Путь к победе. Неправдивая история о невышедшем интервью.

— Этери Георгиевна, мне редактор передала вашу просьбу. — Да, Дмитрий…Дмитриевич — Просто Дмитрий. — Да… Я вынуждена отказаться от этого интервью. Извините за ваше потерянное время и вложенные усилия. Но это мое решение. — А могу я узнать почему? — Таково мое решение. — Это аргумент. Жаль. Конечно. Очень жаль. Вы прекрасный, очень теплый человек. Такой, как солнце. Встанешь с вами рядом и уже тепло. А улыбнетесь — и хочется раздеться. — В смысле, Дима? Этери от души вначале растерялась. Потом, почувствовав растерянность визави, прыснула и рассмеялась. — Ой, не в том смысле. Простите. А в смысле — жарко становится. Этери продолжала хохотать в трубку. Дмитрий рассмеялся в ответ. — Вот вы сейчас смеетесь, а мне опять жарко. — Мы с вами поставили невозможную задачу для ученых: влияние Этери Тутберидзе на терморегуляцию Дмитрия Борисова. Можно научную работу защищать. — Этери Георгиевна, вы невозможно замечательная. Такое сокровище нельзя от людей прятать. Знаете сколько писем о вас приходит к нам на почту? — Да, Дмитрий, представляю. Мне тоже всякую дрянь пишут. Настолько ее эти хейтеры достали, что инстаграм она отдала вести Дане. Она это видеть больше не могла. Иногда самые нелепые выдумки он ей читал вслух. И они смеялись над этим вместе. Но если честно, ей было не смешно. Ей просто хотелось, чтоб этой грязи не было. Или чтоб о ней, по крайней мере, никто не напоминал. Но Даня был прав — надо читать и такое. Знать, что о тебе люди думают. Чтоб окончательно не получить звездную болезнь и не оторваться от общества. Только почему общество такое злое? Она же им, этим незнакомым людям, ничего плохого не делала? Так что, да, она представляла, что о ней пишут на главный канал страны. — Ну почему сразу дрянь? — продолжил Дмитрий, — Столько хороших слов в адрес отдельно взятого человека я слышал только на именинах. У себя. Она снова расхохоталась. А у парня отличное чувство юмора. — Смотрю, от скромности вы не умрете, молодой человек. — Нет, я просто хотел, чтоб вы опять рассмеялись. — Дим, — понизила голос Этери, — вы там что замерзли? — Именно! Видите, мы уже понимаем друг друга с полуслова. Как давние знакомые. Она опять рассмеялась. Этот веселый парень заражал хорошим настроением и ее. — Вот. Смейтесь, я вас умоляю, смейтесь. Вы всех согреваете. И меня. Давайте мы оставим эти милые смешные моменты. Люди вас очень любят, Этери Георгиевна. И животные вас любят. И ученики ваши. И дело вашей жизни. Вот давайте оставим эти моменты. Моменты абсолютной любви. Ух как закрутил, шельма. Профессиональный журналист. Умеет уговаривать. Но она тоже не вчерашняя. — Дим, давайте так. Я правда была изначально настроена ничего не выдавать. Совсем. Но вы… вы умеете… нет…не уговаривать. Меня уговорить сложно. Невозможно. Только аргументами. Я бы сказала, что вы умеете зацепить. Зажечь глаголом. Мое вам уважение, как профессионалу. Мы убираем из интервью все личные моменты и Даниила Марковича. Да этого гуся самонадеянного ведущий и сам рад был почикать в монтаже под ноль. — А остальное — посмотрим. Я подумаю. Честно, она не думала. Времени не было. Было Сочи. — Этерь, ну зачем ты собаку с собой привезла? Она копошится всю ночь, спать мешает. Я не высыпаюсь. У меня зеленый цвет лица. А нас все камеры будут снимать. — А ты маску повыше натяни — никто ничего и не заметит. Этери миролюбиво шлепнула по голой попе Даню, когда тот спросонья, по пути в санузел, бурчал на всё и всех в жизни. Когда голопопый товарищ продолжал возмущаться в душе, она поцеловала в носик Мишельку. — Мишелька-вермишелька моя любимая. Не надо на Даню обижаться, он спросонья всегда бурчит. Ты мое маленькое кудрявое счастье. — В попу ее еще поцелуй, собаку свою. Даня вернулся из душа. — И поцелую! Люблю, люблю, люблю. И она меня любит, да моя собанечка? — Ты прям какая-то черная дыра с этой своей любовью, Этери. Тебе надо, чтоб тебя все, прям, пренепременно, любили. А тебе все будет мало. — Не мало. Вот Мишелище меня любит. Да, Мишелидзе? — Мишелидзе Тутберидзе. Какой-то Меладзе получается. — Ну тебя в пень, Глейхенгауз. У тебя тоже фамилия не Иванов. Можешь брать с собой свою кошку, чтоб тебе так обидно не было. — Еще чего! Моя кошка у Ольки, пока я делом занят. — Ты постоянно Юкки у нее оставляешь… Это, наверное, неудобно. — Чего это? Она ж подруга моя. Друг. А что делать, если мы с тобой вместе в разъездах? Не ставь тогда нас вместе на одни старты. Будем сидеть с животными по-очереди. Какой-то дурдом мы вообще обсуждаем. А хотя, ты предложила оригинальную мысль. Вот представляешь, стоим мы все вместе за бортиком — ты с собакой, я с кошкой, а Дудаков с хомячком. А где-то на заднике бродит чей-то фламинго. — И увезут нас всех в зоопарк. — Бери выше. В дурдом. Этери, ты можешь понять, что в твоем возрасте бегать с мелкой собакой под мышкой — это тупо. И несерьезно. — То есть надо было привозить на старты волкодава? Было бы острее и серьезнее? Этери все еще забавляла их утренняя словесная разминка. — Нет, ну как знаешь. Я тебе правду говорю. Кроме меня тебе правды никто не скажет. — А люди говорят, что это мило. — Тебе эти люди в лицо тоже улыбаются. А потом в интернете гадости пишут. Там столько дерьма прилетело тебе за твою эту карманную собаку. Я тебе вечером прочитаю. Твоя собака, Этери — это дешевая сенсация. Аргумент. Да, Даня прав. Так и есть. Люди двуличны и неискренни. Надо быть от них подальше. Не будет больше она вынимать Мишельку на камеры из переноски. Не надо ей дешевых сенсаций.