i'm paralyzed

Всё происходит автоматически. Питер, словно не своими руками, работает в какой-то грязной лаборатории, без дрожи соединяя частички микросхем при приглушенном свете старых пыльных ламп. Рядом в такой же неясной и неловкой тишине работают его растерянные двойники из других вселенных - и он даже не удивляется этому. Во время сварки очередных проводов, к нему приходит невесёлая равнодушная мысль, что он устал настолько, что уже даже его мозг не осознает в полной мере, что происходит вокруг него. Ведь он даже не замечает сломанные рёбра, синяки, гематомы, раны, царапины. Они слились в единый пульсирующий шар, от которого раскалывается голова, и глаза болезненно остро реагируют на свет и постоянно щурятся от него. В животе растёт странное ощущение тупой боли без источника, но Паркер уже научился не волноваться из-за этого - в любом случае заживёт, как на собаке. И его руки без дрожи, напряженные и готовые в любой момент кинуться в драку, продолжают что-то делать за него, и Питер может позволить себе в эту тишину перед бурей признать то, насколько он устал. Следом, он наконец-то снова бросается в бой. Резкие искры, раздражающая боль, яркие вспышки и бесконечное желание отомстить. Оно вливается так привычно и быстро в его картину мира, что он и не против. Питер хочет лишь причинить боль тому, кто забрал у него всё, а остальное становится неважным и находится где-то в другом мире, но точно не в этом. Вселенная Питера Паркера точно не здесь - она замыкается вокруг горечи, которая не вылилась вместе со слезами и осталась внутри, сжигая все оставшиеся мосты. Но всё происходит иначе. Печальная понимающая улыбка его двойника, залитые слезами красные глаза - всё это вмиг показывает настоящую вселенную, а не выдумку его желания вернуть то, что было совсем недавно. Питер по-взрослому понимает, что нужно идти дальше, не оборачиваясь назад. Прошлого не вернуть и не изменить - он это знает как никто другой. Но эту мысль в полной мере он осознает лишь тогда, когда, как в мутном тумане, снимает тусклую и дешевую однокомнатную квартиру. В Нью-Йорке стоит прохладная ночь, необычно совершенно спокойная и миролюбивая, и Паркер впервые оказывается в безопасной тишине. Питер садится на край грязной кровати и начинает слышать. Начинает слышать, как в ушах кровь стучит набатом. Начинает слышать, как его сердце заходится в сбивчивом болезненном ритме. Начинает слышать собственные всхлипы, которые теперь никто точно не услышит. Эти всхлипы теперь услышит только он и никто больше. И это настолько сильно сшибает его, что он снова впадает в туманное горькое беспамятство, как тогда. Только теперь его руки начинают трястись, а сам он давится рыданиями, только успевая стирать потоки слёз с лица. Мысли, которые сбивают друг друга в бешеном темпе, тихо с сожалением шепчут о том, что у него больше нет семьи, друзей, любви. Как и эти Питеры Паркеры из других вселенных потеряли путь домой, он теперь потерял и свой, только навсегда и безвозвратно. Питер думает, что даже никто не знает, что он здесь: в маленькой пыльной квартире, голодный, уставший, глубоко несчастный и никому неизвестный. От этого осознания он начинает плакать ещё сильнее. Он эгоистично и по-детски хочет обнять тётю Мэй, услышать её успокаивающий нежный голос и понять, что всё будет хорошо. Только хорошо уже точно не будет. Он смотрит сквозь слёзы на яркие и белые пятна в окне, слившиеся в одну кучу. Питер медленно вспоминает, что это снег - первый в этом году. Он идет спокойно, бесшумно, пушистыми хлопьями. Где-то там, вдалеке, слышны автомобильные гудки и чьи-то громкие разговоры. Сквозь белый снег мерцают яркие огни шумного занятого города. И ясно, что у каждого человека свои заботы, цели, желания, встречи, которые складываются в отдельную картину жизни. Раньше, до Мстителей, космоса и мультивселенной, Питер любил иногда останавливаться от вечного бега при спасении граждан, и наблюдать с высоких зданий, как кто-то спешит на работу, опаздывает на неё, ходит на свидания, удачно и не совсем, смеётся на улице каким-то мелочам и прекрасным моментам жизни. В такие секунды Питер спокойно вздыхал и обнаруживал, что тоже улыбается, как и эти люди внизу. И, сейчас, когда случилось абсолютно всё, что могло и не могло случиться, Питер смотрит на эту умиротворяющую картину и чувствует что-то иное. Не облегчением с приятным домашним спокойствием, а что-то более тяжёлое, что находится где-то глубоко в груди и мешает дышать. Питер чувствует себя чужим. Инородным элементом в системе, которая исключила его из себя так просто, будто он всегда был лишним. После столкновения со Стервятником, он начал верить в себя. В то, что он всегда сможет выпутаться из любой ситуации и, если он упадет, он всегда сможет подняться и снова ринуться в сражение. Теперь же, Питер потерянно смотрит в потрескавшийся потолок, на котором трещины образуют непонятный и нескладный узор, и понимает, что, может, больше не сможет подняться. И это осознание не шокирует его, нет. Просто он чувствует себя очень и очень одиноким. Он сворачивается на холодной скрипучей кровати и обнимает себя руками. Питер безмолвно кривиться, зажмурившись, от того, как грудь пронзает остаточная боль от недавних событий. Не осталось никого, кто может понять его. Никто во всей вселенной не знает, что он вообще существует. Питер замирает и теряет счет времени, сколько он так лежит, вслушиваясь во что угодно, кроме его собственных мыслей. Но только среди серых тревожных идей с практически забытой решимостью вспыхивает неуверенным огоньком еще одна. Питер неверяще открывает опухшие глаза. Может, в этой вселенной никто не знает, кто он, но в других уж точно есть люди, которые его всегда будут помнить и понимать. И эта мысль неожиданно греет. Она целебно залечивает его раны, тепло обнимает и улыбается так печально-счастливо, что Питер сам начинает улыбаться, хотя его улыбка бледная и дрожащая на сером лице. Паркер встаёт с кровати и резким движением открывает окно. На него дует холодный ветер, а тонкие занавески бесшумно летают в воздухе из-за резкого дуновения. Множество различных шумов внезапно окружают его, и он позволяет себе закрыть глаза. Может, где-то там, далеко, стоит точно такой же Питер Паркер, смотрит на свой Нью-Йорк и думает, что он теперь тоже не одинок, что теперь есть кто-то, кто может его понять. И таких вселенных две. Два Питера Паркера. А может, их ещё больше. Таких же одиноких, практически сломленных, но решительных и не сдающихся дружелюбных соседей-паучков. Питер открывает глаза и понимает, что перестал плакать. На улице идет первый снег, и Человек-паук обязательно найдёт свой путь домой.