Горька полынь-трава

      Эта идея пришла в голову Хаяши рано по утру — в день, когда она с семьёй должна была вернуться домой.       Проснулась она от чужих голосов и солнечного света, бьющего из окна через занавески. Хаяши дёрнула плечом, стащила с себя одеяло и поняла, что ей что-то снилось. Что именно — вспомнилось не сразу, а только за завтраком. Жуя рис, она внезапно поняла, что во сне ей почему-то привиделся Какаши-сан в полном боевом облачении. А ещё во сне в зелёном жителе и чёрной форме была она сама. И выглядела совсем не так, как на самом деле, а гораздо лучше: высокая, подтянутая, с крепкими руками. Волосы были заплетены в тугую косу и заколоты на затылке в баранку, Хаяши помнила, что во сне не могла отделаться от ощущения, что волосы слишком сильно стягивает, и сумбурно думала, почему не отстригла их. А в руках она держала целую связку этих острых штук — кунаев. Какаши что-то кричал ей, напряжённо хмурясь, вместе они отбивались от неведомого врага, Хаяши создавала неизвестные ей техники. И всё выходило так легко, Хаяши думала, как же она хороша. А потом враг исчез, пропали огненные столпы, каменные стены, ураганы с цунами, кунаи и сюрикены. Остались лишь Какаши-сан с Хаяши, да бескрайнее поле, пришедшее на смену мгле. Он, кажется, стал улыбаться. Без маски — та просто исчезла. Лицо у Какаши во сне было красивым. А потом он долго-долго держал её за руки и успокаивал. Говорил что-то (во сне Хаяши так и не разобрала, что), бережно хлопал по ладони, а потом всё растаяло.       Хаяши дёрнулась и замерла, так и не донеся палочки с рисом до рта. Её будто толкнули в грудь, а потом там расползлось что-то жгучее. Сон был странный, вместе с тем приятный, захватывающий, но такой ненастоящий. Ей льстило, что хотя бы во сне Какаши-сан обращался к ней, как к равной, это правда было приятно. Хотелось ещё. Пока Хаяши вспоминала сон, е неумолимо тянуло улыбаться.       Но сны — подделка реальности, не имеющая ничего общего с жизнью. Снится всякое, и кошмары, и что-то невнятное, исчезающее из памяти по утру, иногда какая-то ерунда, а порой… Порой снилось что-то хорошее и красивое, но только лишь снилось. Просыпаешься — и всё, оно растаяло, не поймаешь, не ухватишь. Окунули с головой в реку эфемерного блаженства и сразу вытащили. Хаяши почувствовала себя глупо и старалась не смотреть на Маю, мало ли, что как её лицо изменится. Зато в голову пришла идея. Наверное, такая же глупая, как этот сон (как и сама Хаяши), но она крепко обосновалась в разуме, и под конец завтрака Хаяши подумала — может, это была хорошая мысль?       А идея её заключалась в том, чтобы наведаться в госпиталь и навестить пару шиноби.

***

      — Ого, — протянула Хаяши, запрокинув голову. — Вот это… Быстро.       Она бегала взглядом по недавно возведённым домам, держа в руках скромные пожитки — сумку с фруктами и упаковкой риса, оставшимися с общежития. После официального оповещения о завершении строительных работ всем гражданским было разрешено вернуться в дальние районы. Они стояли разрушенные несколько недель, и Хаяши не бывала тут с самого нападения на Коноху. Она не ожидала, что когда вернётся, здесь будут совершенно чистые и целые улицы, старая планировка, возведённые ограды и абсолютно новые дома. Они разнились со старыми, но между собой выглядели одинаково — новенькие двухэтажные коробки из дерева. Но Ками… Хаяши с трудом верила, что меньше чем за месяц можно было привести разгромленные улицы в такое состояние. У Конохи со смерти Хирузена до сих пор не появилось нового хокаге, но уже она поднялась на ноги после варварского вторжения.       Вокруг царило оживление. Люди заселялись в новые дома, разговаривали, даже смеялись, иногда мимо неуловимыми тенями мелькали шиноби. Тишина мёртвых, повисшая здесь после изгнания вражеских шиноби, давно рассеялась и забрала с собой погубленные души. Мимо пробежала резвая девочка, тыча пальцем в новые дома. Она разевала рот в широкой улыбке и вскидывала брови, хлопая в ладоши, а следом шагала женщина, держа на руках маленького мальчугана, глазевшего по сторонам с немереным любопытством. Район у стены вновь наполнялся жизнью.       — Я надеюсь, они сделали достаточно комнат, — капризно сказала Ринжи, положив худую ладонь на пояс. Она уже потеряла болезненную бледность, к коже вернулась былая живость, но движения Ринжи всё ещё оставались скованными и будто причиняли боль.       — Ну что ты опять начинаешь, — одёрнула её мама, похлопав по макушке. — Главное — мы можем вернуться домой.       — А все мои заколки потерялись, — невзначай добавила Ринжи, перебирая тонкими пальцами по подолу новенького сарафана. Его мама подарила на выписку из госпиталя. Хаяши должна была признать, что с сарафан сестре шёл — из льна, лёгкий, почти невесомый, и с жёлтыми лимонами по подолу. Он немного напоминал Хаяши платье Сакуры, разве что без рукавов и покороче.       Ринжи потопталась на месте, опустив взгляд. Лицо её сделалось грустным.       — Я тебе новые куплю, — пообещала Хаяши, — только не верещи, если у нас окажется общая комната.       Ринжи нахмурилась, оценивая её слова, потом махнула рукой, мол, ладно, принимаю твоё неинтересное предложение.       Негласное обещание она сдержала: когда оказалось, что комнаты в доме ровно две — сразу обозначились родительская и детская — Ринжи только фыркнула, недовольно побродила по доставшейся им, меря пол шагами, и покачала головой, но в голос возмущаться не стала. Мама с папой заняли небольшую комнату по левую от коридора, детская же была за дверью справа в конце коридора. Хотя детской её вряд ли можно было назвать — Хаяши-то уже почти взрослая. Да и Ринжи скоро пятнадцать должно было исполниться.       По документам они жили на втором этаже, на первый заселили другую семью. Вещей с собой не было, благо новенькая мебель внутри уже всё стояла. Шиноби позаботились о гражданских и обустроили всё с удобством, за что Хаяши начала чувствовать растущее к ним уважение. Забравшись на двухэтажную кровать, она откинулась на спину, расслабилась и уставилась в потолок. Сейчас ей можно просто полежать, а в полдень нужно собираться в госпиталь.       Ринжи всё поглядывала в окно, барабаня пальцами по стенам, но тут же отводила взгляд. Ждала кого-то? Хаяши припомнилось, как в палату, где лежала сестра, приходил мальчик. Невысокий такой, аккуратный, вроде бы даже вежливый. Видно, затерявшись среди коридоров, он застенчиво спросил у Хаяши, работавшей в то время, как найти нужную палату. Она с радостью помогла, даже проводила. Не видела, правда, к кому, там ведь много пациентов было, но вдруг…       Оторвав взгляд от Ринжи, Хаяши повернула голову обратно и вздохнула. Сестра говорила, что у неё есть дружок. Тот ли самый или кто-то из приятелей? Ринжи хоть и была капризной, но всё-таки вредность в ней сочеталась с живостью, приятным смехом и симпатичным прищуром глаз, когда она улыбалась. По серой радужке вились тёмные узоры, а когда Ринжи смотрела на чистое небо, глаза её становились такими же — отливали голубым. Наверное, сестра была красивой, а среди одноклассников ещё и популярной. Вдруг только дома она вела себя так своенравно?

***

      Выловить Сакуру в Конохе было той ещё задачей. Иногда Хаяши случайно встречалась с ней в лавке, а порой Сакура туда не приходила. Может, не повезло и они разминулись. Но после нескольких перекусов, которые Хаяши приносила седьмой команде, их отношения переросли в приятельские. Сакура с Наруто даже рассказывали Хаяши про свою бытность шиноби. Саске только фыркал, закатывая глаза, а Наруто бил его в плечо и весело восклицал: «Да, так оно и было!», пока Какаши-сан поглядывал на учеников, улыбаясь единственным открытым глазом, и совершенно незаметно съедал свою порцию. Хаяши только дивилась, задаваясь вопросом: зачем всё-таки нужна маска? Проходили дни, а ей становилось интереснее и интереснее, что скрывается под тёмным куском ткани. Лицо чем-то обезображено? Шрам через весь рот, след от неудачно попавшего сюрикена или родимые пятна? Хотя, может, это было лишь причудой, навязанной жизнью.       Какаши-сан перестал выглядеть в глазах Хаяши отстранённым взрослым с тяжёлым взглядом. Теперь он больше походил на добродушного старшего товарища. Какаши-сан так забавно хлопал Наруто по плечу в знак одобрения и касался макушки Сакуры, что Хаяши невольно улыбалась. Хотя, конечно, весь он никогда бы ей не открылся.       Так вот, найти Сакуру в Конохе просто так было делом трудным, почти невозможным. Хаяши порой хотела отыскать девочку, уходила за продуктами по поручению кухарки Умай и задерживалась в лавке, беспокойно сжимая пальцами серую ткань штанов. Она даже бродила по улице туда-сюда, всё время оглядываясь, но тщетно — Сакуру так и не дожидалась. Поэтому к концу августа они условились, где могут встретиться. Сакура сказала, что сейчас практикуется одна, но на том же полигоне, который они занимали с седьмой командой. «Часов с десяти где-то до четырёх. Или восьми», — расплывчато сказала Сакура, и Хаяши решила, что в полдень девочка точно будет на месте. Ровно к этому времени она туда и отправилась.       — Ух ты! — громко восхитилась Хаяши, когда Сакура разом попала тремя кунаями в центр мишени. Наученная опытом, она привыкла оповещать о своём появлении заранее, а то мало ли рефлексы шиноби дадут о себе знать.       — А, пф, ерунда, — бросила Сакура, примериваясь взглядом к следующему броску.       Взгляд девочки сосредоточенно скользил по мишени, пальцы постукивали по металлическому боку куная, а натруженные руки были готовы напрячься. Сакура вдруг развернулась к мишени спиной, так кунаи и метнула, а потом замерла. Хаяши даже испугалась и невольно зажмурилась на секунду, а когда открыла глаза, увидела два клинка, торчавшие рядом с предыдущей тройкой.       Сакура вскинула голову, вскользь оценила результат и опустилась на поваленное бревно. Вид у неё сделался скучающий. Ладонь скользнула к бедру и вытащила из подсумка сюрикен, блеснувший на солнце.       — Ну ты и… Молодец такая! — с искренним восторгом в голосе воскликнула Хаяши.       Сакура отозвалась безрадостной улыбкой.       — У Саске лучше получается, — тихо бросила она, безразлично глядя на лезвия.       Хаяши застыла в нерешительности, не зная, что сказать. Стало казаться, что Сакуру с Саске связывает не только товарищество. Склонившись, девочка провела пальцем по шипу сюрикена, взгляд её на мгновение стал безрадостным. А потом она вновь улыбнулась.       — Случилось что-то? Ты вроде хотела что-то сказать, да?       — А, да, слушай… Ты говорила, Какаши-сан и Саске в госпитале из-за чего-то.       — Да-а, Какаши-сенсей встретился с нукенинами, а Саске… Ему там не повезло, — пробормотала Сакура, опустив взгляд. — Какаши-сенсей до сих пор не пришёл в себя, Саске стало получше, но врачи ещё не хотят его выписывать.       Хаяши переступила с ноги на ногу, перебирая в руках кончик жёстких волос.       — Я хотела тебя попросить кое о чём.

***

      — Здравствуйте, — пробормотала Хаяши, осматривая цветочный магазин. В руках она держала небольшую упаковку с клубничными моти. Сакура настояла на том, чтобы купить лишь для Саске. Хаяши удивилась, но спорить не стала.       — О, добрый день, — отозвалась из-за прилавка юная девочка и улыбнулась. — Добро пожаловать.       Но стоило вслед за Хаяши войти Сакуре, лицо девочки изменилось.       — Ой, а вы…       — Да, мы вместе, — ответила Сакура и подхватила Хаяши под руку. — За цветами.       Она со знанием дела осмотрела цветы и выбрала пару белых хризантем. Хаяши скосила взгляд на девочку-продавца, думая, не молода ли она для того, чтобы работать тут.       — Ты опять в госпиталь, да? — без интереса в голосе спросила девочка.       — Да. К сенсею и Саске, — ответила Сакура и улыбнулась, склонив голову. — Хочешь со мной пойти?       — О, с тобой? — усмехнулась девочка и уставила руки в бока. — Вот уж нет. Я там только мешаться буду, верно?       Сакура положила цветы на прилавок и пожала плечами.       — Я этого не говорила, Ино, — ехидно бросила она, а после плотно сжала губы.       Пока Сакура молча рассчитывалась, Хаяши присела на корточки перед цветами, опущенными в воду, и задумалась, скользя взглядом по бутонам. Хаяши было коснулась красной хризантемы, но тут же отдёрнула руку. Ну, это совсем уж. Она выбрала лиловые. Указательный и средний пальцы нырнули под бутон и подцепили его вверх.       — Ой, а можно кое-что спросить? — живо спросила Ино, приняв деньги Хаяши.       — Да?       — А вы Сакуре кто?       Хаяши недоумённо поморгала, пока Ино с любопытством глазела на неё. Потом изо рта как-то само вылетело:       — Подруга.       — О-о, как неожиданно, — протянула Ино и криво усмехнулась. — Не знала, что у неё есть ещё друзья. Тоже к Саске, да?       — И к нему, — согласилась Хаяши, — но мы ещё к одному человеку.       — Да, ещё мы навестим Какаши-сенсея, — вставила Сакура, подхватив цветы. — Пока, Ино. Удачной работы.       Стоило им покинуть магазин и отойти на пару метров, как Хаяши с любопытством покосилась на Сакуру.       — Кто она?       — Ино что ли? А, мы учились в одном классе. Она… мы дружим. Дружили, — тихо ответила Сакура, наблюдая за подрагивающими на каждый шаг лепестками. Цвет хризантем, облитый солнцем, казался мягким и тёплым.       Хаяши поджала губы и поудобнее перехватила свой букет. Показалось, что если начать расспрашивать Сакуру о девочке из цветочного, она расстроится.       На подходе к госпиталю они всё же разговорились. А сон никак не шёл из головы. Хаяши нет-нет да возвращалась к нему в мыслях, и её это повергало в полную растерянность. Было странно идти рядом с Сакурой и думать о том, как снился её сенсей. Хаяши вовремя вспомнила, что у них с семьёй новоселье, ухватилась за эту мысль и стала рассказывать. Мол, им теперь придётся жить с сестрицей в одной комнате, неизвестно ещё, сколько они смогут уживаться вместе. Зато вид из окна красивый — на поле, раньше которого видно не было. А всё благодаря переделанной планировке. Сакура удивилась и поздравила с переездом из общежития, а потом и порадовалась за выздоровевших родителей с Ринжи.       — Слушай, а сколько ей лет?       — Четырнадцать. Ну, в ноябре пятнадцать будет.       — Ага… А Ринжи не шиноби?       — Ой, ну что ты, — засмеялась Хаяши. — Если бы и была, то её всё равно отстранили бы. Приказы Ринжи не признаёт.       Сакура хихикнула в пышные белые бутоны.       — Ну, может, попади она к Какаши-сенсею в команду, признала бы.       Отворив дверь, девочка придержала её и пропустила Хаяши вперёд.       — О, Кадзи, а ты чего тут? — удивилась вышедшая в холл Миюса. — У тебя же выходной.       — А я как посетитель. Вот, с Харуно Сакурой.       Она кивнула на девочку, уже по-хозяйски шагавшую прямиком к сотруднице за стойкой.       — А навещаете хоть кого?       — Хатаке Какаши, — откликнулась Сакура, пока девушка вносила их в журнал.       Народу в госпитале было немного. Почти все гражданские оправились, а у шиноби пока работа была спокойная — сложных боевых миссий не назначали по двум причинам: хотели сначала решить вопрос с хокаге, который был плотно связан с миссиями, и все силы направили на восстановление деревни.       — Я была у Саске-куна недавно, — сообщила Сакура, легко взбежав по лестнице, и грустно улыбнулась, — он какой-то… хмурый. Ещё сильнее, чем обычно.       Хаяши поднималась вслед за ней, чувствуя, как запыхалась, уже на первом пролёте. Сакура же перепрыгивала через ступеньки резво и словно вообще не уставала. Но выглядела то ли грустно, то ли недовольно. Наверное, как раз из-за Саске. Добравшись до третьего этажа, она быстро сориентировалась и деловито подбоченилась, дожидаясь Хаяши. Вместе они прошли почти до середины коридора, когда Сакура замерла, сжимая пальцами нежно-зелёные стебли.       — Сначала зайдём к Саске-куну, хорошо? — с надеждой спросила она, обернувшись на Хаяши.       — Конечно, как скажешь.       Дверь отворилась, и в воздухе завитал запах медикаментов. В палате Хаяши ожидала увидеть юного шиноби с нарисованной на лице скукой, возможно, ещё и со рвением поскорее вернуться в строй. Сокомандница-то каждый день на полигоне, и ему, должно быть, было не дождаться возобновления тренировок. Хаяши уже поняла, что у всех шиноби долг стать сильнее ради родины впитался в кровь. Она даже удивилась, когда обнаружила на койке бледного съёжившегося мальчика, сиротливо обнявшего себя за плечи.       — Саске-кун, — прошептала Сакура, проглотила ком в горле и не глядя забрала у Хаяши коробку с моти. — А мы тут вот, к тебе пришли.       Она поднял голову. Отросшие чёрные волосы упали на почти белый лоб. А глаза у него были страшные. Стоило Саске поднять взгляд, как Хаяши судорожно вдохнула и отшатнулась. Какие-то не детские глаза, тёмные, как омуты, почти как у того мёртвого шиноби, чьё тело упало рядом с ней.       — Здравствуй, — пролепетала она, смотря куда угодно — на лоб, аккуратный нос, немытые волосы, — но только не в чёрные глаза.       Саске не ответил, только молча кивнул. Пришлось принять это за приветствие.       Сакура переменилась в лице, теперь на нём воцарилась хмурая тоска. Девочка набрала в простенькую вазу воды, поставила её на тумбочку и опустила в воду цветы. Саске без особого интереса глазел на блестящую упаковку с моти. Повертев её в руках, мальчик свёл брови к переносице и отложил. Хаяши поняла, что ему точно не до сладкого. С таким-то взглядом…       Они молчали. А когда если и приходилось начать разговор, то говорила в основном Сакура. Слушать про неинтересную жизнь Хаяши Саске бы точно не стал, а Сакура хоть по делу говорила — кратко расписала план тренировок на ближайшие месяцы, который она составила с учётом отсутствия Наруто и Какаши. Казалось, что Саске не слушает, но когда девочка умолкла, он кивнул и поднял внимательные глаза.       — Хорошо, — глухо ответил он. — Я… Меня скоро долны выписать. А ты молодец, Сакура.       Она просветлела и даже хихикнула, польщённая похвалой. Саске улыбнулся краем губ.       Хаяши обрадованно улыбнулась, подумав, что с заботой Сакуры этот маленький шиноби уж точно встанет на ноги.       Палату они покидали с поднятым настроением. Хаяши уж точно, но и Сакура, судя по играющей на губах улыбке, была довольна. Наверное, они с Саске и Наруто ещё в Академии были хорошими друзьями, так пекутся друг о друге, словно семья.       Следующим на очереди был Какаши-сан. Почему-то в душе что-то замирало и тихонько колотилось, то ли радостно, то ли взволнованно, когда Хаяши думала о предстоящей встрече. Не то чтобы она совсем уж ни о чём другом не думала, но казалось, что знакомство с такой видной фигурой делает её хоть капельку особенной. Вот кто из одноклассников знаком с самым настоящим джонином? Никто. А она даже онигири его угощала. А ещё Какаши-сан — взрослый человек, самостоятельный такой, рассудительный и умный. Хаяши думалось, что общение с ним пойдёт ей только на пользу.       Но всё же… Чего хотелось и не хотелось самому Какаши, она почему-то не подумала.       — Ой, я боюсь, — пискнула Хаяши уже на подходе к палате, спрятавшись за спину Сакуры.       Девочка недоумённо оглянулась на неё и вскинула брови.       — Чего ты? Чего бояться-то?       — Ну, ты-то его ученица, да? Вы давно вместе тренируетесь…       — Да всего четыре месяца!       — Уже четыре месяца, — возразила Хаяши. — А я кто? Ну, несколько раз приносила вам обед, да и… Всё. Вдруг твой сенсей не захочет меня видеть?       Сакура фыркнула и снисходительно улыбнулась. Встретившись с серьёзным взглядом Хаяши, она нахмурилась и сказала:       — Но ведь Какаши-сенсей сейчас не может быть против тебя. Он же без сознания.       Хаяши хотела возразить, подняла руку и даже открыла рот, так и замерла. Пару раз моргнув, она опустила вскинутую ладонь. Сначала в голове не было ни единой мысли. Сакура уже позвала её и потянула за локоть к палате, когда тяжёлым колоколом ударил одинокий вопрос: что случилось? Что могло заставить такого шиноби впасть в бессознательное состояние?       — Пойдём-пойдём, — поторопила Сакура. Объяснив дежурной медсестре, вышедшей из палаты, что их впустили, она коснулась дверной ручки и обернулась. — Что такое?       — Ты же не говорила, что Какаши-сан, ну…       — Ой, правда? Ну и что? Давай, он тебя не укусит, — добродушно сказала Сакура и втянула Хаяши в палату.       Их встретил стойкий дух спирта, смешанный с какими-то новыми запахами. Хаяши закашлялась, прижав ладонь ко рту. Сакура склонилась над койкой, заправив волосы за ухо.       — Вот, всё ещё не пришёл в себя, — грустно констатировала она как уже давно известный факт.       — Я думала, что Какаши-сан просто ранен, — пробормотала Хаяши, перекладывая цветы из руки в руку.       Сакура невесело усмехнулась.       — Ранен, да. Но… Там всё сложнее, боюсь, я не смогу объяснить в полной мере.       Хаяши и не стала спрашивать. Сакура показалась ей необычайно серьёзной, подумалось, а точно ли ей тринадцать лет? По её примеру Хаяши отыскала прозрачную вазу. Та стояла в тумбочке и была вся пыльная. Видно, носить цветы Какаши было некому. Отойдя к раковине, Хаяши тщательно вымыла вазу и удостоверилась, что та теперь кристально-прозрачная.       На Какаши Хаяши старалась не смотреть, потому что в мыслях крутился всё тот же сон. И это было так странно, что она не понимала, что чувствует. На языке вертелась куча вопросов касательно нападения на Какаши — кто, когда, зачем и почему — и как всё это вообще произошло, но Хаяши каждый раз мотала головой и всё не решалась их задать. Не хотелось ей знать, что даже кто-то такой могущественный может оказаться на больничной койке.       Хризантемы упокоились в вазе и пышно зацвели на тумбочке. Тихонько пододвинув табуретку к кровати, Хаяши устроилась на ней и поджала ноги.       — Я всё-таки думаю, Какаши-сенсею было бы приятно, — пробормотала Сакура, не поднимая взгляда. — Знаешь, он на самом деле хороший, ты не подумай, что он только гоняет нас на тренировках.       — Да я и не думала, честно говоря, — улыбнулась Хаяши. — Вы вроде ладите.       — О, это уж точно! Команда у нас слаженная, — усмехнулась Сакура.       Они немного помолчали. Сакура коснулась крупной ладони Какаши, не закрытой одеялом, и сжала её. Так она просидела минуту точно, склонив голову и держа руку сенсея. Хаяши всё не могла отделаться от мыслей по поводу иной судьбы для неё. Что, если бы она стала куноичи и у неё тоже был такой наставник? Что, если бы её сенсеем был сам Какаши-сан? Это, наверное… Скрепило бы их товарищество уж точно. Да и связь между учителем и учениками порой бывает неразрывной, это Хаяши знала не по наслышке. Чего стоила любовь её класса к старенькой Банко-сенсей, преподававшей историю. Ребята уважали её больше остальных учителей, хоть вслух это никогда не произносилось, и всегда затихали на уроках, как мыши. А у шиноби ещё и общие миссии, опасные для жизни, суровая подготовка да ещё два напарника. Хаяши казалось, что в этих ребятах Какаши-сан просто души не чает.       Подтвердить её мысли он никак не мог — лежал в беспамятстве, подсоединённый к аппаратам. Да и вряд ли бы Какаши-сан, даже будь он в сознании, стал бы выкладывать всё о своих чувствах. Во-первых, он взрослый, во-вторых, шиноби, в-третьих, Хаяши ему никто. Ну, подруга его ученицы (подруга ли?), радовала месяцок свежими перекусами. А он, словно в противовес, оставался для неё кем-то, посланным свыше. Шутка ли — сохранить жизнь.       — А можно мне? — шёпотом спросила Хаяши.       Сакура вздрогнула, подняла несчастный взгляд и отняла ладонь, а потом кивнула. Хаяши стало стыдно, будто она вверглась в чужой мир, а вдобавок ещё и неловко — удумала непойми что. Но она всё же пододвинулась поближе, пересела на край кровати и замерла. Сердце колотилось так же сильно, как в злополучный июльский день. Выдохнув, Хаяши опустила ладони на простынь, скользнула ими по белой ткани и ухватилась за чужую руку.       Ладонь Какаши оказалась ожидаемо натруженно и сильной, даже когда сам он не двигался. А ещё мозолистой. Хаяши помнила, как эти руки закрывала чёрная форма, а сейчас ей были видны покрасневшие костяшки, истерзанные предплечья и куча царапинок — крупных, через всю ладонь, и совсем мелких, круживших бурой сетью по пальцам. Сквозь светлую кожу проглядывались вены. А ещё на тыльной стороне ладони, под мизинцем, было три маленьких родинки. Они темнели узким треугольником и показались Хаяши очаровательной деталью. Надо же, даже у серьёзных шиноби были безобидные родинки.       Она недолго подержала чужую руку, чувствуя тепло и загрубевшую кожу, потом несильно сжала и отпустила, скользнув по пальцам по запястью. В уме всё спуталось. Было совершенно непонятно, хочет она, чтобы Какаши-сан узнал об этом, или нет. Наверное, ему бы не особо понравилось. Но Хаяши была слегка эгоисткой. Даже если знала, что Какаши это не понравится, она всё равно бы это сделала — хоть совесть успокоит. А во сне они держались за руки, и тогда Какаши сам этого хотел. Хаяши подумала, не коснуться ли его ладони снова, он ведь всё равно не сможет возразить. Но… Нет, она не стала. Даже если она эгоистка, она слишком уважала его.       Безымянных шиноби никто не навещал, никто не дарил им цветы и не желал скорейшего выздоровления. Хаяши подумала, что не хочет, чтобы Какаши-сан стал одним из таких. Лучше, конечно, чтобы никто таким не был, но это было бы уж слишком щедро.       — А сколько ему лет? — неожиданно для себя спросила Хаяши.       Сакура пожала плечами.       — Мы не знаем. Какаши-сенсей не особо любит делиться чем-то о себе. Ну, я не думаю, что сенсей старый, — улыбнулась она и призадумалась. — Может… Ну, ему и двадцать, и тридцать может быть.       — Вряд ли двадцать, — повеселев, возразила Хаяши. — Моим знакомым мальчикам скоро по двадцать, и они ведут себя совсем не так.       — Ну, все разные. Вроде Какаши-сенсей участвовал в Третьей войне шиноби. Да, — наконец заключила Сакура, — если так прикинуть, ему где-то двадцать… Двадцать пять — двадцать восемь, — сказала она и неопределённо покрутила ладонью.       «И сколько смертей к своим годам он повидал?» — вдруг подумала Хаяши. Ответ она предпочла не додумывать.