Три чародея, не считая прекрасной дамы. И без кота

      Вульфрик соображал быстро. Магистр Темного Ордена в три прыжка достиг плененного Вайсермантеля. Справедливо рассудив, что из того выйдет отличное укрытие.       — Не замечал за Эдмондом раньше такого вокального потенциала, — прокомментировал он. — Что делать-то будем?       — Что делать, что делать, — проворчал Эрвин. — Для начала освободи меня, умник!       — Легко сказать, твой дятел мне вздохнуть не дает! Скоро всю маковку насквозь пропалит!       Жар-птица действительно успешно переквалифицировалась в дятла и теперь с энтузиазмом молотила Вульфрика по лысине.       — Чем скорее сосредоточишься, тем скорее я избавлю тебя от пристального внимания Мони, — резонно ответил Вайсермантель.       Но добился от приятеля немного другой реакции:       — Моня? Ты называешь это пернатое чудовище Моней?       — Это все, что тебя сейчас интересует?! — взревел Вайсермантель. — Соберись немедленно! Или, клянусь, я буду называть Моней уже тебя!       Конец бессмысленной перебранке положил Кемпферишеркатер:       — Кто посмел незваным явиться в мои чертоги? Молите о пощаде, глупцы, ибо гнев мой страшен и неукротим!       Вот тут Шварцвальд — о чудо из чудес — чары свои развоплотил мгновенно. И никакая жар-птица ему больше не мешала.       Освобожденный Эрвин не отказал себе в удовольствии потратить несколько драгоценных секунд на разминание затекших конечностей. Все равно, кара за вторжение, какой бы она не планировалась, явно запаздывала. На самом деле, вайсермантелевские конечности не так и затекли, точнее, совсем не затекли, но Вульфрик и Моня явно нашли друг друга…       Затем отвернувшись от Вульфрика, скорее, для порядка, чем из предосторожности, воспроизвел быстрый пасс рукой и скомандовал:       — Моня, фу! Отставить! — и дисциплинированная жар-птица сразу же утратила к шварцвальдовской макушке всякий интерес.       Конечно, удобнее было бы настроить Моню исключительно на голосовые команды, но чем меньше уровней контроля, тем проще другому чародею подчинить магическое создание своей воле.       Вульфрик тем временем отдышался настолько, что нашел в себе силы истерически захихикать:       — Моня! Ну надо же! Сколько раз его видел, ни разу не подумал, что это Моня! Хотя раньше оно и выглядело попредставительней.       — Раньше и ты выглядел попредставительней, — огрызнулся Вайсермантель. Нет, ну нашел же время и место! И главное явно специально потоптался на больной мозоли! Да, раньше Моня у него выходила размером с благородного кондора, а не с жалкую курицу. К тому же была значительно горячее и могла дыхнуть огнем. А еще трава была зеленее, деревья выше, а самого Эрвина не мучили артрит и подагра. Возраст — штука такая: он никого не красит и не прибавляет ни сил, ни здоровья. Тем более, что последние месяцы колдовать пришлось на износ… И Вульфрик, скотина такая, прекрасно все понимает, но вот не может не уколоть!       И вновь зарождающуюся ссору на корню прервал Кемпферишеркатер:       — Кто посмел незваным явиться в мои чертоги? Молите о пощаде, глупцы, ибо гнев мой страшен и неукротим! И тогда, быть может, я дарую вам скорую смерть!       Вайсермантель и Шварцвальд тут же забыли разногласия, стали спиной к спине и приготовились к огневому обстрелу. Или к дождю из валунов. Или, в принципе, к чему-нибудь.       — Моня, ищи источник звука, — скомандовал Вайсермантель.       Жар-птица изящно вспорхнула с кровати, где примерилась свить гнездо, и совершила неспешный круг почета по комнате.       Потом еще один, на пару сантиметров ниже. И еще один. И еще… Вайсермантель почувствовал, что Шварцвальд хочет высказаться — вот прямо очень хочет — еще до того, как тот открыл рот. Открыл, закрыл, тяжело вздохнул, снова открыл, но сказал явно не то, что собирался первоначально:       — Магическое зрение ничего не дает.       Благодарный Эрвин поспешил поддержать деловой тон разговора:       — От поисковой паутины точно будет больше толку.       — Давай-ка в четыре руки. Так надежней.       У черной и белой магии куда больше сходства, чем кажется непосвященным. Да что там непосвященным, среди адептов обеих школ нередко встречались недалекие личности, всей душой верящие, что между ними и орденом-соперником непреодолимая пропасть.       На деле же и там и там движущей силой является внутренний магический резерв чародея. Принципы построения чар и там , и там, если не идентичны, то очень схожи. Ах да, и там , и там присутствуют как чары полезные, так и откровенно вредоносные. И так ли важно, что адепты Белого Ордена аккумулируют и восполняют свой магический резерв с помощью солнечного света и состояния умиротворенности, в то время как адепты Черного Ордена используют для этих целей лунный свет и низменные страсти.       К чему этот сжатый, поверхностный пересказ вводной лекции по общей магии? А к тому, что, вопреки твердому убеждению вышеупомянутых зашоренных личностей, особых проблем при совместном плетении чар Эрвин и Вульфрик не испытывали. Да, требовалось больше усилий и концентрации. Ну, и учесть некоторые нюансы, куда без этого? Не так и сложно, тем более, что приятелям это было далеко не впервой.       Эдмонд Кемпферишеркатер когда-то давно — хотя какое там давно, всего-то лет сто пятьдесят назад — начинал как адепт Черного Ордена. Он не раз, и не два и даже не десять показывал себя прогрессивным, не боящимся экспериментов магом. Жутких экспериментов, надо сказать. Однако, похоже, что ретроградные представления о несовместимости черной и белой магии все таки нашли отклик в его душе. А как еще объяснить тот факт, что на финальном этапе плетения чар, он опять решил поупражняться в ораторском искусстве:       — Кто посмел незваным явиться в мои чертоги? Молите о пощаде, глупцы, и тогда, быть может, я дарую вам скорую смерть!       Нарочно сбил, паскуда!       — Тебе не кажется, что мы это уже слышали? — Вульфрик выразил мысль, которая уже некоторое время терзала обоих товарищей.       — Слово в слово, — нехотя признал Эрвин. — В разных комбинациях, но слово в слово.       Однако потребовались еще четыре повторения, штук двадцать поисково-магических экзерсисов и перевернутый шкаф, чтобы почтенные магистры более не могли отрицать очевидное: голос Кемпферишеркатера — всего лишь магическое приветствие. Хитро выполненное, с дополнительно вплетенными чарами рассеивания внимания и беспричинного ужаса, но все-таки не более чем приветствие, просто в Эдмондовском стиле. У самого Вайсермантеля на входе в личные покои стояло подобное, разве что текст был менее кровожадным: «Будьте любезны, вытирайте ноги».       Одно радовало: кота в этой комнате совершенно точно не было. Иначе они бы его уже вычислили по оглушительному хохоту.       Эрвин и Вульфрик переглянулись. Сомнительная честь озвучить уже принятое, но от этого не менее неприятное решение выпала Вайсермантелю:       — Думаю, нам следует проверить другие комнаты.