на котором бы пересекал Истиноморе минимум два раза в неделю. В Равку, в Новый Зем, в Керчию. Коля любил надевать свой цветастый бирюзовый жилет, в котором он выглядел как нетрезвый попугай, а ещё как живая мишень для врагов. Благо, Штурмхонд был не такой лёгкой добычей, да и он редко появлялся на публике. Коля мечтал отдать себя морю, а не просиживать все время на суше, чтобы только страна, порученная ему, оставалась сильной. Он грезил семьёй. Только не той, что была у него. Больше никаких бастардов. Никто не посмеет назвать его наследника недостойным. Он думал, что сможет быть лучшим отцом. Стать тем, кого у него никогда не было. Сильная Равка была его приоритетом. Он засыпал, думая о благополучии своей страны, и просыпался, первым делом беря в руки документы, международные договоры, военные планы... В кармане у него записная книжка. На последней странице значится: "Изменить военную форму гришей, чтобы путать противника. Переформирование - каждые 3 недели. Обсудить с З. и Д." Зоя. Давид.

Коля думал о будущем.

      Он видел его довольно перспективным. Не золотые горы в казне, но и не полный крах экономики. Отчёты по сельскохозяйственной и лёгкой промышеленности были очень даже оптимистичны. Коля надеялся побывать на фермах, увидеть пастбища, золотые колосья, фруктовые сады. Он так давно не выбирался за пределы Дворца, что потерял голову от одной только возможности поехать на поле боя. Хоть куда-нибудь. Бойцам Первой и Второй армии необходимо было увидеть своего короля, услышать его голос, почувствовать силу, которую он излучал. Уверенность в том, что все будет хорошо.

Коля любил.

      И хотел быть любимым – своим народом, своими друзьями, девушкой, которую он выбрал, а не которую ему навязали. Его сердце такое большое, что вмещало всех и для каждого там было отдельное место. В том числе для Равки, которой всегда было мало, сколько бы Коля ей не давал. Саркастичная Зоя, заботливая Женя, храбрые Тамара и Толя, самоотверженный Давид. Близкие.       Почему она никогда не звала его Колей? Это звучало так душевно, так по-добому, почти интимно любовно. Николай был символом. Коля был человеком.       Зоя провела рукой по его лицу, очерчивая пальцами тонкие скулы и неровную кожу. У него на лице были шрамы, а она даже не замечала. Глаза ореховые. Шоколадные. Она не помнит, как выглядит его взгляд. Почему она не смотрела ему в глаза? Коснулась его век, позволяя тем закрыться. Он не должен был так выглядеть. Его сердце не должно было перестать биться так быстро. Ему было всего двадцать два года. Совсем скоро должно было исполниться двадцать три. Всего лишь двадцать три...       Зоя посмотрела на своего короля. Руки его она сложила у него на груди, прикрывая отвратительную рваную рану. Дадут ли фьерданцу, оставившему это какую-нибудь медаль? За храбрость, например? Зоя желала кусками отрезать кожу этого человека собственными руками, чтобы потом заставлять его есть её. Это будет очень долгая и очень мучительная смерть.       А если не он, то кто-то другой. Не важно. Виновен каждый. Фьерданцы - дикие звери, которых нужно, просто необходимо, изничтожить как нацию.       Она была не права. Ей было плевать. Злости не было, лишь понимание, что Николай был её якорем, голосом совести и справедливости, который не давал ей сорваться, испепелить все на своём пути, отобрать все, что у неё забрали, назад. Хитростью, умом, силой, которыми не обладали ни один человек в мире – вернуть себе всё потерянное, украденное, её. А теперь препятствий на пути её жестокости больше не существовало.

Не существовало.

Его больше не было.

Отобрали.

Снова.

Навсегда.

      Зоя подошла к столу и подняла тяжёлую золотую корону, которую Николай надевал на время своего выступления перед солдатами. Она была прекрасным ориентиром – сразу было ясно, на кого смотреть.       Зоя бережно возложила корону себе на голову, любуясь тем, как красиво та сочеталась с густыми чернильными волосами.

Она звала его Николай. А все это время его звали Коля.