Людендорф. Северный Янктон. 2004 год.
К вечеру поднялась метель, термометр на электронном табло показывал пять градусов. Ночью обещали до минус четырёх. Тревор, поёжившись, затолкал замёрзшие кулаки в карманы куртки. Перчатки он проебал во всей этой суматохе. Город замело к чертям собачьим. Запоздалые прохожие спешили поскорее добраться до дома. А Тревор не имел понятия, куда податься. Бродил по улицам, словно голодный пёс, мечтающий погреться у чужого огня. По расчётам умника-Лестера сейчас они должны были счастливо праздновать триумф в каком-нибудь захудалом отеле по пути на юг. Втроём. Хрена с два! Всё пошло не по плану. И Тревор боялся представить насколько всё на самом деле паршиво. О друзьях себе думать запретил. Не время, точно не время. Сейчас им уже ничем не помочь. Майкл велел ему бежать, и Тревор, как обычно, послушался. А после ненавидел себя. Уж лучше бы он остался там, вместе с Майком и Брэдом. Сумел бы положить кучу долбаных копов, прежде, чем они добрались бы до него. За Брэда, за Майкла! И откуда только взялся тот ёбаный снайпер?! План, расписанный до мелочей дотошным Лестером, рухнул как карточный домик. Майкл и Брэд остались на холодном снегу, орошённом алыми брызгами крови. Лестер отключил телефон. Тревор оказался совершенно один. Без денег, без тачки и без малейшего понятия о том, что же вообще делать. От копов удалось скрыться каким-то чудом. После того, как Майк его прогнал, и взвыли полицейские сирены, Тревор сбежал в лес. Долго бродил среди высоких разлапистых сосен, проваливаясь по колено в сугробы. Вышел на узкую сельскую дорогу, окончательно потеряв ориентиры и выбившись из сил. Даже не мог понять, в какой стороне город. Шагал наугад. Куртку вывернул наизнанку — вместо зелёной стала синяя. Паршивая конспирация, но хоть что-то. В подступивших сумерках впереди затормозил грузовик. На блестящем боку красовалась реклама стройматериалов. Пожилой грузный водитель опустил стекло. — Садись, друг, подвезу. Тревор не стал долго думать. Ноги уже гудели, зуб на зуб не попадал от холода. Водила оказался словоохотливый и добродушный. — Как это тебя сюда занесло? Тут вроде и домов никаких. Тревор, устроившись поудобнее, стянул лыжную шапку и вытер взмокший лоб. — Да машина сломалась, отец, — нарочито небрежно бросил он. Водила кивнул, поджав губы. — А где же это произошло? По дороге я никаких машин не заметил. — Далеко, — Тревор махнул рукой в сторону заснеженного леса. Водила окинул его сочувственным взглядом. В тёмных, словно ягоды смородины, глазах блеснул огонёк любопытства. — На дороге всякое может случиться. Но сегодня ведь Рождество — негоже оставлять ближнего в беде. Меня зовут Хосе. А тебя как? — он протянул широкую мозолистую ладонь, и Тревор осклабился, подав свою. — Да, точно. Тайлер, меня зовут Тайлер, — поспешно выдумал он. Хосе, сжав его ладонь, кивнул. — Ну и славно. Ты ведь не местный? Тревор фыркнул, пригладив короткие тёмно-каштановые волосы. Расстегнул куртку — печка работала на совесть, с мороза стало жарко. — Сам-то ты тоже не шибко похож на местного. Далековато от мексиканской границы тебя занесло, — усмехнулся он. Тревора многое раздражало в этой жизни, например, когда кто-то намекал на его канадский акцент. Боже ты мой, в этой-то стране иммигрантов! Хосе скупо улыбнулся, провёл рукой по щётке жёстких усов. Как и в густых волосах, в них серебрилась седина. — Я здесь родился, и дети мои тоже — граждане Америки, — он выдержал паузу, строго глянул из-под густых тёмных бровей. — Из местных по этой дороге никто не ездит. Завязнуть легко, особенно зимой. И будешь торчать до Второго Пришествия. — А ты почему поехал? — с любопытством спросил Тревор. — Хотел сократить путь. На трассе авария, копы ловят банду грабителей — по радио передали. Банк обчистили. В нашей глуши такое нечасто. Тревор вздрогнул, уставившись на болтающегося на стекле «тряпичного ослика». Вот и всё, блядь, приехали. — Кажется, что-то слышал, — хмуро бросил он. — Везде полицейские кордоны. Им не выбраться из города, — сообщил Хосе, прибавив громкость радио. Тревор и сам уже догадался. Майкл велел бы избавиться от свидетеля. Самое время — здесь, на пустой дороге, в тёмном лесу. И гнать без остановок. Вот только куда? Назад пути нет, да и вперёд тоже. — У меня сын твоего возраста, — внезапно произнёс Хосе. Потянувшись к бардачку, достал фотку. — Обещал навестить с внучками. Невестка поможет моей Марии приготовить праздничный ужин. Тревор молча пялился на карточку, на это счастливое семейство, заснятое в летний день в цветущем парке. Хосе, его улыбчивая полная жена, сын с невесткой и внучки. Девчушки лет пяти и десяти. И все ждут деда к ужину. Тревор прикрыл глаза и кивнул. Голос Майка будто звучал в голове, настойчиво, твёрдо, безжалостно. — Уверен, праздник выйдет отличный. Хосе похлопал его по плечу с добродушной улыбкой. — Ты бы только попробовал ягодный пирог, который готовит моя жена... Это просто чудо! Жду не дождусь, когда приеду домой. Тревор отвернулся к окну. Майк непременно высказал бы что-нибудь едкое, напомнил бы как возился с ним, будто с сопливым щенком. Но Тревор не мог поступить иначе, да и не хотел. Майка здесь нет. И решения он принимает, не опираясь на его советы. Пирог, мать твою! В своём проклятом детстве о подобном празднике он мог лишь мечтать. Сначала были ссоры и драки, вечно пьяные родители. После приют, интернат для трудных подростков и разбитые в хлам мечты о карьере военного лётчика. Оказалось, что у него с башкой непорядок и для службы он не годится. Тревор злился на весь этот чёртов мир, на систему, которой на него насрать. На всех вместе и каждого в отдельности. Гнев плескался внутри, словно жидкая лава, и Тревор просто не в силах был с ним совладать. Он бродил без цели и смысла, перебиваясь случайными заработками, пока не встретил Майкла. И тот разглядел в нём талант. Нашёл применение его дубовым кулакам и отсутствующему инстинкту самосохранения. Чего бояться, если терять нечего? А Майкл дал то, о чём Тревор мог только мечтать. И это вовсе не деньги. Майкл стал кем-то, кому не плевать. А сейчас бросил, также, как и отец когда-то. Оставил его расхлёбывать ту кашу, которую они заварили вместе. — У тебя здесь родственники? — предположил Хосе, выдернув его из плена воспоминаний. Тревор хотел согласиться, но язык не повернулся, потому лишь покачал головой. — Останови у заправки, — брякнул, чтобы побыстрее распрощаться. Хосе, чуть помедлив, притормозил. Тревор натянул на лицо беспечную ухмылку и взялся за ручку. — Спасибо, — сказал он, распахнув дверь, и прыгнул на грязный снег. — Постой, сынок! — окликнул Хосе, и Тревор замер, не оборачиваясь. Неужто дошло? Зажмурился, со злостью тряхнув головой. Нет уж, к чёрту Майкла с его советами! Доказательств всё равно нет, а завтра он уже будет в другом городе. — В такой праздник никто не должен оставаться один. Приходи, если надумаешь. Моя семья будет рада. Тревор едва не выронил челюсть от удивления. Вот так номер! — Приглашать в дом незнакомцев не лучшая идея, — предостерёг он, повертев в руках бумажку с адресом. Хосе спрятал улыбку в усах. — Мы с тобой знакомы. Счастливого Рождества! Тревор долго недоуменно глядел вслед отъезжающему грузовику. Хосе стоило приберечь свою доброту для кого-нибудь другого. Уж точно не для человека, который раздумывал грохнуть его по дороге и отжать тачку. Однако на душе, заросшей коркой льда, отчего-то стало тепло. Оказывается, не все в этой жизни подонки и лживые мрази, которые только и думают, как тебя наебать. Всё вовсе не так, как утверждал Майкл. Деньги пришлось припрятать, а с наличкой оказалось туго. Однако хватило на сэндвич и стаканчик паршивого кофе в дрянной забегаловке. Пялясь на хмурое отражение в заляпанном стекле, Тревор пытался представить, что будет дальше. С Майклом они встретились десять лет назад, когда ему было девятнадцать. Майку — двадцать четыре. Перевезли первую партию оружия через канадскую границу. Майклу нужен был пилот, чтобы наладить поставки. А Тревору… смысл в жизни. Хоть какая-то цель в мире, разлетевшемся на осколки разочарования под оглушительный звон бутылок. Он просто хотел летать. Стать частью команды, частью семьи. Без разницы, что то, чем они занимались, было, мягко говоря, не совсем законно. Получил ли он что-то от этой страны? Разве что пинок под зад. Равно, как и от своей родины. А Майкл дал ему шанс. И Тревор изо всех сил старался не подвести. Вот только все, кого он любил, рано или поздно его бросали. Так и сейчас Тревор оставался в гулком, как шумный вокзал, одиночестве. Слишком густом и плотном, чтобы его хоть кто-то мог услышать. На улице становилось всё холоднее. Изо рта валил пар. Падал снег. А сияющая огнями громадная ель мерцала на площади, словно маяк. Тревор побрёл по узким улицам к свету гирлянд. Фальшивому празднику, обернутому в вязкую горечь утраты. Он должен был остаться сегодня там. С Майклом и Брэдом, с теми, кому был хоть сколько-то дорог, ведь больше у него никого нет. И зачем только послушал Майка? Впрочем, разве он мог не послушать? Майкл умел убеждать. Всё сложилось один к одному. Кто-то должен позаботиться о его семье, пока Майкл в тюрьме. Рассматривая синие и белые шары, украшенные нервными пальцами мороза, Тревор понял, что Майк как всегда принял верное решение. Он умело расставлял фигуры на шахматной доске, а Тревор раз за разом проигрывал, ведь он мыслил лишь сегодняшним днём. Майк всегда смотрел в перспективе. Снег валил крупными хлопьями, от холода покалывало кончики пальцев, а мороз щипал щёки. Окна тёплыми лучами согревали сумрачный вечер. В домах наверняка уже садились за стол, встречали родных и близких. А Тревору идти некуда. Чужой город, проклятая метель и дурацкий праздник. Никого рядом, чтобы рассеять тьму. Что, если Майка и Брэда уже и в живых нет? Тревор мотнул головой и сглотнул тяжёлый комок в горле. Лучше о таком и не думать. У Майка всегда был план, а у Тревора… ни черта! Вместо того, чтобы снять номер в какой-нибудь ночлежке (документы были, правда поддельные, да и денег хватило бы в обрез), Тревор, стиснув в кулаке листок, отправился к автобусной остановке. Семья Хосе приняла как родного, и, чёрт возьми, он ощущал себя последним подонком, притворяясь кем-то другим. Ему даже нечем отблагодарить. Всё прошло как в сказке: индейка в клюквенном соусе, сладкий пирог и рождественские фильмы. Тревор почти не чувствовал себя чужим, вот только с трудом вспоминал, что надо отзываться на выдуманное имя. Бенита — младшая внучка Хосе — преподнесла ему под занавес вечера «снежный шар» с упрятанным внутри городом Людендорф. — Дедушка сказал, что ты не отсюда. Это подарок, чтобы ты о нас не забывал, — заулыбалась она, и на пухлых щеках заиграли ямочки. Тревор вспомнил о дочке Майкла, Трейси, она младше на пару лет. И на душе стало тяжко. Он поблагодарил, сжав маленькую ладошку в своей большой руке, с красующимися на костяшках татуировками. — Ты настоящее золото. — Сокровище — так говорит бабушка, — звонко сообщила Бенита, задорно тряхнув тугими косичками. Тревор не смог сдержать улыбку. — А у тебя дети есть? — с любопытством спросила Бенита, дёргая край блестящего оранжевого платья. — Нет, но я бы хотел когда-нибудь. Бенита ускакала довольная по своим детским делам. С сестрёнкой они перешёптывались: всё гадали, что же подарит Санта. Тревор усмехнулся, кажется, он в это вовсе никогда не верил. Слипшиеся в комок зефир и леденцы, которые преподнёс один из материных хахалей, вряд ли можно назвать подарком. А желания, загаданные на Рождество у высокой пахучей ели в приютском холле, никогда не сбывались. Детей отправили наверх, а вместо праздничных программ кто-то переключил на новости. Тревор сидел полубоком к окну. Рассматривал самодельные бумажные украшения: ёлочки, ангелов и снежинки из блестящей фольги. «…личности не установлены. Один из налётчиков находится в госпитале в тяжёлом состоянии. Второй погиб…» Тревор обернулся и шумно выдохнул. Хоть лица и не показали, но красную клетчатую куртку Майкла он узнал сразу. Вот же дерьмо! Стиснув кулаки, он поскорее опустил взгляд. «Третьему сообщнику удалось скрыться». Тревор деревянно шагнул к двери и набросил куртку. «Пойду, покурю», — охрипшим от волнения голосом сообщил он. «Власти призывают граждан быть бдительными и…» Заметил ли кто-то его замешательство? Энрике был наверху, укладывал детей. Роза — его жена собирала посуду со стола, вероятно, слушала краем уха и вряд ли глядела по сторонам. А вот хозяин и хозяйка… «Блядь! Вот же ёбаное дерьмо!» — выдохнул Тревор, сплюнув в снег. В голове промелькнул кровавый сценарий расправы. Ну нет, прикрыв глаза, он помотал головой. Не такой он всё-таки пропащий ублюдок, чтобы отплатить за их доброту подобным образом. Хосе вышел на улицу, когда Тревор отбивал с ботинок снег, глядя на высыпавшие на небе звёзды. — Мне пора, — заявил Тревор, завидев его в дверях. — Куда же? Ночь на дворе. Тревор едва сдержался, чтобы не наорать на него. Нельзя ведь быть таким беспросветно наивным! — Оставайся до утра. Тревор хмыкнул, опустив голову. — Ты слишком добр. — Доброту не отмерять на весах, — глубокомысленно изрёк Хосе. Помолчал чуть, изучая лицо Тревора. — Я сам был когда-то мальчишкой, который выбрал не тот путь. Те, кого я считал друзьями, оказались вовсе не ими. Три года, вычеркнутые из жизни. Но теперь всё по-другому, сам видишь. Каждому из нас может понадобиться помощь, и бросать человека в беде — последнее дело. Тревор хотел возразить, но слова застряли в горле, и он лишь тяжело вздохнул. Хосе запахнул куртку, приблизился и понизил тон. — Завтра мне нужно отвезти кое-какие материалы для стройки моему другу. Он живёт на ферме в сорока милях отсюда. И ему нужен работник. Документы не спросит. — Мне надо подумать. — Время есть, — кивнул Хосе и вернулся в дом. Тревор, чуть помедлив, двинулся следом.***
Сэнди-Шорс. Округ Блэйн. Декабрь 2005.
Плюхнувшись на продавленный клетчатый диван, Тревор встряхнул в руках «снежный шар». Настоящего снега в пригороде Лос-Сантоса, конечно же, не сыскать днём с огнём. Разве что на вершинах высоких гор. В прошлом году они с Амандой решили, что им лучше держаться друг от друга подальше. Тревор хотел помогать, да она отказалась. От помощи — не от денег. Может, оно и к лучшему. Аманда винила его в смерти Майкла. А Тревор… что ж, частично был согласен. Горе лучше переживать в одиночку. У него остались только воспоминания, письма Брэду в тюрьму и маленькой девочке в Людендорф. В этом году он отправил посылку с подарками и получил открытку от Бениты, нацарапанную печатными буквами. Поставив шар на стол, Тревор приткнул открытку рядом. В убогом грязном трейлере посреди пустыни он на миг ощутил себя счастливым. Просто от того, что кому-то на другом конце страны есть до него дело. Рождество, мать его, чертов буржуйский праздник, придуманный лишь затем, чтобы сливать деньги на тучу бесполезного хлама. Однако лишь те вещи, которые достались задаром, ценны по-настоящему. «Снежный шар» и улыбка ребёнка, пробудившая в потерянной душе искру света. Жаль, что Майкл этого не понимал. Но для Тревора, может быть, ещё не слишком поздно…