Теневой маг

             «Ежедневный пророк» подгадил перед поездкой в Хогвартс заказной сатирой о «Плоттере», которым обозвали Поттера, распространяющего ложь о Тёмном Лорде как печатный аппарат, запрограммированный Дамблдором. На Гриммо-двенадцать уже привыкли к подобному, мало обратив внимания. Больше было грусти из-за расставания на долгие месяцы. Особняк покидали все вместе. Основная причина: у бывшего профессора Люпина международный портал до Нью-Йорка был назначен на девять часов утра тридцать семь минут. Взрослые тоже нервничают, имея на руках билет в новую жизнь. Сириус отправлялся сопровождать лучшего друга. Уизли съезжали, переселяясь к себе в перестроенную Нору, без детей им нечего было делать в особняке Блэков. Сами школьники тоже покидали дом, все вместе загружаясь в любезно расширенный Римусом на время автомобиль мистера Грейнджера, согласившегося подвезти, в том числе и Грюма, севшего на переднее сиденье; на вокзале «Кингс-Кросс» несколько волшебных платформ с регулярными поездами, к той же Годриковой лощине, из разных соображений там нет каминной сети и стоит защита от аппарации, поэтому добираются туда из маггловской части, некоторые под магглоотталкивающими чарами, некоторые в одежде лондонских обывателей, как поступили подростки, свой багаж легальной частью уменьшившие и облегчившие с рассовыванием по карманам, а частью положившие в заплечные сумки с собственноручно наложенным расширением пространства.       Лондонские пробки отняли время, и ребята с девчатами прибыли всего за полчаса до отправки «Хогвартс-экспресса». Красные вагоны поезда уже заполнялись, некоторые спешили занять купе на свою компанию приятелей, а дружные барсуки, наоборот, любили галдёж общего вагона. Пользуясь привилегиями старост факультета Гриффиндор, Гермиона и Рон заняли купе в первом вагоне, с ними и Гарри сел, и Джинни с Фредом и Джорджем, хотя близнецы только вещи на полки закинули и смылись сверять часы, как выразились бы взрослые, и продавать шутихи. Поезд ехал весь световой день, так что дети и подростки успевали вдосталь пообщаться, некоторые даже подраться, пока не разнимали старосты, сменно дежурившие по часу.       Гермиона за август очень много нового узнала о магическом мире, поначалу сидела задумчивой и даже ничего не читала, наблюдая за семьями волшебников. Рональд всё хотел подбить на партию подрывного дурака, он перенял хитрости от Грюма и надеялся стать победителем в ученическом соревновании по этой игре. Джинни тоже ехала задумчивой и грустной, заражая купе зевотой.       Вот раздались заветные гудки, и суета прощаний достигла пика. Припозднившиеся заскакивали в плавно трогающийся поезд, от пара которого чуток запотели стёкла крыши над платформой девять и три четверти. Ровно одиннадцать.       Гарри Дайлен отметил, как с прошлого дня изменился взгляд Джинни, направленный в его сторону. Вспомнилась прошедшая ночь.       Грюм вопреки вялой защите Сириуса заставил Джинни смотреть и слушать допрос своей матери, под сывороткой правды подтвердившей, что зельями сделала дочь одержимой Гарри Поттером. Также отставной аврор, прочитавший много похожих на блэковский экземпляров книги про Обливиэйт, разразился сочной лекцией на эту тему, совершенно не выбирая выражений. Например, те идиоты, что смешно одевались по-маггловски, являлись жертвами насильственных Обливиэйтов в отношении чего-то давнего и многое затрагивающего в жизни, после удаления которого нарушились ассоциативные связи и человек начал чудить в плохом смысле этого слова.       Грюм вполне доходчиво объяснил Уизли про желание самого мага забыть что-либо, в чём помогает Обливиэйт. Но сам Обливиэйт это лишь во вторую очередь «забытье», изначально это именно что забвение. Та же навязанная любовь. Обливиэйт предаст забвению желания Джинни сделать Гарри своим и переспать с ним: ещё на первом курсе она его обожала и мечтала стать женой, но за лето после третьего это померкнет, будет предано забвению, не забыто, словно не было вовсе, а перестанет влиять на поступки, как старое платье, которое всё ещё висит в шкафу, но разонравилось напрочь, всё ещё помнится радость от первых дней ношения платья, но теперь оно скорее даже не обрыдлое, а стало не в пору. В вопросе заклятья забвения главное чётко определиться и сформулировать, что подлежит забвению, а в этом отставной аврор слыл мастаком.       Заклинание Легилименс в отношении Джинни позволило Грозному Глазу скорректировать мысли девочки, добровольно согласившейся предать забвению навязанные ей матерью чувства к Гарри Поттеру ради самого Гарри Поттера, а вот о поступке матери и унизительной ночи девушка предпочла именно забыть. С первым вариантом того и добивались. По второму Грюм предложил мягкий способ Обливиэйта, когда на временной промежуток из реальности ложится признак сновидения с окрасом кошмара, который хочется забыть и не вспоминать никогда; силу заклятья можно рассчитать по времени, чтобы подзабытый кошмар постепенно всплыл, когда он уже не сможет оказать существенного влияния, например, когда Джинни родит свою дочь и сможет понять и простить поступок матери.       Для самих Молли и Артура, наблюдавших за наложением Аластором заклятий Обливиэйт на Джинни, был уготован дьявольский вариант, о котором Грозный Глаз так же рассказал, но после того, как девочку усыпили, а домовик перенёс её в выделенную ей спальню. Всякий раз, когда Уизли задумают строить очередные козни против Блэка или Поттера, они будут понимать, что о чём-то важном забыли, и новые планы будут напрочь выветриваться из головы. Но Уизли точно вспомнят о забытом в духовке лимонном пироге на свадьбу Сириуса Блэка – Аластор Грюм умел подкалывать похлеще молокососа-мародёра. Это было идеальное разрешение неприятной ситуации, когда обе стороны хотели сохранить хотя бы нейтральные отношения между собой и когда пострадавшая сторона обретала уверенность в отсутствии повторения преступных действий в её отношении. Аластор Грюм давно и хорошо знал чету Уизли, чтобы подобрать аргументы и добиться раскаяния в содеянном, обеспечить добровольный характер применения на них заклятья Обливиэйт дьяболика. Во избежание смертной вражды между своими, во избежание разлада семьи от новостей о том, как мать использовала дочь, любимую всеми старшими братьями.       Стучали колёса, летели вагоны, мелькали дороги. Английские пейзажи сменились с густонаселённого города на сельские просторы. На путях иногда встречались тоннели, которые простецам казались тупиками, а волшебный поезд вели через параллельный мир, без дымящих заводов, без свалок, без засилья домов. По этой причине время поездки и затягивалось – безопасные объездные дороги много петляли.       Уснула Джинни, за одну ночь ставшая безразличной к Гарри, как к дырявому носку. Демона Желания видно не было, и это радовало, иначе бы из-за его влияния Грюм не смог бы получить добровольное согласие отказаться от желаний, таких соблазнительных и кажущихся легко осуществимыми.       Мысли Поттера переключились на другую тему, из-за которой он сегодня глаз не сомкнул, держась исключительно на магии и опыте Амелла. На тему Даров Смерти, о которых писалось в прочтённой ещё на первом курсе сказке Барда Бидля о трёх братьях Певерелл, обманувших саму Смерть, одну из трёх божественных сестёр, в определённой мере почитаемых волшебниками: Судьба, Магия, Смерть. Старший Антиох получил от Смерти бузинную палочку, среднему Кадму подарили воскрешающий камень, младший Игнотус обрёл мантию-невидимку.       Считалось, что равносторонний треугольник с медианой и вписанной окружностью символизирует мантию-невидимку, воскрешающий камень и бузинную палочку. Теневой маг видел раздел цельного, грань между Явью и Навью. Зыбкий символизм, но всё же имел место быть. Гарри Дайлен был не согласен с обозначением мантии-невидимки как треугольника. И вот почему.       Перстень Гонтов более не существовал. Пользуясь возможностью сразу после извлечения хоркрукса, теневой маг расцепил зажимы золотого обода и освободил пирамидального вида камень. Пуговица – именно такая ассоциация возникла у прожившего две жизни, который перевернул трофей кверху дном и увидел сквозное отверстие, как у пуговиц, которые у Алистера вечно отлетали и терялись, вот и запомнилось. Как и ободок перстня, сохранил Поттер и ту невидимую нить. И хорошо изучил мантию-невидимку, имевшую подобные новомодным маггловским магнитным застёжкам чары липкости, соединявшие края и державшие ткань у ворота. Собственно, на вороте была дырочка. И та невидимая нить, слишком длинная для пришивания пуговицы, идеально подходила для обмётки петельки с пропуском по внутреннему шву капюшона к месту для пришивания пуговицы, обозванной воскрешающим камнем за канал в Тень, откуда просто от естественной своей природы сновидений будут мерещиться теневые сущности с обликом умерших людей, близких знакомых держателя артефакта, своими чувствами и мыслями о них кормящего потусторонних обитателей.       Поттер вручную сам обметал петлю и пришил пуговичку, предварительно проконсультировавшись у больничного Духа Мудрости, в совершенстве владеющего нумерологией, сколько петель нужно, прежде чем пустить нить в обратную сторону, и каким узлом связать начало с концом (услуга за услугу – в счёт обучения целителей новому-старому Патронусу).       Так называемый воскрешающий камень отнюдь не остался висеть и демаскировать! Запахнувшийся во плоти бренного мира теневой маг ощутил себя так, словно оказался в Тени! Мифы Церкви Тедаса про богохульных тевинтерских магов, создавших портал в Тень и переместившихся туда воплоти, обрёл истину и свой вариант воплощения на Земле. Поттер смог пройтись по теневому отражению дома Блэков и специально проверил: дверь в его комнату осталась открытой в Тени и закрытой в бренном мире. Вот и получалось, что: круг – это плоская проекция мага в мантии-невидимке; треугольник – это проекция поля воскрешающего камня, не буквально воскрешающего, а метафорически, ведь переход грани фактически означает смерть в одном мире и рождение в другом; вертикальная черта – это проекция приготовленной к колдовству бузинной палочки, проводника магии, одинаково работающего в Яви и Нави.       Дары Смерти – Дары Тени. Вот истинный и сокрытый смысл трёх артефактов, точнее двух, из которых по злому умыслу сделали три. И это был абсолютно точно не Дамблдор, если только бубенцы у него в бороде не являются машиной времени. Поттер зря на него напраслину возводил. Известный в определённых кругах учёный, заполучив бузинную палочку, точно изучал подвернувшуюся ему под руку мантию-невидимку, но без пуговички та не работала должным образом, а с камнем тот, кто под ней, видит Тень так же ясно и чётко, как пейзаж за оконным тюлем. Именно камень обеспечивает перманентную подпитку мантии-невидимки духовной энергией Тени, именно мантия закрывает камень в Тени от внимания теневых сущностей, именно нить Судьбы связывает их воедино. Часть разделённого пополам артефакта была признана малополезной, и Дамблдор вернул наследнику мантию-невидимку Певереллов. Засада с собранным воедино артефактом теперь в том, что без умения работать с духовной энергией Тени его отныне вообще не ощутить, примерно как тот медальон в чаше с Изумрудным зельем.       Ещё на следующий день после получения денег от Гильдии Целителей крестник попросил у крёстного на выкуп возвращенный Грюмом браслет-шкатулку с отделением расширенного пространства под хранение мантии-невидимки. Сириус лично на алтаре обезвредил проклятья и снял кровную привязку, ну, и законно прикарманил фамильное содержимое: более двух тысяч галеонов и россыпью ювелирные артефакты, часть из которых Блэк только утром первого сентября надел, а сам браслет «переплавил» над Источником Магии под хронометр с сегментным ремешком маггловских часов и символикой Гриффиндора да просто подарил Гарри.       Держась за прикрывающий золотой браслет манжет, с мыслями о необходимости добычи бузинной палочки юноша и уснул, сидя в купе с друзьями.