Пламя творения

— Феанаро, — позвал тихий голос. Он доносился из зыбких теней, притаившихся между гобеленами в залах Мандоса. Куруфинвэ насторожился. И сам Намо, и его майар не раз приходили увещевать его. Настаивали, что он должен раскаяться в своих ошибках, и лишь тогда душа обретет исцеление. Даже обещали возможность вернуться к жизни раньше конца времен. Разумеется, разговоры лишь утомляли Феанаро. Он не собирался сдаваться, не думал сворачивать со своего пути. Но советчиков и душеспасателей становилось все больше, постепенно к ним добавлялись и эльдар. Проще оказалось с теми, кто приходил обвинять — ведь им Феанаро мог ответить тем же, а в ораторском искусстве он все еще не знал себе равных. Вскоре, впрочем, надоели даже ссоры и препирательства, и теперь Феанаро предпочитал оставаться в мрачном уединении. Но этого голоса он раньше не слышал. Любопытство оказалось сильнее недоверия, и теперь он всматривался в тени, силясь угадать, кто же на этот раз решил его потревожить. Долго ждать не пришлось. Вскоре тени расступились, и из-за гобелена выплыла сама Валиэ Ниэнна. Ее черные одежды ниспадали широкими складками, а лицо оставалось скрыто под капюшоном. Феанаро мог различить только ее руки, очень бледные, изящные, с длинными пальцами. И в этих руках Скорбящая несла склянку с каким-то порошком, серым, неказистым, напоминающим песок или высохшую землю. — Феанаро, — повторила Ниэнна. — Я пришла помочь тебе. Куруфинвэ вздохнул, хотя это действие для бесплотного духа было иллюзорным, лишь памятью об утраченном теле. Ну конечно, не стоило ожидать иного. — Как и многие до тебя, — огрызнулся он. — Я не нуждаюсь ни в помощи, ни в утешении, ни в исцелении души. Каяться и просить прощения я также не намерен. — Ну конечно, — Ниэнна все еще скрывала лицо, однако Феанаро был уверен, что она улыбнулась. — Моя помощь совершенно иная. Ты не нуждаешься во всем этом, а потому я принесла тебе лекарство. — Лекарство? — с усмешкой переспросил Феанаро. — Я мертв, меня уже поздно лечить. — Это особенное лекарство, — Ниэнна приблизилась и протянула ему склянку. — Оно не исцеляет ни тело, ни душу, но позволяет разуму найти верный путь. Феанаро промолчал, ожидая продолжения. — Я принесла тебе микстуру от пафоса. Выпей же ее, и тебе станет легче. Она откупорила склянку, и ее слезы драгоценными каплями стали падать в узкое горлышко, не проливаясь мимо. Вскоре порошок действительно превратился в микстуру. Феанаро скривился. Лекарство напоминало ему результат детских игр, когда совсем малышом он готовил «суп» из земли и мелких камушков. Цвет выходил примерно такой же. — Даже смотрится жалко твое лекарство. Он решительно отодвинул рукой протянутую склянку. — Верно, — спокойно отозвалась Скорбящая. — То, что избавит от излишнего пафоса и гордыни, и должно выглядеть скромно. — Это мне не подходит! — голос Феанаро сделался громким, властным и вдохновенным, как и всегда, когда он рассказывал о своих великих планах. — Неужели ты думаешь, я приму такую ничтожную подачку? Нет! Приходи позже, и я явлю твоему взору великолепное, сияющее лекарство от пафоса, лучше которого не найдется во всей Арде! Ниэнна убрала склянку за пазуху и закрыла лицо руками. Эта попытка провалилась, но она, как и Феанаро, не собиралась сдаваться.