14.
22 декабря 2021 г. в 02:51
Прощались уже под ее подъездом. Провожать до квартиры она категорически отказала.
— Вы завтра до скольки работаете?
— А я как Тутберидзе Шредингера — целый день сижу в коробке. Ледовой. И выползаю оттуда ни жива ни мертва. До девяти, думаю, буду на месте.
— Тогда я просто обязан завтра заглянуть в вашу коробку и проверить чистоту эксперимента
Она вначале рассмеялась. Всегда приятно, когда твой закрученный-заверченный юмор понимают и подхватывают. А потом насторожилась.
— Зачем?
— Мне надо вам кое-что срочно показать.
— Дим… давайте без сюрпризов. Вы же знаете, как я реагирую на неожиданные истории.
Дмитрий молчал, улыбаясь одним взгядом. Но не спешил раскрывать секрет.
— В противном случае, вам может понадобиться костюм химзащиты.
Перешла в атаку Этери. Дима смеялся.
— Вы же не знаете, что я еще ношу в сумке.
— Ого! В ход пошли угрозы тяжелой артиллерией.
— Вполне себе. Такое там тоже может быть.
Немного побалагурив телевизионщик сдался.
— Я вам завтра рыбу привезу.
Этери на это непосредственное заявление смеялась утирая слезы. На сильные сотрясания хозяйкиного тела, из-за шарфа выскреблась Мишель.
— Дим, вы меня просто радуете. Вы считаете мы с Мишель на работе голодаем?
Теперь настала Димина очередь смеяться.
— Да, нет. Вы не поняли. Редакторы нарезали рыбу.
— Очень хорошо. Очень вкусно. Наверно.
— Редрыбу. Это черновой монтаж нашего разговора.
Этери сникла.
— Вы знаете…
— Там есть просто волшебные моменты.
Дима ее перебивал, не давая вербализироваться сомнениям.
— Но…
— И вообще все интервью волшебное. Как и вы.
Руки, которые до этого момента спокойно грелись в карманах зажили отдельной беспокойной жизнью.
— Дим… и все же… интервью — это не мое. Вот лед — мое. Там… , — она чуть не процитировала Даню дословно. Не хватало еще смутить этого замечательного парня откровениями о ее постельной жизни, — некоторые другие вещи — тоже мое. А вот интервью — нет. Я плохо говорю.
— Не заметил, чтоб вы о ком-то плохо говорили в нашей беседе.
— Да не в том смысле. Я в общем плохо говорю… при камерах.
— Этери Георгиевна! Я пересмотрел все ваши записи. Даже этого павлинистого Познера. Вы везде прекрасны. Кто вам сказал такие глупости?
Тот, кто может объяснить тебя тебе. Самый ценный человек в жизни. Таких надо беречь и держаться. Но вслух сказала
— Раньше — да. Были моменты. Неплохие моменты. Но в последнее время… я…
Этери потерла ладони в перчатках.
— Я… как-будто замерзла… изнутри. Перед камерами. Не могу это объяснить… А в то, природу чего не можешь объяснить, лучше не вмешиваться.
Дима укрыл ее беспокойные ладошки своими и … поцеловал кончики пальчиков.
— Замерзли.
Прозвучало, когда выдохнули оба.
— Да, кровь не добегает, — Этери резко выдернула свои руки из его теплых объятий, спрятала в широкие карманы пальто и, пытаясь разбавить неловкость момента, затрещала птичкой, — есть такой изъян. Мне, как истинной рыбе по гороскопу, и не положено быть теплокровной. Мерзну даже в перчатках. Даня смеется, что мне надо как детсадовке носить исключительно варежки. А чтоб не потеряла — обязательно на резинке.
— Ну так носите варежки. В чем проблема?
— Да ну! Это же смешно в моем возрасте!
— Вам это тоже Даня сказал?
Разговор замер в полете. Откуда он узнал?